Проклятие пиктов

С превеликим облегчением Флавий, словно тяжеленный куль, рухнул без чувств на жесткую кушетку. Он даже не удосужился стянуть с себя сапоги, от которых после длительного перехода по непролазным дебрям потягивает изрядным душком. Однако дурной запах в данный момент это меньшее, что может волновать аквилонца. Усталость жестоко подрубила его и сейчас бывалый следопыт пытается насладиться крохами наступившего покоя. А ему точно известно, что долго сие чудо не продлится. В этих гиблых краях, покой вообще гость довольно редкий. Последние несколько дней выдались не из легких, в последнее время серокожие ублюдки вконец обнаглели.

Они забираются вглубь боссонских территорий, совершают вылазки в близлежащие деревеньки, уничтожают провиант, поджигают конюшни и воруют железо. После того, как у одного из дикарей хватило мозгов и прыти объединить под своей сенью враждующие кланы пиктов, они орудуют с удивительной четкостью и выверенностью действий. Наверняка здесь не обошлось без черной магии, однако Зогар Сагу удалось собрать многочисленные разрозненные силы пиктов в единый кулак и надо отдать ему должное, этому дикарю не чужда стратегия и тактика, а вовсе не сумбурные вылазки к близлежащим поселениям.

Около трех дней назад следопыты набрели на засаду дикарей. Их застали врасплох, даже опытные боссонцы будущие в отряде, состоящем из троих человек, не учуяли западни, что уж говорить о самом Флавии, который совсем недавно наслаждался беззаботной жизнью в Тауране. Юноша и представить не мог, что гнев отца может быть так силен. Когда выяснилось, что сразу три служанки понесли от Флавия, отец пришел в бешенство, и по его скромному мнению оказалось, что единственное место где непутевому сыну могут привить то что называют дисциплиной, так это на передовой. Благодаря связям в королевском совете не составило сложностей отправить сына в логово к пиктам. Пусть подыхает безвольной куклой или возвращается мужчиной, так решил отец.

Первая стрела угодила прямо в глотку впереди идущему боссонцу, на листья брызнула человеческая кровь. Вокруг раздались крики и из густых зарослей буквально выпрыгнули пикты. Коренастые, серокожие подобия людей, дикари коим чужды ценности цивилизации. Всего их было четверо, неравный расклад, однако они не торопились нападать, лишь завывая и пританцовывая вокруг своих будущих жертв. Товарищ Флавия с обнаженным клинком презрительно взирает на жалкие потуги дикарей запугать их. Неожиданно всё смолкло и повисла густая, липкая тишина.

-Пиктское отродье, похоже мы нарвались на инициацию нового воина племени,- Холт сплюнул под ноги застывшим пиктам.

-Что это значит?

-Что тот сопляк,- палец Холта указал на самого юного пикта,- будет биться с нами, если он нас прикончит это ознаменует его становление как воина и мужчины. Если же мы прибьем мальца, нас убьют остальные.

Едва он успел договорить, как юный пикт вскрикнув накинулся на Флавия, собираясь раскроить ему череп своим топором, однако в последнее мгновение аквилонцу удалось уйти от удара и лезвие топора просвистело в нескольких сантиметрах от его лица, Флавий немедля контратаковал, но юркий юноша отпрыгнул назад от могущего стать смертельным удара. Проворливый, гаденыш. Краем глаза Флавий успел отметить, что двое пиктов сдерживают древками безоружного Холта. Наверное, они рассчитывают на второй раунд, уже с участием его товарища, вот только этому не бывать.

Очередной удар пикта и Флавию удается перехватить его запястье, юноша недоуменно смотрит на сжимающуюся ладонь своего противника, именно это замешательство стоило ему жизни. Уже в следующий миг он все с таким же недоумением наблюдает как из его живота вываливаются собственные внутренности. Едва Флавий нанес роковой удар, Холт не отрывающий взгляда от сражающихся, молниеносным движением перерезает глотку одному из пиктов, спрятанным доселе кинжалом, второй успевает нанести Холту удар в плечо, украденный метал с легкостью распарывает кожу рукава, вскрывая податливую человеческую плоть. Однако Холту удается удержаться на ногах, он прыгает на пикта хватая того за волосы он притягивает его к себе и кинжал с мерзким хлюпаньем входит в глазницу дикаря.

