- Хочу, конечно, - тихо вздыхает Стилински. - Хотя твой член я хочу больше. Подожди немного…
Дерек закрывает глаза, полностью погружаясь в симфонию запахов и звуков, доносящихся из-за деревянной перегородки.
Щелчок крышки лубриканта, синтетический запах смазки, едва заметный запах силикона, звук скольжения пальцев - длинных, тонких и красивых пальцев, - по какой-то игрушке из ассортимента секс-шопа.
- Слышишь меня? - тихонько уточняет Стайлз, и Дерек вздрагивает от неожиданности, не сразу соображая, что Стайлз, конечно, обращается к альфе. - Я сейчас… я не тороплюсь… ох… правда…
Дерек медленно гладит себя, уже откровенно ложась грудью на дверь, тяжело и сбито вздыхая от каждого звука.
- Почти, - мурлычет Стайлз, и Дерек неожиданно ярко представляет себе, как он лежит на кровати, на животе, вздернув вверх задницу, и медленно, следуя неслышным Дереку указаниям Питера, вводит в себя наверняка немаленькую силиконовую игрушку.
- Знаешь, я обожаю эту штуку… - Стилински срывается на скулеж, а следом тихо посмеивается:
- Меньше, чем твой член. Ты поможешь мне?..
Судя по поскрипыванию кровати, Стайлз снова переворачивается на спину, и Дерек туже сжимает ладонью предельно твердый член, представляя себе Стилински сейчас. Разгоряченного и возбужденного, раскинувшегося на кровати с раздвинутыми ногами, с задницей, распираемой секс-игрушкой. Постанывающего. Ласкающего себя - Дерек слышит звук скользящей по члену ладони.
Слышать, как Стайлз стонет, как меняется его голос, его звучание по мере приближения к оргазму, просто невыносимо.
Но Дерек слушает. Прижимается ухом к двери, закусывает губу и яростно-быстро двигает рукой по своему члену, достав его из спущенного белья и штанов.
Стайлз поскуливает, мечется по кровати, шепчет “я хочу тебя… хочу… дай мне…”, дышит тяжело, хрипло, даже с какими-то всхлипываниями, и почти кричит одновременно с тем, как Дерек слышит характерное жужжание вибрации.
Это нереально горячо. Думать о том, что Стайлз лежит там, с вибрирующей игрушкой в заднице, рукой на готовом излиться члене… и именем Питера на губах.
Плевать, впрочем. Дерек прекрасным образом смирился с тем, что большего и не получит.
У Стайлза оргазм медово-сладкий, на вкус словно чертов молочный коктейль. Дерек глотает этот запах, додрачивая себе, и с тихим скулежом спуская в свою ладонь.
- Хорошо, - мурчит Стайлз слабым, довольным голосом. - Да, волк, сразу спать, дай хоть вытрусь…
Смеется, а затем тихонько, возбужденно стонет.
Дерек думает, что дядя наверняка сказал что-нибудь о том, что не прочь сам слизать сперму с молочно-белой гладкой кожи. Дерек вот не против.
- Хорошей ночи, Питер… Я позвоню тебе завтра, волк. Люблю.
Дерек на подгибающихся ногах отходит от двери, медленно доплетается до своей спальни, и там обессиленно падает на кровать, проклиная себя, свое неуместное любопытство, сладко пахнущего Стайлза и Питера, который так чертовски идеально подходит Стайлзу. Который следит за тем, чтобы его мальчику было хорошо. Который в любом часовом поясе находит время, чтобы пожелать Стайлзу хорошей ночи и подарить ему немного удовольствия.
Недолгий и беспокойный сон, а так же холодный утренний душ смывают с Дерека остатки отвращения к самому себе. Хейл снова берет себя в руки, проводит тренировку, и только когда Стилински со своей не возвращается и через час - беспокоится, пытаясь не подавать виду, и, тревожно принюхиваясь идет по следу Советника, углубляясь все дальше в лесную чащу.
А завидев Стайлза еще и старается двигаться абсолютно бесшумно. Стилински сидит на берегу в одних джинсах, по-турецки подобрав под себя ноги и аккуратно уложив ладони на колени. Дышит размеренно и едва слышно, не двигается, и не пахнет совершенно никакими эмоциями.
Пахнет сам собой, немного потом, землей, снова немного кровью, но ни одной эмоции, даже оттенка, Дереку уловить не удается, несмотря на то, что это всегда удавалось ему отлично.
