Помнился последний с ним разговор и чувство болезненной беспомощности и разочарования при виде жалкой карикатуры на человека, которого она знала прежде.

Что с ним случилось? Почему он не расскажет ей? Почему так боится Кассандры?

Может быть, дело как раз в Кассандре?

Из всего, что Кедвин видела и слышала сама, напрашивался очень простой вывод: разгадку можно найти иначе. Митос наверняка знает, что происходит с МакЛаудом, или о чем-то догадывается. Нужно только суметь убедить его этим знанием или догадками поделиться.

Почему МакЛауд так настаивал на том, что Митос — негодяй, при этом не предъявляя никаких оснований для подозрений? Что такого он знал о Старейшем Бессмертном, о чем не мог рассказать?

Собственный интерес Кедвин к Митосу не ограничивался выяснением обстоятельств его конфликта с МакЛаудом. Что бы там ни говорил Горец, ничего отталкивающего Кедвин в нем пока не обнаружила.

Даже наоборот.

*

Ворота, преграждавшие дорогу, а за ними старинный дом, выросли у них на пути как по волшебству. Миновав ворота, они медленно подъехали к дому и остановились на площадке, где уже стояло несколько автомобилей.

Кедвин и Мишель, следуя примеру Митоса, вышли из машины и огляделись.

— Приятное место, — заметила Кедвин.

— Очень приятное, — согласился Митос, поворачиваясь к дому. — А вот и хозяин!

Невысокий полноватый человек торопливо спустился с крыльца и, радушно улыбаясь, направился им навстречу.

— Адам! Ну наконец-то! Мы уже начали беспокоиться, не случилось ли что в дороге… Это и есть твои спутницы? Ты нас представишь?

Он так и лучился добродушным весельем. Глядя на него, Мишель невольно улыбнулась — действительно, очень симпатичный человек.

Хозяин переключил свое внимание на Кедвин:

— Позвольте представиться: Франсуа Леру. Наслышан о вашей красоте, но лучше один раз увидеть. Мадам Джармел, правильно?

— Кедвин Джармел, — сказала Кедвин, протягивая руку.

— Очень, очень рад, — он поцеловал ей руку и, выпрямившись, повернулся к Мишель. — А вы, наверно, мадемуазель Уэбстер.

— Можно просто Мишель, — сказала Мишель, не любившая церемоний.

— Очень рад.

Леру и ей поцеловал руку, потом слегка пожал, накрыв своей ладонью, и, перестав улыбаться, понизил голос:

— Адам сказал, что вы нуждаетесь в покое и уединении. Не беспокойтесь, это место — то, что вам нужно.

Он заговорщицки подмигнул и добавил уже веселее:

— Но вы не будете слишком жестоки и не лишите нас вашего общества за ужином?

— Конечно, нет, — сказала Мишель, улыбнувшись. Этот человек определенно был ей симпатичен.

— Ну что ж, идемте.

Леру повернулся к дому и сделал приглашающий жест.

Они все вместе поднялись на крыльцо и вошли в просторный холл, где их ждал невозмутимого вида пожилой человек в безупречном темном костюме с галстуком.

— Это Жан-Пьер, наш, как раньше говорили, дворецкий, — представил его Леру. — Он вам все покажет и расскажет. А я, с вашего позволения, вас покину. Увидимся за ужином.

Он откланялся и исчез, так же стремительно, как перед тем появился.

Жан-Пьер величественным жестом пригласил их следовать за собой:

— Прошу.

*

Комната Мишель понравилась.

Собственно, это были две комнаты — небольшая гостиная и спальня, и еще ванная, маленькая, но удобная и, как и все прочее, изысканно отделанная. Вся обстановка в доме навевала приятное ощущение возврата в прошлое. Век в девятнадцатый…

Мишель посмотрела в окно на чистый, не запятнанный порождениями цивилизации пейзаж, и подумала, что старшим Бессмертным это место наверняка должно быть по вкусу. Как путешествие во времени.

Она поплескалась под душем и переоделась. Она не слишком любила все эти вечерние туалеты и высокие каблуки, но здесь просто невозможно было выглядеть иначе — настолько сильным было ощущение возврата во времена, когда не знали джинсов и брючных костюмов. Так что она решила последовать одному из очень полезных наставлений, полученных еще от Аманды: если хочешь чувствовать себя уверенно, не нарушай своим видом гармонии места, в котором находишься. Платья и туфли она захватила в нужном количестве. К тому же (и это само по себе радовало) здесь не нужно было постоянно таскать с собой меч.

