– А второе? – с трудом прохрипела я, не уверенная, что он сообразит о чем я. Но нессир понял и ответил. Лучше бы уж промолчал.
– Ты боишься того, что твоя семья может пострадать из-за тебя. Что кто-то из твоих родных поплатится за твое преступление, за твой выбор, за твою ЛжеПечать. – он сказал это ровно, без эмоций, просто считывая информацию из моего сознания (или подсознания). Я думала хуже, чем всего какую-то минуту назад чувствовать себя не смогу. Оказалось, могу и еще как! Глаза сами собой закрылись, еле сдерживая слезы. Нет, никто не должен пострадать из-за меня! Не должен!!!! Они не могут! Полиция не может наказать моих родных. Не может!!! Насмешливый голос нессира вернул меня в реальность. – Мне кажется, ты повторяешься! – Я посмотрела на него.
– Вы не можете наказывать других за мое преступление!!!– с отчаянием выкрикнула я. – Они же ни в чем не виноваты!!! Они ни о чем не знали! Вы же… – я не могла подобрать подходящих слов. Вместо этого начала рассуждать логически (нессир ведь это услышит). Диамонги пропагандировали гуманность и человеколюбие. Как они могут наказывать ни в чем не повинных людей?! Если даже отбросить сантименты, то это может испортить им репутацию. Нессир покачал головой.
– Можем! Мы можем! – и эта твердость добила меня окончательно. – Тем более, не думаю, что они ни в чем не виноваты. Наверняка, они замечали за тобой некоторые странности. Твои эмоции, твои слова, твой крем для понижения температуры тела… Все это может быть незаметно для знакомых, друзей, но не для родных. Ты жила с ними бок о бок, и я очень сомневаюсь в том, что они ни разу не заподозрили тебя. Так, что они скорее всего, виновны! Виновны в покрывательстве преступницы. – Я сжалась на кресле, осознавая, что он прав. Дома я позволяла себе (не всегда, конечно) выплескивать эмоции наружу, как радость, так и злость. А крем? Я видела его несколько раз в руках матери, и в панике отбирала. А объятия, поцелуи и т.д., совершенно забыв предварительно перед этим обмазаться кремом? Я ведь частенько ловила на себе странные взгляды родителей и брата. А невестка, так, вообще в открытую говорила, что я люблю их сына, Сережку, больше, чем она сама. Я вспомнила о неогуманоиде и сразу же попыталась подумать о чем-то другом. Но было уже поздно. – Значит, виновны. – Я зажмурилась, сдерживая слезы. Нет, Владимир ни за что их не увидит. Я не заплачу и не буду просить не трогать мою семью. Иначе он назло мне так и сделает. Я постаралась думать о чем-то другом (хотя бы о серых стенах), чтобы он не разобрал мои мысли. Потому что для себя я уже решила, чего я боюсь больше. Все, что угодно, только бы родные не пострадали. Я не смогу себя простить, если с кем-нибудь из родных произойдет несчастье по моей вине. Владимир хмыкнул, и я поняла, что мысли о серых стенах не помогли. – А как же мечты о большой и чистой любви? Да после того, что с тобой сотворят наши стражи порядка ты смотреть на мужчин без отвращения не сможешь! – он не угрожал, а просто констатировал факт. Спустя минуту он уточнил. – Даже после «запечатывания».
– Я знаю, – тихо сказала я, прикрывая глаза. Да, знаю, но ЛжеПечать – это мой выбор, и только я должна из-за него страдать.
– О! – насмешливо фыркнул Владимир. – Какое самопожертвование! – Он подошел ко мне и дернул со стула. Его руки рванули ворот платья. Я вскрикнула от испуга и попыталась оттолкнуть его руки, разрывающие платье до самого конца. Неужели сейчас?.. Но Михаил говорил, что сегодня он не будет наказывать… НЕТ! Не надо! Мысли проносились в голове бешеным хороводом. Я пыталась сопротивляться, уже осознавая всю бесполезность этого. Нессир прижал меня к столу, не обращая внимания на мои попытки отодвинуть его. Обхватив ладонью лицо, он заставил меня посмотреть ему в глаза.
