— Промахи руководства, говорите? Руководство могло ошибаться, но это еще не дает оснований просто игнорировать Трибунал и его решения!..

Страсти разгорелись с новой силой.

Лафонтен задержал взгляд на Деннисе Гранте. Грант единственный из всех, кто до сих пор не принял активного участия в обсуждении.

Словно в ответ на этот взгляд, Грант решительно выпрямился:

— Господа, а не уклоняемся ли мы от темы? Прошу вспомнить, что инициатором дела Доусона выступал Джек Шапиро, который сейчас сам находится под судом. Имеет ли значение для вас этот факт?

— Свидетельство не теряет силы, если свидетель сам не без греха. Вы же не станете утверждать, господин Грант, что отступничество Шапиро само по себе уже оправдывает Доусона?

— Разумеется, нет. Но здесь прозвучало что-то о промахах руководства…

— Шапиро — отдельный случай. Давайте придерживаться пунктов обвинения. Первое и главное: превышение полномочий в условиях чрезвычайной ситуации, которое едва не привело к конфликту с Бессмертными и раскрытию тайны Ордена — реальному, а не надуманному. Вдумайтесь, господа, это фактически повторение действий Хортона, но уже на уровне официального руководства Ордена, а не кучки отщепенцев! На фоне этого…

А шансы Шапиро падают, думал Верховный. Основательно же успел Трибунал под его руководством растерять популярность!

Общий гвалт снова перекрыл голос Гранта:

— Разумеется, господа, по тем самым законам, которые клялся защищать, он заслуживает самого строгого наказания. Но! Напомню вам еще кое-что. Знаете, что творится в нижних эшелонах нашей организации? Иначе, чем всеобщей паникой, это не назовешь. Как по-вашему, пойдет ли нам на пользу, если мы с первого же заседания примем эстафету у наших предшественников, начав топить свои беды в крови? Разве этого от нас ждут?

Лафонтен, про себя усмехнувшись, кивнул. Вот это было уже ближе к делу. И этот последний аргумент, скорее всего, перевесит все остальное. Политика…

Политика перевесила. И единственным, кого это торжество целесообразности не порадовало, оказался Джек Шапиро. В начале процесса он заявил, что решение Трибунала ему безразлично, но на деле вышло иначе.

— Джозеф Доусон, повторно рассмотрев предъявленные Вам ранее обвинения, Трибунал признает Ваши действия соответствующими обстоятельствам, а Вас — невиновным по всем пунктам. Трибунал объявляет Вас восстановленным в правах Наблюдателя и приносит Вам свои извинения, выражая также надежду на Вашу помощь в выяснении вопросов, возникших в ходе разбирательства. — Грант сделал небольшую паузу, потом продолжил: — Джек Шапиро, Трибунал рассмотрел все предъявленные Вам обвинения и признал их справедливыми. Однако, приняв во внимание тот факт, что ошибка Ваша была совершена без умысла, и считая постигшее лично Вас несчастье достаточной причиной для смягчения приговора, Трибунал предлагает Вам подать официальное прошение об отставке и удалиться от дел Ордена без урона Вашей чести.

Грант отложил в сторону папку с вердиктом и поднял голову:

— Ясно ли вам решение, господа?

— Ясно, — ответил Доусон.

— А вам, господин Шапиро?

— Нет, — медленно покачал тот головой. — Вы восстановили в правах его? Отступника?!

— Господин Шапиро!

— Это не суд. Это пародия! Политический фарс!

— Вы недовольны тем, что суд пощадил вас? — повысил голос Грант.

— Я не просил пощады! — гневно выдохнул Шапиро. Оглянулся, ища взглядом Верховного Координатора. — А впрочем, чего от вас ожидать… Вы еще не понимаете, чем все это обернется… Но вы поймете!

— Вы, видимо, это уже поняли? — негромко произнес Лафонтен.

— Да, понял, — ядовито усмехнулся Шапиро. — Закона здесь больше нет…

*

Шапиро ошибался, напомнил себе Лафонтен. И в том, что приравнял милосердие к беззаконию. И в том, что счел решение Трибунала продиктованным Верховным Координатором. Не было такого, ни тогда, ни позже, ни разу за все годы работы Денниса Гранта.

