Приближаясь к Гросвенор-плейс, виконт ускорил шаг.

«Очень надеюсь, что дед и впрямь сможет предоставить мне те средства, в которых я нуждаюсь», – подумал он, торопливо шагая по Гросвенор-Крещент к импозантному особняку в дальнем углу Белгрэйв-сквер.

Вскоре он уже крутил ручку резного медного колокольчика, ожидая, чтобы Бейтс, дворецкий деда, отворил ему дверь.

Но вот наконец тяжелые створки распахнулись, и Бейтс оживленно приветствовал виконта:

– Милорд! Его светлость будет счастлив видеть вас. Он сейчас в столовой, завтракает. Прикажете поставить еще один прибор?

– Это было бы весьма кстати, Бейтс. Благодарю вас.

Дэвид направился к столовой и вошел, не дожидаясь, пока дворецкий объявит о его приходе. Маркиз Олдерберри был занят тем, что срезáл верхушку яйца, вздыхая над каким-то заголовком в газете.

– Дэвид, рад тебя видеть! – воскликнул он. – Эта бурская война – совершенная бессмыслица, – добавил, кивая в сторону газеты, лежавшей перед ним на столе. – Опять что-то назревает.

Виконт вздохнул:

– Военные вопросы не интересуют меня. Кое-кто из моих приятелей по Кембриджу теперь как раз находится там, и они пишут мне, что это – чертовски грязное дело.

Он опустился на стул, который придвинул ему Бейтс.

Дед Дэвида предпочитал обильный завтрак, и потому на буфете, по обыкновению, стояло множество разнообразных яств.

– Что вам положить, милорд?

– Жаркого из риса с рыбой и гренок, будьте любезны, Бейтс.

– Итак, чему я обязан такой честью, молодой человек? Обычно ты не удостаиваешь меня своим присутствием в столь ранний час. Подозреваю, кто-то подтолкнул тебя нанести этот визит или, возможно, что-то стало его причиной.

Виконт рассмеялся, и в смехе его слышались любовь и уважение.

– Не в бровь, а в глаз. Вы проницательны, как всегда, дедушка. Да, мне нужно кое-что обсудить с вами.

– Что ж, спрашивай, – с улыбкой отозвался старик.

– Дедушка, я буду говорить прямо. Мне нужна крупная сумма денег, чтобы вложить ее в бесхозную заброшенную усадьбу, которая, как мне намекнули, только что была выставлена на продажу. По моему скромному разумению, это тот самый проект, коим я действительно мог бы заняться.

– Ты намерен использовать по назначению все то, чему тебя учили в Кембридже?

– Да, я устал от своего образа жизни и полагаю, пришло время вновь вернуться к архитектуре. Тедди Чалмерс говорит, место там – просто чудесное, а для человека с предпринимательской жилкой – так и вообще кладезь возможностей.

– Твои намерения заслуживают восхищения, Дэвид, и я рад, что ты решил заняться таким достойным проектом, однако, боюсь, твой отец связал мне руки в том, что касается возможности предоставления тебе необходимых средств.

– Я знаю, он сказал вам, чтобы вы ничего не давали мне, но ведь не может же он запретить вам распоряжаться собственными деньгами? – осведомился виконт, ковыряясь вилкой в жарком из риса с рыбой и пряностями.

– Мой сын – злопамятный упрямый человек. Он связал мои ликвидные активы и свободные средства, так что у меня попросту и близко нет той суммы, которая бы тебя устроила. Мне очень жаль, Дэвид, и если бы я мог помочь тебе, то сделал бы это без промедления. Но твой отец по-прежнему очень зол на тебя из-за той злосчастной девчонки Мерриоттов.

Виконт отложил в сторону вилку, окончательно лишившись аппетита.

– Отец, – прошипел он сквозь стиснутые зубы. – Сначала он жалуется, что я веду никчемный образ жизни, а потом, когда хочу взяться за настоящее дело и составить себе имя, сует мне палки в колеса.

– Он не отступится, Дэвид, и мне очень жаль, что я не могу помочь тебе. Но разве ты больше не можешь обратиться к кому-нибудь другому?

– Только не за такой крупной суммой, дедушка. Это было бы неправильно. А банк полностью подпал под влияние отца и не одолжит мне ни пенни. Он вполне успешно лишил меня свободы действий, если я не дам согласия на брак.

