– Это было бы напрасной тратой времени! Ума не приложу, как ты сподобился закончить Кембридж. И мне дорого пришлось заплатить за это.

– Дэвид, не думаю, что мы должны опять ворошить прошлое. У мальчика имелись веские причины, дабы не жениться на этой девчонке Мерриотт.

– А я потерял кучу денег и возможность заключить деловое партнерство, сулившее мне чудесные перспективы, только из-за того, что он не счел, видите ли, ее достойной внимания. Молодой болван! Объединившись, два наших семейства стали бы самой могущественной силой в графстве.

– Но я вовсе не хотел жениться, отец.

– Мы пришли на эту землю в качестве правящего класса не для того, чтобы выбирать, когда и с кем нам сочетаться браком, – сердито бросил в ответ его отец. – Есть куда более значимые соображения, например, лояльность к собственной семье. Соображения, о коих ты, похоже, забыл в своей жизни, в которой для тебя имеют значение лишь собственные удовольствия.

– Немедленно прекратите! – явно огорченный, воскликнул маркиз. – Я не желаю слушать подобные речи в своем доме.

Однако граф продолжал и далее высказывать недовольство сыном, браня его на чем свет стоит и все больше закипая. Он то и дело тыкал молодого человека в грудь пальцем, а с губ его слетали бранные слова.

– Прекратите! – вновь воззвал к ним маркиз слабым голосом.

Бейтс вдруг заметил, что хозяин изменился в лице и начал задыхаться. Лицо его обрело синюшный оттенок, а колени подогнулись.

Поскольку граф стоял к нему спиной, то заметил неладное только после того, как виконт бросился на помощь Бейтсу, чтобы дотащить старика до ближайшего кресла.

– Немедленно пошлите кого-нибудь за доктором! – выкрикнул виконт, ослабляя узел галстука деда. – И поскорее.

Граф, охваченный ужасом, застыл на месте, потеряв дар речи.

– Дедушка! Ты меня слышишь? – Виконт уже опустился на колени рядом со стариком и гладил его по руке.

А маркиз вдруг испустил долгий вздох и скончался на месте.

– Дедушка. Нет! Нет! Нет!

– Это ты… убил… его, – пробормотал граф, обессиленно привалившись к стене.

Виконт же уткнулся лбом в колено мертвого деда, изо всех сил стараясь не расплакаться.

Его воспитывали в убеждении, что мужчины не плачут, но разве можно удержаться от слез, если на ваших глазах умирает человек, которого вы любили и уважали больше всех на свете?

– Вставай, болван! – хрипло прокаркал его отец. – Ты выставляешь себя на посмешище, когда ревешь как слабая девчонка.

Но виконт оставался подле маркиза до тех пор, пока не прибыл доктор.

– Мне очень жаль, милорд, – сказал он, качая головой. – На вашем месте я бы распорядился перенести его тело в спальню. На обратном пути я заеду к владельцу похоронного бюро и попрошу его немедленно прибыть сюда.

– Благодарю вас, – отозвался виконт, стараясь не дать воли обуревавшим его чувствам. – Это очень любезно с вашей стороны.

– Я должен вернуться домой, чтобы выписать свидетельство о смерти и как можно скорее доставить его вам. Оно понадобится гробовщику и прочим, кто станет заниматься похоронами.

– Разумеется. Еще раз благодарю вас, доктор.

Виконт проводил его до двери, обойдя застывшего в ступоре отца.

Закрыв за доктором дверь, он повернулся к графу.

– Отец…

– Не смей разговаривать со мной и даже не смотри на меня, – прорычал граф глухим голосом, в котором сквозила лютая ненависть. – Ты мне больше не сын!

– Отец, ты расстроен… и сам не понимаешь, что говоришь.

Граф вперил в сына холодный взгляд, и глаза мужчины яростно блеснули.

– Ты убил его. Ты убил его своим эгоизмом! – выкрикнул он. – Убирайся вон отсюда!

Протиснувшись мимо сына, он распахнул входную дверь с такой силой, что та с грохотом ударилась о стену и едва не сбила его с ног, когда он шагнул на порог.

– Смерть деда – на твоей совести. Я никогда не прощу тебя! Никогда, слышишь?

С этими словами он сбежал по ступенькам крыльца и выскочил на улицу.

