Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Они использовали несколько минут задержки до исполнения приказа, чтобы присмотреться друг к другу. Бах увидела молодого блондина с квадратной челюстью в клетчатом свитере и брюках для гольфа. У него было дружелюбное лицо, и это сильно Бах озадачило. На нем не наблюдалось ни следа волнения. Руки спокойно сжимали стальную рукоятку клюшки. Бах не назвала бы его излишне самоуверенным, но он все же выглядел довольно расслабленно.

Только сейчас она поняла, что он рассматривал ее, и заинтересовалась, что же Бирксон такого увидел, раз положил руку ей на колено. Бах могла бы дать ему пощечину, но просто остолбенела от этой наглости.

— Что вы... уберите руки... вы, нахал!

Рука Бирксона двинулась вверх. Кажется, оскорбление его ничуть не смутило. Он повернул свое кресло и дотянулся до руки Бах. Его улыбка была ослепительной.

— Я просто подумал, что раз уж мы тут застряли, почему бы нам не узнать друг друга поближе. Что в этом плохого? Ненавижу тратить время впустую, вот и все.

Она вывернулась из его хватки и заняла оборонительную позицию, чувствуя себя словно в кошмарном сне. Но, получив отпор, Бирксон отступил, предпочитая больше не настаивать.

— Хорошо. Подождем. Но я бы хотел пропустить с вами по стаканчику, или, может быть, поужинать. Конечно, после того, как все закончится.

— Там же вот-вот... Как вы можете думать о таком, когда...

— Скоро может произойти взрыв? Знаю. Слышал уже. Просто бомбы меня заводят, вот и все. Ладно, оставлю вас в покое. — Бирксон снова ухмыльнулся. — Но, возможно, потом вы передумаете.

На секунду Бах показалось, что ее стошнит от отвращения и страха. Страха от бомбы, конечно, а не от этого противного человека. Ее желудок неистово крутило, а он тут сидит, думая о сексе. И все-таки, кто он такой?

Капсула дернулась, и они отправились в путь.

Опустошенная Лейштрассе теперь представляла собой мерцающий каркас из нержавеющей стали витрин и светящегося потолка. Со станции на площади к ней спешила странная пара: Бирксон в его нелепой одежде для гольфа, с шипами, скребущими по гладкому каменному тротуару, и Бах, на полметра выше него, стройная, как типичная лунианка. Она носила стандартную форму городской полиции, состоявшую из голубой повязки на руке и фуражки с эмблемами ее звания, а также наплечную кобуру, специальный пояс, с которого свисали блестящие и смертельно опасные на вид орудия труда сотрудников правопорядка, простые туфли без каблуков и несколько обрывков ткани в произвольных местах. В спокойной обстановке лунных коридоров, скромность давным-давно вымерла.

Они добрались до кордона, установленного вокруг бомбы, и Бах стала совещаться с офицером, который был там за главного. На улице слышалась неподходящая для такой ситуации музыка.

— Что это? — спросил Бирксон.

Офицер Уолтерс, человек, разговаривавший с Бах, оглядел Бирксона с ног до головы, прикидывая, как относиться к ухмыляющемуся чудаку. Очевидно, это тот специалист по бомбам, о котором Бах говорила в первый раз, но родился он на Земле и являлся гражданским. Уолтерс так и не мог решить, стоит ли говорить ему «сэр».

— Это бомба. Она поет уже пять минут. Думаю, у нее кончились заготовленные фразы.

— Любопытно.

Лениво раскачивая клюшкой из стороны в сторону, Бирксон подошел к ограждению из окрашенной стали и начал отодвигать одну из секций.

— Стойте... сэр, — сказал Уолтерс.

— Минутку, Бирксон, — поддержала Бах, подбегая к нему и чуть ли не хватая за рукав.

В последнюю секунду она все же решила этого не делать.

— На заграждении написано, что никто не должен пересекать эту линию, — добавил Уолтерс к вопрошающему взгляду Бах. — Потому что, если эта штуковина взорвется, вся ближняя сторона Луны взлетит на воздух.

— Что это, черт возьми, такое? — слезно спросила Бах.

Бирксон оставил в покое заграждение и, тактично взяв ее за руку, отвел в сторону. Он заговорил с ней так тихо, что лишь Уолтерс смог его расслышать.

