– Я жду, что ты будешь мне подчиняться, как подчинялся своему отцу или другим лордам подобного положения. Ты будешь относиться к моей семье и жителям моего замка с уважением, в независимости от имени или статуса. И что важнее всего, есть два правила, которых ты должен придерживаться – нарушишь их, и я сразу отправлю тебя назад в Винтерфелл.
Джон склонил голову набок, слушая теперь более внимательно. Тем лучше.
– Во-первых, я не терплю пьянства. Я не стану запрещать тебе бокал вина за ужином или коротких визитов в таверну, но никогда не смей показываться мне на глаза пьяным. Выпивка притупляет чувства и заставляет людей совершать глупые и необдуманные поступки. Второе, более важное, ты не будешь блудить. Я запретил бордели на Драконьем Камне, но это не значит, что всех шлюх там смыло морем.
Мальчик широко раскрыл глаза, настороженно разглядывая Станниса. Станнис решил не объясняться. Его правила были справедливы.
– Ты понимаешь меня, Джон Сноу?
Вместо того, чтобы ответить, Джон пробормотал что-то под нос и завозился с вожжами.
– Что ты сказал, мальчишка? – резко спросил Станнис. – Ты против?
– Нет, милорд, совсем нет, – ответил Джон, решительно качая головой, словно извиняясь. – Мне будет нетрудно выполнять ваши правила, особенно последнее. Я давно пообещал себе, что никогда не стану отцом бастарду, не поставлю себя в такую ситуацию. Я не хочу допускать тех же ошибок, что мой отец, потому что его поступки навредили не только ему.
Голос Джона был горек, особенно при упоминании Неда Старка и ошибок благородного лорда. Его стыд быть бастардом засел глубоко, что показалось Станнису интересным. Станнис не был настолько дураком, чтобы верить, что все бастарды были бесстыдны, лживы и полны предательства, но судя по его опыту, у них была гордость. Сир Ролланд Шторм с удовольствием звался Бастардом Ночной Песни, а маленький Эдрик Шторм быстро напоминал каждому, что он был сыном короля. Остальные бастарды Роберта… Ну, к счастью, они не знали имени их отца.
Кстати о бастардах… Ему надо было решить, что делать с плодами ланнистерской мерзости, прикидывающихся принцами и принцессой королевства. Винтерфелл не был подходящим местом, чтобы сказать Роберту, потому что если бы Роберт не засмеял его до смерти, Серсея и Джейме были бы заперты в замке, а в это время Тайвин Ланнистер пошел бы маршем и захватил Королевскую Гавань. Станнис подумывал рассказать обо всем Неду Старку, учитывая искренний интерес этого человека к смерти Джона Аррена, а также то, что Роберт любил Старка. Но Роберт не отходил от Старка весь приезд, потом упал Бран Старк, потом это дело со сквайрством… Никогда не было вовремя. Тут был нужен тщательный план, и Станнис верил, что время на его стороне. Джоффри всего двенадцать, и Ланнистеры не осмелятся нанести удар по Роберту, пока этот жестокий, злобный мальчишка не достиг совершеннолетия.
Он понял, что Джон все еще смотрит на него, настороженно ожидая ответа. “Нет, я не виню его за его слова. Только надеюсь, что поступки будут столь же искренни, как слова”.
Станнис взглянул Джону в глаза и кивнул.
________________________________________________________________________
Джон быстро узнал, что Станнис не вел светских бесед. Прошла уже неделя с минуты, как он оставил позади Винтерфелл и свое детство, и до сих пор он не слышал настоящего смеха лорда Драконьего Камня. Или видел его улыбающимся. Джон постарался напрячься, пытаясь вспомнить, видел ли он хоть раз улыбку Станниса, но ничего не вспомнил.
Наверное, Станнис любил тишину, чтобы можно было подумать. У самого Джона было полно времени, чтобы обдумать свои мысли, и он продолжал снова и снова вспоминать последнее утро в Винтерфелле. Бран все еще лежал недвижимым, как мертвый, но по крайней мере, он был жив. Леди Старк, конечно же, хотела бы, чтобы все было по-другому, и Джону понадобилось много сил, чтобы вытряхнуть из головы ее последние слова, отодвинуть их подальше и не думать о них. Арья была в восторге от своей Иглы, и поцелуи, которыми она его осыпала, скорее всего были последними в жизни от какой-либо девчонки, если он не ослушается правил Станниса. Джон не сомневался, что Станнис серьезно говорил о своем отвращении к блуду и выпивке, и не собирался его проверять.