Что вы хотите увидеть в моих глазах, нессир? Слезы? Так их не будет. Не будет и мольбы о пощаде. Я ожидала, что он позовет кого-нибудь из полицейских, чтобы тот позабавился со мной… Но он придвинулся ещё ближе, его руки легли на мои ягодицы и сжали, прижимая к своему естеству. Почувствовав его возбуждение, я замерла в оцепенении. Нессир решил сам поразвлечься? Я сама не поняла, что меня в этот момент так удивило. Все-таки он мужчина (пусть и человек всего наполовину), а не монах. Я все ещё пыталась сопротивляться, не понимая зачем. Владимир сорвал мой бюстгальтер. Закусив губу, я заставила себя прекратить бессмысленную борьбу (неогуманоид намного сильнее меня, и, кажется, вообще не замечает моих слабых попыток освободиться). Одной рукой он гладил мою грудь, другой уже расстегивал свой пояс. Я прикрыла глаза, пытаясь абстрагироваться от происходящего. Это просто мое тело! Только тело! – повторяла я как мантру. – Не позволю ему сломать меня! Не должна позволить! Даже если после Владимир позовет других сослуживцев. Это всего лишь тело! В этот раз самообман не помогал, и когда он оттолкнул меня на стол, я с трудом подавила вскрик протеста. Его рука уже потянулась к трусикам, когда я почувствовала его обжигающие поцелуи на своей шее… на плече… на груди… Стоп! Что это? Зачем он это делает?
Владимир тут же резко отстранился от меня и поспешно отступил на пару шагов. Я непонимающе посмотрела на него, пытаясь хоть как то привести в порядок свою одежду. Почему он остановился? Ведь он хочет меня. Зачем ему сдерживать себя? Он прикрыл глаза ладонью, а когда убрал руку, на лице не осталось и следа страсти. Равнодушие сквозило и в голосе, когда он процитировал мои недавние мысли.
– Это просто мое тело! Только тело. – он криво усмехнулся и пояснил. – Твоя психологическая самозащита… Неплохо. – и после паузы. – Я решил ещё подумать, какое наказание лучше выбрать! – Я сжалась под его пронизывающим взглядом. Значит, мои родные все ещё в опасности. Пока я пребывала в прострации, нессир, видимо, сделал какой-то знак полицейским, так как вскоре я услышала, как открывается дверь. Я быстро распустила волосы и обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то прикрыть обнаженные участки тела. Владимир, даже не посмотрев на дверь, приказал только что вошедшему. – Отведите её в камеру. – В таком виде? В разорванном платье и бюстгальтере? По длинным коридорам, мимо сотрудников полиции? Нессир хмыкнул, и я поняла это, как да. Возможно он даже специально для этого разорвал одежду на мне. Я с ужасом посмотрела на вошедшего. Михаил сделал пару шагов ко мне. Нессир, наконец, обратил на него свое внимание и с легким недоумением пробормотал. – Михаил? Я думал, ты занимаешься своими делами. – Тот пожал плечами и сделал мне знак следовать за ним. Но не успела я сделать и пару шагов, как нессир резко приказал. – Наручники, Михаил.
Я вздрогнула, мой провожатый поморщился, но достал наручники. Я заставила себя разжать судорожно сцепленные пальцы и протянула руки. Заметив, что пальцы дрожат, я сжала их в кулаки. Михаил только успел застегнуть одну из оков, когда прогремел голос Владимира.
– За спиной! – раздельно по слогам произнес нессир. Я подняла на него взгляд. Сволочь! Делаете все, чтобы я не могла прикрыться даже руками? Нессир, вы решили продемонстрировать преступницу во всей красе?! Чтобы было побольше желающих наказать…? Я сглотнула комок в горле. Тем временем Михаил аккуратно завел мне руки за спину и застегнул второй наручник. Я же тем временем продолжала внутренний монолог, как будто бы разговаривая с нессиром (ведь он же слышит мои мысли). Хотите сломать меня? Да? А вот не получится! Не позволю! Сжав зубы я заставила себя выпрямить спину и расправить плечи. С ещё большим трудом я смогла поднять лицо и уже с вызовом посмотреть на нессира. Усмешка застыла на его губах, он подошел ко мне и откинул мои волосы за спину. Впившись взглядом в мои глаза, Владимир пообещал. – Ты захочешь себе настоящую Печать Ветра, – Я хотела бы возразить, что никогда не захочу её, но не могла. Уже не могла! – Быть может, ты сможешь сдержаться и не попросить, но… я уловлю твое желание. – Я ещё сильнее сжала зубы и подумала, как можно уверенней: НЕ ЗАХОЧУ! Нессир прищурился, и в этот момент я поняла, что он сделает все от него зависящее, чтобы сломить меня. Мне стоило огромных трудов не отступить ни на шаг и не опустить взгляд. Я буду бороться! С собой! Со своими страхами! Со своей болью! Но прежде всего с вами!
