И тут ее подхватили знакомые сильные руки.
*
Они опоздали.
Теперь не оставалось ничего, кроме как проследить, чтобы никто не появился рядом, надеяться, что среди бела дня вспышки света не были видны из дома, и привести в чувство Мишель.
Когда все закончилось, Митос быстро подошел и подхватил Мишель, не дав ей упасть на землю.
— Не пугайся, девочка, все хорошо. Давай-ка отойдем в сторонку.
Она позволила отвести себя на несколько шагов и усадить на травяной бугорок возле дерева. Прислонилась к стволу спиной и закрыла глаза. Ее колотила крупная дрожь.
— Пусть посидит здесь, — сказал Митос, выпрямляясь. — Нужно убрать все, пока никто не появился. Мало ли любителей прогуляться перед обедом.
Кедвин молча кивнула. Митос подошел к трупу и присел, осматривая его.
— Кровь, — негромко сказал он, указывая на красные брызги на жухлой траве. — Совсем мальчишка.
— Откуда он здесь взялся? — озабоченно спросила Кедвин, присев рядом.
— Черт его знает.
Митос принялся аккуратно обыскивать труп. Кедвин молча наблюдала.
— Так, водительское удостоверение… Фальшивое. Все равно, может пригодиться. Больше ничего… Да, негусто. А это что?
У него в руках оказался сложенный пополам листок бумаги. Кедвин придвинулась, тоже взглянуть на находку.
Митос развернул листок — и присвистнул. На мятой бумаге крупными неровными буквами было выведено название поместья, где они сейчас находились. Митос поднял голову и глянул на Кедвин. Судя по мрачно нахмуренным бровям, она подумала о том же, что и он.
— Кто-то очень интересуется нашими передвижениями, — тихо произнес Митос. — Черт и черт! Что же ты наделала, девочка. Ладно, о чем теперь говорить…
Он торопливо оглянулся.
— Давай, что ли, в озере его утопим… И да, у него в прошлый раз был пистолет! Надо посмотреть вокруг.
*
Мишель открыла глаза и попыталась приподняться, но новый приступ головокружения заставил ее снова сесть.
— Куда это ты? — раздался рядом голос Кедвин.
— Я?.. Но надо же… прибраться…
— Успокойся, мы уже прибрались.
— Но когда?
— Ты отключилась ненадолго. Ничего, это бывает.
Мишель тряхнула головой, пытаясь разогнать туманный морок перед глазами. Это помогло, и она увидела обоих — и Кедвин, и Адама, они держали ее с двух сторон под руки.
— Надо вернуться в дом, — озабоченно сказал Адам, — и придумать какую-нибудь подходящую историю на тему «почему я не выйду к обеду». Полагаю, ты не сможешь присоединиться к компании.
— Д-да, наверно, — вздрагивая, произнесла Мишель. — Мне кажется… у меня начинается жар…
Старшие Бессмертные переглянулись поверх ее головы и понимающе кивнули друг другу.
— Это не жар, милая, — сказал Адам. — Идем-ка скорее.
Оказавшись в своих комнатах, Мишель растерянно остановилась посреди гостиной, не зная, что делать дальше.
— Да ты совсем раскисла, малышка, — сказала Кедвин, сбрасывая пальто и направляясь к двери ванной комнаты. — Давай, раздевайся, потом в ванну и спать.
Мишель прислушалась к своим ощущениям.
Нет, это не жар. Это…
Адам, не дожидаясь просьб, сам стал расстегивать на ней пальто.
Она посмотрела на его руки, остро прислушиваясь к своим ощущениям. Он снял с нее пальто и присел, чтобы расстегнуть ее ботинки.
Это было так хорошо!
Потом он встал и выпрямился. Мишель, не удержавшись, протянула руку, чтобы коснуться его плеча, потом груди…
Он вздрогнул, удивленно и встревоженно уставившись на нее.
— Мишель?
Она еще мгновение смотрела на него молча, потом подалась вперед и порывисто обняла за шею.
— Бог мой… Да ты что!
Мишель хотела ответить, но слова не складывались. Она попыталась его поцеловать, судорожно дыша и прижимаясь к нему всем телом.
— Тише, девочка, тише! — он обнял ее и силой подтащил к двери ванной комнаты. — Кедвин!
Та появилась сразу. Не рассуждая, ухватила воспитанницу за плечи, оторвала от Адама и увлекла в ванную.