Дерек опирается плечом о дерево, позволяя себе рассмотреть молодого охотника - или друида, или Советника… Стайлз всегда был человеком, умеющим сочетать несочетаемое.
Рассматривает вязь татуировок, укрывающую плечи, руки, шею и спину. Рассматривает следы чужих пальцев - синяки и неглубокие царапины, трех-четырехдневной давности. Любуется рельефом подтянутого, мускулистого тела, стараясь не представлять себе никаких возбуждающих картин.
Почему-то Дереку кажется, что сейчас Стайлз вполне в состоянии почуять его.
Но это, конечно, бред, поэтому Дерек и не уходит еще достаточно долго, буквально ощупывая взглядом Советника своего альфы.
И не уходит, когда Стайлз одним плавным движением поднимается на ноги, выскальзывая из джинсов, и, покачивая ладным задом, направляется к воде.
У Дерека рот наполняется слюной, когда Стилински наклоняется к воде зачерпывая ладонью, и на короткое мгновение предоставляя Дереку великолепный обзор своей аппетитной задницы во всех подробностях.
Дерек все-таки отворачивается и возвращается к дому, едва Стайлз ныряет в холодную воду.
Еще один холодный душ и решение посвятить день решению мелких домашне-стайных проблем, как попытка вернуть себе самоуважение.
Удается.
А Стайлз, словно чувствует, что Дерек начал срываться, почти не попадается на глаза - то сидит в кабинете Питера с книгой, изредка совершая налет на кухню за подносом с едой, то уезжает из особняка на несколько часов, то помогает младшим волчатам - кому-то с экономикой, а кому-то с отрабатыванием сложного приема.
***
Стайлз всегда чувствует изменения в настроении волчат - не поверхностные перепады, а такие, которые выдают реальные проблемы посложнее, чем “меня бросила девушка!”, хотя, если член стаи остро переживал по этому поводу, Стайлз чувствовал и это. Как альфа. Точнее, как альфу - потому что Питера Стайлз чувствовал досконально, как самого себя. Иногда тянулся к нему мысленно, чтобы успокоить, когда у волка начинало отказывать терпение, приласкать, когда Хейл особенно остро нуждался в его поддержке. А Питер знал все о том, что происходит с его Стаей.
Сегодня беспокойство вызывал Ларри - симпатичный, немного даже смазливый парень, в свои двадцать два года выглядящий едва ли на семнадцать.
Двумя основными проблемами Ларри были влюбчивость и рассеянность.
Лоуренс действительно был очень симпатичным, даже на взгляд давно и прочно зацикленного на Питере Стайлза.
Большие темные глаза, обрамленные длинными ресницами, красивый, чувственный рот, изогнутый капризной линией, подтянутое тренированное тело, вкупе с природным обаянием - все это привлекало к нему внимание обоих полов. Внимание, которым Ларри беззастенчиво пользовался… И влюблялся. Всегда без оглядки, всегда как в последний раз, из-за чего с разбитым сердцем оставался чаще, чем на морском берегу бывают приливы.
Неурядицы в личной жизни якорем тащили за собой несобранность и невнимательность. Лоуренс легко мог пропустить мимо ушей рык в ухо, задумавшись о чем-то своем.
Сегодня утром он тоже раздражал Дерека своим отсутствующим видом и неспособностью выполнять простейшие задания.
К душевным переживаниям волчат Дерек относился примерно так же, как Финсток, насколько помнил Стайлз. То есть со смесью раздражения и отвращения, что не мешало Пирожку, как и Дереку, быть отличным тренером.
Но сейчас дело совершенно точно не было во вновь разбитом сердце. Лоуренса выдавало то, что он избегал смотреть не только на Дерека - это было привычным делом, когда Ларри не мог собраться и получал от старшего беты больше обычного. Ларри не смотрел и на Стайлза, словно боялся, что тот что-то увидит в его взгляде, чем сам того не подозревая только разжег интерес Советника.
Стайлз даже игнорирует собственную ежедневную тренировку, совмещенную с медитацией, чтобы понаблюдать за волчатами, за Дереком, и, конечно, за Лоуренсом.
Когда Дерек, уже почти выведенный из себя, рявкает:
- Да что с тобой такое, Ларри? - и тот не отвечает, Стайлз окончательно приходит к выводу, что действовать нужно иными путями, и, когда Хейл собирается увести Стаю с собой на пробежку, Стайлз легко вскидывает арбалет, прицеливаясь, и пробивает болтом волчонку плечо.