Начался дождь, и на бегу граф низко надвинул шляпу на лицо, оставив потрясенного виконта молча смотреть ему вслед.

Перемещение из Кале в Дувр оказалось далеко не таким гладким и приятным, как на то рассчитывали Луэлла и ее тетка. Бурное море безжалостно раскачивало пароход, в результате чего обе слегли с приступом морской болезни.

К тому времени как они вошли в порт Дувра, Луэлла была крайне обеспокоена состоянием графини – у той начинался горячечный бред.

– Полагаю, нам лучше переночевать в Дувре и забыть о своих намерениях добраться до Гастингса, – сказала девушка, наблюдая за тем, как двое матросов помогают тетке спуститься с корабля по сходням.

– Нет, мы должны двигаться дальше. Я чувствую в себе достаточно сил, чтобы выдержать долгую поездку в карете.

Луэлла с тревогой вгляделась в пепельно-серое лицо графини. Хотя тетке было еще далеко до старости, раньше девушка никогда не видела ее такой немощной и обессиленной. Создавалось впечатление, будто она вмиг состарилась за одну ночь.

Матросы быстро отыскали для них экипаж, запряженный упряжкой превосходных лошадей, и постарались устроить леди поудобнее, а затем распрощались с обеими дамами.

– Какие любезные джентльмены, – пробормотала графиня, пока Луэлла укутывала ее ноги одеялами.

Снаружи входил в силу очередной теплый июльский денек, но графиню била дрожь и она явно нуждалась в тепле.

Луэлла же, прижимая ладонь к животу, мелкими глотками пила воду из чашки, которую дали ей матросы. Девушка понемногу приходила в себя, в отличие от тетки, негромко стонавшей всякий раз, как экипаж подпрыгивал на ухабах и рытвинах дороги, ведущей в Гастингс.

Полдень уже давно миновал, когда они наконец-то прибыли в пункт назначения. Бóльшую часть путешествия графиня попросту проспала.

Луэлла постаралась окружить тетку вниманием и заботой, да и кучера помогали чем могли, снабдив их бутылкой воды и хлебом с маслом. Но к еде графиня даже не притронулась, ограничившись несколькими глотками воды. Таким образом, именно Луэлле пришлось указать возницам дорогу к конечной точке маршрута – гостинице «Георг» в Баттле, неподалеку от Гастингса.

Это был старый постоялый двор, и поначалу девушка даже опасалась, что им там не понравится. Однако едва они оказались внутри, как их провели во вполне уютные апартаменты, окна которых выходили на аббатство Баттла.

«Наверняка Франк Коннолли не сумеет отыскать нас здесь, – сказала она себе, ожидая, пока хозяин постоялого двора принесет им чего-нибудь поесть. – Ему и в голову не придет искать нас в столь непритязательном месте».

Но тут она сообразила, что он может оказаться здесь проездом, поскольку большинство направлявшихся в Лондон дилижансов действительно останавливались у гостиницы.

– Впрочем, он наверняка не ожидает встретить нас здесь, – пробормотала она, глядя из окна на аббатство. – Тем не менее что-то подсказывает мне: он уже знает о том, что мы покинули Париж, и устремился за нами в погоню. Надеюсь, мы сумеем перехитрить его, ведь я ума не приложу, что делать, если он все-таки отыщет нас.

После безвременной кончины маркиза для виконта наступили черные дни. Он попытался было нанести визит отцу, чтобы положить конец недоразумениям и разрядить атмосферу, но дворецкий сообщил ему, что хозяина нет дома, и это при том, что Дэвид был совершенно уверен в обратном.

«Ему ведь все равно придется столкнуться со мной лицом к лицу на похоронах», – сказал он себе, возвращаясь пешком на Одли-стрит.

Но по пути назад виконт передумал и вместо этого направился к Белгрэйв-сквер. Его бабушку, вернувшуюся после своего визита в Брайтон, поджидали ужасные известия, и с той поры она была безутешна.

В довершение всего никто, похоже, не мог внятно объяснить ей, при каких именно обстоятельствах с ее супругом случилось несчастье.

Слуги, которым граф строго-настрого приказал держать языки за зубами, воздвигли между собой и нею глухую стену молчания, и маркиза пребывала в крайне расстроенных чувствах.