Работать с новым составом Трибунала было непросто с самого начала, уже потому, что выбирался состав этот практически стихийно, без соблюдения каких бы то ни было принципов преемственности. Посыпались эти принципы ко всем чертям после чистки рядов, устроенной руководству Ордена Джейкобом Галати. Нет худа без добра, столь серьезная встряска многим прибавила ясности в мыслях, но людям, взявшимся приводить в порядок дела в Ордене, еще предстояло и друг друга узнать и сработаться.

А еще собрание Региональных Координаторов приняло предложение Гроссмейстера возродить старую традицию — избрание, дополнительно к постоянному, сменного состава Трибунала. Это был еще один способ ограничить возможный произвол стоящих у власти. Есть все-таки разница — диктовать свою волю двоим или десятерым…

Но, добившись возрождения этой традиции, Верховный Координатор ограничил не только власть Первого Трибуна, но и свою собственную. Разумеется, на его личном авторитете это не сказалось никак. Но если этот авторитет пошатнется…

Личное влияние — тоже ресурс, запас которого конечен и исчерпаем. Всерьез проверять запас этого ресурса у Лафонтена поводов еще не случалось.

Он отодвинул досье Шапиро, посмотрел на папку с именем Камилла Розье. Снова припомнил фотографию Гранта, случайно найденную Даной в доме Розье.

Он не должен был этого знать. Грант ни словом, ни взглядом не выдал их с Розье секрета. Если бы не сообразительность Даны!

Лафонтен хорошо помнил, в каком смятении застал Первого Трибуна, когда тот обнаружил свое псевдо-участие в заговоре. Для смятения этого были бы все основания, будь Верховный сам уверен в том, что Грант — Отступник. Но даже в момент такой опасности мысль о том, что настоящим виновником происшествия может быть Розье, Гранту в голову не пришла.

Опять припомнилось то, самое первое, заседание нового Трибунала и выражение, с которым Грант смотрел на Розье. Он ведь не слушал эмоциональную речь, а именно смотрел.

Будь этот взгляд обращен на женщину, смысл его был бы истолкован сразу и безошибочно. Тогда же никто не обратил на это внимания. Но теперь, задним числом…

Лафонтен тоже не заметил бы ничего особенного, если бы сам однажды не удостоился такого взгляда — давно, когда Деннис Грант, только окончив Академию, работал у него секретарем. Воспоминание было ярким, как вспышка: Грант, подавая бумаги для подписи, касается кончиками пальцев его руки и отстраняется не сразу.

«Вы недовольны своим продвижением по службе, Деннис?»

«Нет, отчего же».

«Тогда что вам нужно?»

«Вы».

Лафонтен поднял тогда голову и посмотрел в лицо не в меру храброму парнишке. Тот даже не вздрогнул. Лишь щеки покрылись ярким румянцем.

«Вы уверены, что я могу принять ваше предложение?»

«Я уверен, что если вы скажете «нет», это будет просто «нет» и больше ничего».

«Вы знаете мой принцип, Деннис. Вы мне симпатичны, но если вы ляжете в мою постель, работать со мной вы не будете. Вы уверены, что дело того стоит?»

Лафонтен никогда не сомневался, что чувства его были вполне искренни, иначе не решился бы подойти к своему шефу с таким предложением. Но здравый смысл и природное честолюбие оказались сильнее, отказываться от любимого дела и карьеры ради постельной интриги Грант не захотел.

А что связало его с Розье? И ведь крепко связало, раз позволил так просто себя обойти и подставить…

Но Розье-то ввязался в заговор тому назад не три года, а всего два месяца. Когда возникла на горизонте тень сумасшедшего профессора и его изобретения.

Лафонтен поднялся из-за стола, взял папку Крамера, ушел в свою комнату, развернул папку и вытряхнул ее содержимое в камин. Туда же бросил сломанный на четыре части диск.

К черту!

Он сел в кресло перед камином и достал сигарету. Просто курил и смотрел, как медленно, нехотя поддаются огню исписанные листы.

Чем то, что он делает сейчас, отличается от сделанного Джеком Шапиро? С позиции принесенной им присяги — ничем.