— Это человек, превратившийся в киборга и подсоединенный к бомбе с, возможно, урановым зарядом, — сказал он. — Я уже видел такое. Одна из таких штук сработала в Йоханнесбурге три года назад. Не знал, что кто-то их еще делает.

— Я слышала об этом, — почувствовав холод и пустоту внутри, сказала Бах. — Получается, вы думаете, это действительно бомба? Откуда вы знаете, что это киборг? Разве это не могут быть просто кассетные записи или компьютер?

Бирксон воздел небу глаза, и Бах покраснела. Черт побери, это же разумные вопросы. К ее удивлению, у него не нашлось логически оправданных доводов. Ее заинтересовало, кто же он все-таки такой. Правда, ли он специалист, за которого она его принимает, или просто самозванец в клетчатом свитере?

— Можете назвать это чутьем. Я поговорю с ним, а вы пока распорядитесь, чтобы на уровень ниже притащили промышленный рентген. А на уровень выше — пленку. Поняли, в чем смысл?

— Хотите узнать, что у этой штуковины внутри. А это не опасно?

— Очень опасно. Но у вас же оплачена страховка?

Бах ничего не ответила, но приказы отдала. В ее голове крутился миллион вопросов, но она не хотела выставить себя глупой, задав один из дурацких, таких, как: сколько радиации выделяет промышленный рентген, пробиваясь через камень и стальной пол? Бах казалось, что ответ ей не понравится. Она вздохнула и решила позволить Бирксону делать то, что он хочет, пока она не почувствует, что он не справляется. Это была ее единственная надежда.

А в это время он беззаботно расхаживал возле ограждения, помахивая чертовой клюшкой и насвистывая мелодию, плохо сочетающуюся с музыкой, исходящей от бомбы. А что было делать офицеру полиции? Помогать Бирксону напевать?

Сканирующие камеры наверху бомбы перестали двигаться. Одна из них начала следить за Бирксоном. Он засиял улыбкой и помахал рукой. Музыка прекратилась.

— Я — пятидесяти килотонная атомная бомба на основе урана-235, — проговорила она. — Оставайтесь за ограждением, поставленным тут из-за меня. Вы обязаны подчиниться этому приказу.

Биркин поднял руки, продолжая ухмыляться, и растопырил пальцы.

— Спокойно, дружище. Я не потревожу тебя. Просто восхищался твоей конструкцией. Отличная работа, Жаль ее взрывать.

— Спасибо, — сердечно ответила бомба. — Но это мое предназначение. Вы не отговорите меня.

— Даже и в голову не приходило.

— Отлично. Можете и дальше восхищаться мной, если хотите, но держите дистанцию. Не пытайтесь меня вскрыть. Вся основная проводка надежно защищена, а время отклика составляет три миллисекунды. Я сработаю, прежде чем вы успеете до меня добраться, но я не хочу делать этого, пока не пройдет отведенное время.

Бирксон присвистнул.

— Это довольно быстро, брат. Уверен, что гораздо быстрее, чем я. Наверное, отлично уметь так быстро двигаться после того, как неуклюже ковылял всю жизнь.

— Да, мне это кажется очень отрадным. Для меня это стало неожиданным открытием.

Уже лучше, подумала Бах. Нелюбовь к Бирксону не ослепила ее перед тем фактом, что он пытается подтвердить свою догадку. И она получила ответы на свои вопросы: никакая пленка не рассказала бы ей такого, и бомба, можно считать, призналась, что когда-то была человеком.

Бирксон сделал круг и вернулся туда, где стояли Бах и Уолтерс.

— Проверьте это время, — остановившись, тихо сказал он.

— Какое время?

— Когда, ты сказал, взорвешься? — прокричал Бирксон.

— Через три часа, двадцать одну минуту и восемнадцать секунд.

— Это время, — прошептал он. — Пробейте по компьютеру. Узнайте, не годовщина ли это какой-нибудь политической группировки, или события, по поводу которого у кого-то могут быть недовольства.

Бирксон было пошел, но затем кое-что вспомнил.

— И самое важное, проверьте даты рождения.

— Могу я узнать, почему?

Казалось, он задумался, но затем снизошел до ответа.

— Я просто пытаюсь разузнать о нем побольше. Мне кажется, это его день рождения. Узнайте, кто родился в это время, — вариантов будет не очень много, если проверить с точностью до секунды, — и попытайтесь найти всех. Тот, кто не найдется, и есть наш клиент. Могу поставить на это.

2
{"b":"588240","o":1}