Одевшись, она решила посмотреть, как устроилась Кедвин.

*

Закончив разбирать вещи, Кедвин достала из чемодана небольшую, с ладонь, деревянную шкатулку и открыла ее. Полюбовавшись содержимым шкатулки, поставила ее на каминную полку. Огонь в камине не горел, он был еще одной декорацией. Самое подходящее место.

Потом ушла к окну и долго смотрела на неяркий, но чистый и свежий пейзаж.

Это место ей определенно нравилось.

Негромкий стук в дверь отвлек ее от воспоминаний.

— Да? — сказала она, оборачиваясь.

— Извини, я не помешал?

Митос, уже переодевшийся к ужину, протиснулся в приоткрытую дверь и аккуратно притворил ее за собой. Кедвин невольно улыбнулась про себя — удается же ему изображать такую незаметность!

— Как настроение?

— Прекрасно, — сказала Кедвин. — Входи, присаживайся. Знаешь, это действительно очень симпатичное местечко. Настраивает на приятные мысли. Говоришь, ты уже здесь бывал?

— Ну да… Мы с Леру познакомились, когда я еще учился в университете, — он пересек комнату и уселся в кресло, сразу будто слившись с ним. — Насколько я помню, сегодня будет просто ужин и знакомство, а завтра настоящая вечеринка. Кстати, здесь отличный гимнастический зал, есть где с утра размять кости.

— Как я поняла, здесь спокойно, в смысле присутствия нам подобных?

— Разумеется. Ты же сама видишь, случайных прохожих здесь не бывает, а среди приглашенных других Бессмертных нет. Так что…

Тут он заметил шкатулку на каминной полке:

— Прошу прощения, а это что такое? — Он встал, подошел к камину и взял шкатулку в руки. — Это твое, Кедвин?

— Да, мое, — она улыбнулась, глядя, как он рассматривает содержимое шкатулки, поворачивая так и эдак на свету. — Тебе это знакомо?

— Черт возьми, — произнес Митос. — Я слышал, но никогда не держал в руках…

В дверь снова постучали.

— Кедвин, это я, — послышалось из-за двери. — Можно войти?

— Входи, — громко сказала Кедвин.

Дверь открылась, и на пороге появилась Мишель, немного смущенная и удивительно красивая в строгом синем платье.

— Вы, похоже, договорились не давать мне оставаться одной?

— Да нет… я просто… если я мешаю, я лучше пойду… — замялась Мишель.

— Ну зачем же, — хмыкнула Кедвин. — Оставайся. Только вам придется немного подождать. В отличие от вас, я еще не оделась к ужину.

*

Кедвин ушла в спальню, а Мишель подошла к Митосу. Увидела у него в руках шкатулку.

— Прекрасно, правда? — сказала она.

Митос кивнул и осторожно извлек и поставил на подоконник то, что они все вместе рассматривали.

Это была роза — черная, с тончайшей серебристой каймой по краям лепестков, — спрятанная внутрь полусферы из безупречно тонкого и прозрачного стекла. Основание полусферы изнутри было покрыто матово поблескивающим серым шелком, и роза, неведомо как закрепленная, словно даже не касалась его. На лепестках и листьях поблескивали капли росы. Роза казалась живой, только что принесенной из утреннего сада.

— Кедвин очень любит эту вещь, — шепотом сказала Мишель. — Но ничего о ней не рассказывает. Наверно, не хочет тревожить воспоминания.

— Возможно, — пробормотал Митос. — Это работа Габриэля Пейтона. Не видел ничего подобного больше ни в чьем исполнении.

— Габриэль Пейтон? — заинтересовалась Мишель. — А кто он? Бессмертный?

— Был, до девяносто третьего года.

Митос отнес футляр с розой обратно на каминную полку и поставил на закрытую шкатулку.

— Его убили?

— Да. Кстати, твой приятель Дункан МакЛауд.

Мишель задумалась. Потом, хмурясь, спросила:

— Они были врагами?

— Они были друзьями. — Митос вернулся к креслу и сел. — Больше двухсот лет.