Робб и отец проводили его во дворе Винтерфелла. В темно-рыжих волосах Робба таяли снежинки, а Серый Ветер печально завывал.
– В следующий раз, когда мы увидимся, перед твоим именем будет стоять титул “сир”.
– Это еще не точно.
– Ну, пока ты будешь наслаждаться приключениями на юге,я буду в Винтерфелле. учиться быть лордом Старком. Как всегда.
Отец подарил Джону прекрасно сделанный серый плащ, отороченный белым мехом. Все еще было лето, но ни один Старк не забывал, что зима близко.
– Ты Старк, Джон, неважно, какое имя ты носишь или мог бы носить, – сказал отец, и крепко обнял его.
Джон очень хотел спросить его о его матери, прямо здесь и сейчас, но отец посмотрел на лорда Станниса, уже готового выехать из ворот со своими рыцарями.
– Небольшой совет, Джон, – предупредил отец, положив руки ему на плечи. – Лорд Станнис очень не похож на короля Роберта, как в характере, так и поведении.
– То есть ты не любишь его, ведь ты так высоко ценишь короля?
Отец покачал головой.
– Я не отправил бы тебя с ним на юг, если бы не уважал его или не верил. Тем не менее… Как бы это сказать? Станнис Баратеон – справедливый человек, но справедливый и жесткий. Лучше бы тебе слушаться его.
Справедливый и жесткий. Джон задумался, сколько понадобится ему времени, прежде чем он поймет, что имел в виду отец о Станнисе. Пока же Джон решил, что два рыцаря, которые сопровождали лично Станниса в Винтерфелл, были довольно приятны. И сир Эндрю Эстермонт, и сир Ролланд Шторм были серьезными мужчинами, но потому ли, что служили Станнису, или такова была их натура, Джон еще не понял. Сир Ролланд ему понравился сразу, и в их первую встречу Джон осторожно спросил его о его имени.
– Шторм?
Сир Ролланд улыбнулся.
– Шторм значит то же в Штормовых Землях, что Сноу значит на Севере. Я Бастард Ночной Песни, хотя мой брат Брайс предпочел бы, чтобы я так не звался. Я завидовал ему когда-то, но не теперь. Он так и застрял лордом Карроном, а я путешествую по всему Вестеросу как рыцарь.
– Мой брат Робб сказал мне то же перед отъездом.
– И он был прав. У него меньше свободы, чем у тебя.
Джон недоверчиво посмотрел на сира Ролланда.
– У меня было бы еще больше свободы, если бы я звался Старком вместо Сноу.
– Не стану врать, что мое имя не мешало мне. Тем не менее, отношение лорда Станниса не было бы ко мне лучше, если бы я был Карроном. Запомни это.
____________________________________________________________________
Чем ближе Станнис приближался к Белой Гавани, тем больше он расслаблялся. Когда город наконец показался в виду с вершины ближайшего холма, он остановился, чтобы насладиться видом. Этот город был полностью построен из белого камня, который сверкал в дневном солнце, и пах он свежо, морем. В отличие от Королевской Гавани, чей запах всегда напоминал о гниении.
Джон ехал рядом с ним, с улыбкой на лице.
– Ты был когда-нибудь в Белой Гавани Джон, или видел море?
– Один раз, – последовал ответ. – Отец брал нас с Роббом, когда мы были меньше. Было какое-то торговое соглашение, которое надо было обсудить с лодом Мандерли, он принимал нас в Зале Русалок. Помню, он рассказывал о разных привкусах разных видов миног, что он подавал, но я клянусь, разницы не было никакой. Я, конечно, ничего не сказал, но Робб выпалил, что эти скользкие вещи все на один вкус.
Станнис не ответил, вспоминая, как Робб Старк обнял на прощание брата, заверяя в любви и дружбе.
________________________________________________________________________
Проехав корабль за кораблем, Джон увидел, как Станнис спешился перед самым прекрасным судном, что он когда-либо видел. Не то чтобы он видел много. “Ярость” было написано на его боку, а нос был украшен яростным оленем, с рогами, острыми как бритва. Джон тоже спешился и принял поводья лошади Станниса. Выражение лица его лорда менялось, постоянная хмурость разгладилась, когда какой-то моряк увидел их и сбежал к ним по доске с корабля.
