— Значит, за работу. Ваша команда на месте? Они знают, что делать? И самое важное, они хороши? Надеюсь, что да. Второго шанса не будет.

— Да, да и да, — ответила Бах. — Они справятся. Мы знаем, как резать камень на Луне.

— Тогда сообщите им координаты и выступаем.

Бирксон, казалось, немного расслабился. Бах заметила, что его охватило некоторое напряжение, даже если это было всего лишь волнением от предстоящего испытания. Он недавно отдал последний приказ. Теперь от него уже ничего не зависело. Фаталистический инстинкт игрока занял место бесконечно кипящей энергии. Оставалось только ждать. Бирксон был в этом хорош. Он уже пережил двадцать один напряженный обратный отсчет.

Он повернулся к Бах и начал что-то говорить, но затем резко прервал себя. Она впервые увидела на его лице сомнение, отчего по спине побежали мурашки. Черт побери, она думала, что он уверен.

— Начальник, — тихо сказал он. — Хочу извиниться за то, как я к вам относился последние часы. Я не могу это контролировать, когда работаю. Я...

Теперь настал черед Бах рассмеяться, и облегчение, которое за этим последовало, можно было сравнивать лишь с оргазмом. Словно она миллион лет не смеялась.

— Простите меня, — сказала она. — Я видела, что вы заволновались, и подумала, что это из-за бомбы. Было большим облегчением узнать, что это не так.

— О, да, — развеяв оставшиеся сомнения, сказал Бирксон. — Сейчас уже нет смысла беспокоиться. Либо ваши люди справятся, либо нет. Если нет, то мы и не узнаем. Я хотел сказать, что это просто выше меня. Честно. Меня это заводит. Я становлюсь одержимым, напрочь забываю о других людях, кроме тех, что связаны с бомбой. Так вот, хочу сказать: вы мне нравитесь. Рад, что вы вытерпели меня. И больше я не буду вам докучать.

Бах подошла и положила руки ему на плечи.

— Могу я звать вас Роджером? Спасибо. Слушайте, если все получится, я с вами поужинаю. Дам вам ключ от города, устрою в вашу честь парад, огромную премию за работу в качестве консультанта... и мою вечную дружбу. Мы не слишком-то ладили. Давайте забудем о последних нескольких часах.

— Хорошо.

На этот раз его улыбка была немного иной.

Снаружи, все происходило очень быстро. Команда с лазерной дрелью расположилась под бомбой, работая с данными о расстоянии и наводя свое орудие на нужную точку с максимально возможной точностью.

Менее чем за десятую долю секунды луч пробился сквозь слой камня и появился в воздухе Лейштрассе. Потом луч прошел через металлическую оболочку дна бомбы, жизненно-важный кабель, противоположную сторону бомбы и крышку, словно всего этого там вообще не было. Прежде чем его выключили, он пробил еще один уровень.

Был виден сноп искр, послышался резкий скользящий звук, а затем глухой стук. Весь корпус бомбы содрогнулся, облако дыма вырвалось из просверленных отверстий вверху и внизу. Бах не совсем поняла, что это значит, но осознала, что, раз еще жива, то все хорошо. Она повернулась к Бирксону и, при виде него, у нее чуть не остановилось сердце.

Его обескровленное лицо стало пугающей серой маской. Рот открылся. А сам Бирксон покачнулся и чуть не упал. Бах поймала его и помогла сесть на тротуар.

— Роджер... в чем дело? Она все еще... может взорваться? Отвечай, отвечай! Что мне делать?

Бирксон слабо отмахивался, перебирая руками. Бах поняла, что он пытается успокаивающе похлопать ее. Но получалось у него не очень хорошо.

— Опасности нет, — пытаясь вновь обрести дыхание, прохрипел он. — Опасности нет. Не тот кабель. Мы перебили не тот кабель. Чистая удача, только и всего, нам просто повезло.

Бах вспомнила. Они хотели лишить Ханса контроля над бомбой. Так он все еще может ею управлять? Бирксон ответил, прежде чем она открыла рот.

— Он мертв. Хлопок... Это взорвался детонатор. Он отреагировал слишком поздно. Мы перебили обезвреживающий предохранитель. Специальная пластина сдвинулась так, что два куска урана не смогли бы соединиться, даже если процесс был бы запущен. Что он и сделал. Он запустил бомбу. Этот звук — «ммммммммооуууууууф!»...

Бирксон, кажется, не понимал, где находится. Он смотрел в прошлое, в место, которое его так напугало.

— Я уже слышал этот звук... детонатор... раньше, по телефону. Я инструктировал одну женщину, не старше двадцати пяти, потому что не смог добраться туда вовремя. У нее было только три минуты. Я услышал этот вой, а затем — тишина...

Бах села на тротуар рядом с ним, а ее команда начала разбирать завалы, унося бомбу, чтобы окончательно ее обезвредить, истерически смеясь и шутя от внезапного облегчения. Наконец, Бирксон смог взять себя в руки. От бомбы не осталось никаких следов, кроме некоторой пустоты в его глазах.

— Пойдемте, — сказал он, поднимаясь на ноги с небольшой помощью Бах. — У вас двадцатичетырехчасовой выходной. Вы заслужили его. Мы возвращаемся в «Горящее дерево», и вы будете смотреть, как я доигрываю партию. Затем мы поужинаем. Знаете какое-нибудь местечко?

Bagatelle, (Galaxy, 1976 № 10).

Перев. Андрея Бурцева и Игоря Фудим.