Нарушитель границ всмотрелся внимательнее. Рядом с бойницей была еще и дверь, законопаченная белыми тряпками и закрытая на засов. Шванк прислушался - кто-то мерно постанывал в этом странном помещении, похожем на тюрьму, а запах падали тёк именно оттуда.
- Эй, Пикси! - осторожно крикнул шут, - Это я, Шванк! Ты тут?
Заключенный застонал громче.
- Пикси! Пикси! - Шванк по-настоящему пронзительно взвизгнул.
- Да! - услышал Шванк, - Не волнуйся, я ее держу! Она тут, со мной!
- Отпусти, Пикси! Выпусти ее!
- Не могу! Нельзя!
И в том самый момент, когда Гебхардт Шванк решился переступить сучковатое бревно, быстрые шаги зашлепали по коридору, приближаясь; когда он занес ногу, некто схватил его за шиворот очень старой белой рубашки, встряхнул (тут и треснул ворот) и ткнул костлявым коленом под зад.
- Ах ты, угробище! - ругался тот самый юноша, - Только оставь тебя! Не видишь - сюда нельзя?!
- Вижу, - покорно ответил Шванк.
- Так и чего лезешь? Спросил бы у меня!
- Не бейте меня, господин подмастерье! - залопотал наш мастер представлений, смешно замахал пухлыми ручками, - Не бейте бедного комедианта, прошу Вас!
И мальчик выпустил его несчастную рубашку, усмехнулся. А потом развернул Шванка к себе, взял за грудки и встряхнул еще раз, для большей внушительности:
- Я не подмастерье. Я еще ученик.
Выпустив ненадежную ткань, он что-то решил и распорядился очень веско:
- Вам нужен Скопас, верно? - так я отведу Вас к нему. Идем!
И погнал пристыженного Шванка перед собою.
Когда кончились светлые залы, юноша раскрыл дверь, окованную железом, подтолкнул туда спутника и вышел сам.
Оказывается, лечебница устроена не так просто, а изнутри она куда больше, чем кажется снаружи. Не только ее фасад занимает целый квартал - она построена как буква F и оставляет открытой только одну сторону квартала, совсем как театральная сцена. Эта открытая сторона, где не растет ни единого дерева, выходит прямо на базарную площадь, и застроена она купеческими складами. В двери одного из них и постучался юноша, ударив молотком по бронзовой пластине. Тут же раскрылось окошечко, показалась красная морда охранника.
- Скопаса позови!
- Он вышел. Сейчас приведет, жди.
Кого должен был привести Скопас, так и не было выяснено. Мордатый охранник тут же захлопнул свое окошко.
Ждать пришлось всего несколько секунд. Здоровенный врач, на сей раз в длинном черном одеянии, вел под локоток хилого мужичонку, по виду пропойцу и импотента. Пропойца был переодет в глаженную чистую рубаху - и все, никаких штанов на нем не было, как и обуви. Череп и щеки его сияли свежевыбритой синеватой белизной, а нос и лоб смотрелись как бугристая красно-бурая маска. Мужичонка выглядел то ли похмельным, то ли перепуганным, а толстый лекарь что-то ему наставительно бормотал. Шванк прислушался и пока не совсем понял:
- ... вшей и блох у тебя теперь нет. Товары смотреть и трогать можно (даже нужно) - но, если что-нибудь украдешь или испортишь, тебя снова посадят, понял? Пачкать ничего нельзя, так что на тюках не спать! Пить можно, напиваться нельзя, а то точно сдохнешь. Пиво и еду будут приносить. Гадить можно только в ведро, его будут менять четыре раза в день. Так что сиди и не вздумай буянить.
- Ладно, ладно! - лепетал пропойца. Вроде бы язык его заплетался, а ноги чуть подкашивались, и только ли от беспробудного пьянства?
Врач тем временем подвел его к самым дверям и крикнул:
- Барра, Девин! Принимайте заключенного!
Тот же охранник приоткрыл дверь и втащил мужичонку внутрь. Врач отряхнул руки и повернулся к посетителям. Мальчик и Шванк поклонились.
- Ну, слушаю!
- Здравствуйте, мастер Скопас!
- Ты зачем его привел?
- Надо! - с лукавым упрямством сказал ученик лекаря и тут же наябедничал, - Он хотел влезть в заразную камеру...
- Да, - подтвердил Гебхардт Шванк, - я хотел навестить мастера Пиктора...