Товарищи оглядываются, Холт прижимает кровоточащую рану, Флавий же с безумно горящими глазами смотрит на последнего оставшегося пикта. Она не кричит, и не собирается бежать в заросли сломя голову, но и нападать она не собирается. Сухая словно осенний листок уже немолодая женщина с презрением глядит на своего врага. Она готова принять свою судьбу...

Едва уловимый скрип отвлекает Флавия от мыслей о минувших днях, и он привстает на своей койке. Ему кажется будто в сгустившемся мраке углу его комнаты кто-то есть. Но это невозможно. И тем не менее он очень медленно принимает положение сидя и вытягивает кинжал, покоящийся под подушкой. Дверь закрыта наглухо, окно затянуто слюдой, никто не мог проникнуть к нему и остаться не услышанным.

-Выходи! - таким образом следопыт попытался вернуть себе уверенность, ведь он явно ощущает чье-то присутствие и это его здорово пугает.

-Это всего лишь я, твоя госпожа,- тьма расступается и взору испуганного аквилонца предстает старуха из пиктов, о которой он только что вспоминал, будто его мысли материализовались, и она предстала перед ним такая же какой была прежде, чем он перерезал ей глотку. Холт хотел просто уйти, оставив женщину оплакивать своих мужчин, но Флавий не видел перед собой женщины, он видел пикта. А с этими дикарями разговор может быть лишь один. Когда говорит сталь.

-Ты... ты мертва...

-Отчего же тогда я стою подле тебя? Ответь, если я мертва как ты можешь чувствовать мои прикосновения? - Флавий в страхе отмахнулся кинжалом от протянутых к нему рук, однако сталь не встретила какого-либо сопротивления.

Уже в следующее мгновение его кинжал выпал из рук, глаза помутнели, он словно задергался в конвульсии, но это продолжалось совсем недолго, вскоре в каморке аквилонца воцарилась тишина. Старуха пропала также бесследно как объявилась. Флавий с удивлением разглядывает свои собственные руки, будто видит их впервые, он пытается что-то сказать, однако из его уст вырывается не речь цивилизованного человека, а характерный пиктский говор, который древней чем все царства на востоке и западе, что покрывают своими шпилями Хайборию. Ведь еще каких-то несколько минут назад он понимал каждое слово, оброненное пиктской старухой и даже не придал этому значения, а сейчас и сам способен говорить на тарабарском.

Выбраться на свежий воздух не заняло много времени, едва он оказался вне стен своей каморки, как душный боссонский воздух окутал всё его существо, он увидел двоих приятелей мирно беседующих посреди двора. Спиной к нему стоят коренастый боссонец Игвар, меткий лучник и превосходный боец, рядом же с ним стоит Конан, северянин с полуночных гор Киммерии, могучая фигура варвара будто нависает над своим товарищем, но собеседники не замечают подобных пустяков, мирно переговариваясь и не подозревая о нависшей угрозе.

Аквилонец вытянул из-за пазухи топор и со всей силы метнул его в своих товарищей, рассчитывая на удивительное чутье и реакцию северянина, и не прогадал, Конан каким-то чудом уловил угрозу, он схватил Игвара бросившись в сторону, топор со свистом прошел мимо, вонзившись в одну из построек. В теле бедняги борются две сущности, одной из которых нужны белые люди, она говорит внутри него. Нашептывает следопыту пагубные мысли, пытается воздействовать на него, ей нужно, чтобы Флавий увел за собой товарищей в гиблые земли. Там, где ее сын обретет свой истинный облик, они должны видеть его необузданную силу, дабы поведать всем о пришествии Зверя. Грязного плода благородного человека и женщины из пиктов. Но Флавий сопротивляется воздействию что есть сил, пытаясь вынудить друзей покончить с ним, он пытается спасти их.