*
Когда они снова вышли в комнату, о недавнем присутствии Адама напоминала только очень своевременно разобранная постель.
— Ну, вот и замечательно, — бодро сказала Кедвин. — Теперь ложись и отдыхай. Есть тебе, я думаю, пока не хочется?
— Нет, — ответила Мишель, осторожно ложась и натягивая на себя одеяло. — Кедвин, что со мной было?
Кедвин села рядом с ней на край постели:
— В каком смысле?
— Ну… все так странно… я думала, что после того, что случилось с Ричардом… и позже… никогда не смогу никого убить. А тут…
— Тут нет ничего странного. Ты просто становишься одной из нас.
— Но разве я не?..
— Тогда в тебе пробудился Огонь Жизни, но этого недостаточно, — сказала Кедвин. — Тебе еще нужно было понять и почувствовать смысл идеи Сбора.
— «Может быть только один»?
— Да, именно. Это не просто формальный девиз.
— Да… я понимаю, — Мишель вздохнула. — Я ведь убила его… просто так, потому что захотела… нет, я вообще не думала, что убиваю… И потом… — она нахмурилась: — Что теперь подумает Адам?
— Адам? А что такого он должен подумать?
Она покраснела:
— Ну… я же пыталась… приставать к нему… А потом вообще не помню, что было.
— Мишель, Мишель, — Кедвин поправила на ней одеяло и улыбнулась. — Успокойся, ничего страшного не случилось. Это как половой инстинкт. Он есть у всех, но одни считают особой доблестью демонстрировать его направо и налево, другие предпочитают хранить целомудрие… Наша потребность в витано выражается похоже и иногда, в качестве побочного эффекта, вызывает возбуждение, очень сильное. Особенно поначалу, пока ощущения не станут привычными, или пока ты не научишься с ними справляться. Ни один Бессмертный, уважающий себя и себе подобных, не станет ни смеяться над этим, ни осуждать. Тебе еще есть чему учиться, только и всего. Об этом мальчике мы еще поговорим, но позже, когда ты успокоишься и отдохнешь.
— Вот это меня и тревожит, — прошептала Мишель. — Я убила просто так, без всякой необходимости, и не чувствую ничего.
— Еще почувствуешь. К тому же, это называется не «убить», а «взять голову». И разве не он первым вздумал с тобой позабавиться?
— Да… он еще в Париже пытался меня… Ну, неважно. Как же он сюда-то попал?
— Спи, Мишель. Всему свое время. Разберемся.
*
Кедвин плотно притворила за собой дверь и вернулась в свою комнату. И не удивилась, обнаружив в гостиной Митоса.
— Ну, как она?
— Спит.
Кедвин села в кресло и с удовольствием откинулась на спинку:
— Надо придумать, что сказать хозяину.
— А что придумывать? Скажем, что девочке нездоровится, что у нее депрессия и все такое.
Митос сел в другое кресло, положил ногу на ногу и подпер рукой голову.
— Меня больше интересует другое. Откуда здесь взялся этот идиот? Знаешь, он ведь уже покушался на Мишель, еще до той заварушки у Крамера. И теперь не сам же он нас разыскал, кто-то его навел.
— Ну, это уж по твоей части. Нет, нет, не рассказывай мне сказок о слепой удаче! Я уверена, что у тебя есть знакомый Наблюдатель. Вот он пусть и разузнает, кто такой был этот щенок и какого черта делал в этих краях.
— Туше, — Митос вновь поднялся на ноги. — А нам лучше на обед сходить. У нас-то никакой депрессии не было. Тем более, если ты хочешь продолжить утреннюю беседу, нужно подкрепиться.
— Да, пожалуй, — согласилась Кедвин. — Пойдем, колокольчик звонит…
*
После обеда они пошли в комнаты Митоса. Он тут же расположился у окна с сигаретой. Кедвин села в кресло и, как недавно Митос, подперла рукой подбородок.
— Митос.
— Да?
— Признаться, я до сих пор не понимаю, почему ты надумал мне все это рассказывать.
— Ну, ты же сама сказала — иначе зачем я тебя сюда привел?
— Вот именно. Зачем ты меня сюда привел?
Он коротко вздохнул:
— У меня нет выбора, Кедвин. Надеюсь, ты не вообразила, будто я всегда и со всеми такой разговорчивый? Рано или поздно ты все узнаешь. Так уж лучше от меня, чем от Кассандры или МакЛауда.