– Мне очень жаль, – вздохнул старый маркиз. – Я поговорю с ним о тебе, однако не стал бы возлагать большие надежды на то, что он передумает. Если уж он принял решение, то сам Господь Бог не заставит его свернуть с избранного пути!

Виконт одним глотком осушил свою чашечку с кофе и отшвырнул салфетку.

– Какая досада! Не хочется упускать столь прекрасную возможность, – сказал он. – А теперь позвольте оставить вас в покое. Бабушка дома?

– Нет, она уехала к друзьям в Брайтон и вернется лишь ближе к вечеру.

– В таком случае передайте ей мои наилучшие пожелания. Не смею вас больше задерживать.

Поднявшись, Дэвид почтительно пожал деду руку, а затем принял у застывшего наготове Бейтса шляпу.

Виконт решил прогуляться в Грин-парке и уже направился было к Букингемскому дворцу, но, не успев сделать и нескольких шагов, заметил, что навстречу ему идет не кто иной, как его собственный отец.

Глубоко вздохнув, Дэвид внутренне подобрался, готовясь к неизбежному неприятному разговору. Взаимоотношения отца с сыном оставались чрезвычайно натянутыми, и он понимал – очередной разговор окажется не из легких.

Заметив идущего навстречу сына, граф на мгновение приостановился, но потом решительным жестом скрутил газету в трубочку и двинулся вперед. На лице его появилось угрюмое, настороженное выражение.

– Дэвид, – сказал он, поравнявшись с виконтом, – что ты здесь делаешь?

– Ходил навестить деда, – ответил тот, ожидая неизбежной вспышки гнева.

Отец его не разочаровал.

– Ты сделал что? – взорвался граф, и лицо его побагровело. – Я же тебе говорил, чтобы ты держался от него подальше и не докучал ему своим попрошайничеством, сопляк ты неблагодарный!

– Но, отец, я надеялся возобновить свою карьеру архитектора и нашел усадьбу, на которой смог бы продемонстрировать свои способности любому…

Граф ухватил сына под руку и потащил его за собой в сторону Белгрэйв-сквер.

– Ты сейчас же пойдешь со мной и попросишь прощения за то, что опять надоедал ему своими просьбами.

– Отец, перестань обращаться со мной как с несмышленым ребенком, – взмолился виконт, пытаясь избавиться от крепкой отцовской хватки.

На следующий день рождения ему уже должно было исполниться тридцать, но отец вел себя так, словно сын по-прежнему оставался десятилетним мальчишкой. Кроме того, будучи единственным ребенком, Дэвид вынужден был взвалить на себя ответственность за все ожидания и планы в отношении семейства Кеннингтонов.

«Эх, если бы жива была мама, – подумал виконт, против воли возвращаясь в дом деда. – Она всегда поддерживала меня».

Однако его мать умерла вскоре после окончания сыном Кембриджа. Она заболела брюшным тифом, ухаживая за бедняками в лондонском Ист-Энде, и, не отличаясь крепким здоровьем, скончалась всего через несколько недель после заражения.

Вскоре они прибыли к дому маркиза. Бейтс поразился, узрев на пороге графа с виконтом.

Не дожидаясь ответа, граф протиснулся мимо дворецкого, и виконт безропотно последовал за ним.

– Отец! – закричал граф. – Где вы?

Старый маркиз шаркающей походкой вышел в холл, по-прежнему держа в руке газету. Судя по его виду, он только что закончил завтракать.

– Дэвид, – отозвался он, ведь графа звали точно так же, как и его внука.

– Отец, я как раз собирался навестить вас, когда встретил на улице этого негодяя, тайком удирающего из вашего дома. Я уже устал повторять ему, чтобы он не смел докучать вам, и теперь крайне разочарован тем, что он вздумал ослушаться меня.

– Дэвид, выслушай мальчика. У него появился шанс стать достойным человеком и прославить нашу фамилию.

– Вздор! Он пришел в поисках денег для игорных домов. Не считайте меня глупцом, который не знает, где его сын проводит почти все свое время. Вы ведь не поверили тому, что он тут вам наболтал, да?

– Отец, дедушка говорит правду. Тедди Чалмерс по дружбе рассказал мне об одной старинной усадьбе, отлично подходящей для того, чтобы я продемонстрировал свои навыки.