- Что-о-о?! - грозно нахмурился Скопас, - Успел?
- Нет.
- И я не знаю, что теперь делать! - пожаловался лекаренок, а взрослый лекарь только махнул рукою:
- Хорошо, иди, Коилин! Я сам разберусь.
Ученик лекаря вновь поклонился и быстро ушел. А Скопас интимно подхватил Шванка под локоток - точно так же, как и заключенного-пьяницу.
- Я Вас знаю.
- Да. Меня зовут Гебхардт Шванк. Но здесь этого произнести не могут, так что - просто Шванк! Мы привезли мастера Пиктора.
- Помню. Пойдемте-ка отсюда!
И Скопас, не успел Шванк опомниться, быстро отвел его к лечебнице; там они, как пара заправских философов, стали туда-сюда прогуливаться под зелеными липами.
- Так вот, Просто Шванк! Вы не заразились до сих пор, и я Вас, наверное, отпущу. Вы успели перешагнуть бревно?
- Нет, клянусь! Мальчик меня перехватил.
- Вот и молитесь за него! А то...
- А то - что?! - тут же окрысился вечно готовый к бою шут.
- Остались бы вместе с этим пьяницей. Вы, жрецы, живете скученно и не слишком-то здоровы из-за своей воздержанности. А мы, лекари Коса, прямо-таки помешаны на заразе.
- Вы бы что со мной сделали?
- Да не торопитесь Вы! Видели этого мужика, Просто Шванк?
- Ничего интересного, мастер Тарантул!
- Ого, так вот Вы как! Ничего интересного, говорите? Так вот, этот дохляк был неделю назад приговорен к повешению.
- И что же?
- Не торопитесь! Купцы привозят к нам товары со всего света. В городе полно бедняков, что живут куда хуже, чем ваши рабы. Если там вспыхнет болезнь, а они легко заболевают и умирают, то зараза расползется повсюду и уйдет за пределы города... Так вот, купцы на неделю запирают свои новые привозные товары на складах, их там окуривают... Если есть хоть какие-то сомнения, то вместе с товарами запирают приговоренного преступника или негодного раба, и больше никто туда не входит. Если он заболеет или умрет, склад окурят серой, товары сожгут, а их хозяину заплатят компенсацию. Приказчик и охранники будут сидеть в заключении, пока не заболеют или пока не пройдет уже сорок дней, а не неделя.
- А если преступник выживет?
- Так почти всегда и бывает... Градоначальник помилует его и отпустит из города. Шванк, наш ученик привел Вас сюда, чтобы... э-э...
- Напугать?
- Впечатлить. Если бы Вы проникли к Пиктору, я оставил бы в заключении и Вас.
- Понял, Скопас, понял... На самом-то деле я хотел переговорить с Вами, узнать, что будет с Пиктором? Вы ведь не пропустили даже Эомера...
- Что сказать? Ему очень плохо, ему угрожает тление, и мы лечим его пока льдом и солью. Если сердце выдержит, то созреет гнойник, и я его вскрою. Я сделал ему разрезы от стопы до паха, теперь сукровица вытекает, и ему не так больно. Но он сейчас очень, очень заразен.
- А он говорит, что удерживает ее?
- Да. А кого это?
- Демона смерти.
Врач молниеносно удивился:
- Так это не бред?
- Нет. Мы видели ее.
- Ее?
- Демона безумной смерти. Пожирательницу Плоти.
- Что ж... Тем лучше. Значит, сознание у него ясное.
- Скопас, передайте ему... Впрочем, нет. Как Вы думаете, ему будет лучше, если он отпустит демона? Или если и дальше будет его держать?
- Не знаю, Шванк...
- Скажите ему, что я ему помогу держать, я возьму ее на себя, если он устанет, ладно?
- Конечно, скажу.
- А Вы верите в демонов или богов?
- Нет. Нас касаются те из них, кого создаем мы сами. А так - живем мы, живут и они... Я передам - Вам и Эомеру - когда созреет гнойник. Расскажу, что мы сделали. Но, даже если повезет, он всю жизнь будет хромать, нога иссохнет... но, Шванк, в опасности не только он! Следите за собой, пожалуйста! И за тем Вашим другом, который задыхался. Он здоров сейчас?
- Я не знаю, он кается.
- Будьте осторожны. Кушайте, отдыхайте, гуляйте хотя бы Вы!
