„Получила цветы… Красивые. Спасибо.“

Эллисон впервые пользуется записанным еще на прошлой неделе номером Питера, несмотря на то, что волк со спокойной методичностью каждый вечер желает ей хорошей ночи. Эллисон догадывается, что Питер слишком упрям и непробиваем, чтобы его хоть как-то покоробило отсутствие ответа, но сейчас все-таки решает ему написать. Потому что это действительно приятно и даже мило.

„Рад, что тебе они пришлись по вкусу“

«Синие ирисы? „Ты можешь на меня положиться“, если я не ошибаюсь?»

„И это действительно так. К тому же у ириса вообще богатая символика“

„Геральдическая лилия, например.“

„Ты хотела меня удивить? Я был бы удивлен скорее если бы ты, девушка из древнего французского рода, не разбиралась в геральдике… Тем более, в геральдике французских королей“

„А Дерек верно говорит, что ты невыносим) )“

„Ты так не думаешь“

„Иногда бываешь. Но реже, чем я привыкла думать.“

„Я польщен. Без шуток. “

„Что ж… Спасибо еще раз, Питер. Это было приятно“

„Хорошего тебе дня, Элли.“

Цветы, источающие слабый сладко-свежий аромат, Эллисон ставит в спальне, перед сном долго и задумчиво поглаживает кончиками пальцев нежные лепестки и, поддавшись внезапному порыву, достает из шкафа легкое платье глубокого синего цвета, быстро переодеваясь и вставая перед зеркалом, внимательно рассматривая свое отражение.

***

Теперь девушка отвечает на сообщения — коротким „спасибо“, если это пожелание хороших снов, или разговором — пусть недлинным и полушутливым, если это что-то другое. Теперь она даже пишет сама — Питеру нравится её спокойная уверенность в себе — без циничности или гордыни, — но с совершенно откровенным подтекстом-предупреждением „принимай меня такой, какая есть“.

Волк и не собирается хоть что-то менять в ней, в охотнице все до болезненного идеально, так, что дыхание перехватывает. Охотница, опасность. Шерсть на загривке встает дыбом, но впервые за всю жизнь это ощущение кажется оборотню приятным.

„Я подумала… И я согласна с тобой поужинать, Питер. Папы не будет дома в субботу вечером, так что можешь за мной заехать“.

Дерек недоуменно косится на довольную улыбку дяди, бормоча что-то про пугающие перспективы, на которые намекает такой счастливый оскал.

Питеру плевать. Главное, что Эллисон постепенно подпускает хищника всё ближе к себе.

Она действительно великолепна в синем легком платье с широким шелковым поясом, с распущенными по плечам локонами, с минимумом макияжа — естественная, красивая и совсем немного смущенная. Хейл говорит ей об этом, и Эллисон лукаво улыбается чуть-чуть прихватывая нижнюю губу белоснежными зубами.

— Мне к полуночи нужно быть дома, — строго произносит девушка, поворачиваясь к Питеру. — И я думаю, вернуться мне лучше на такси.

— Как скажешь, милая, — Хейл спокойно кивает. - Я, в целом, готов получить пулю — и наверняка не одну, — от твоего отца, но я не буду против, если это случится не сегодня.

Арджент тихо смеется, кивая, и расслабляется, даже дыша как-то более спокойно. Сердце бьется ровно, слегка взволнованно и чуть-чуть сбивается с ритма, когда на перекрестке Питер наклоняется к девушке, касаясь губами обнаженного плеча.

— Ты действительно очень красива, Элли, — ровно поясняет мужчина, втянув в легкие запах лаванды с проступающими в нем нотами возбуждения. — Всегда.

Эллисон пьет красное сухое, улыбаясь в бокал и лукаво косясь на вопросительно приподнявшего бровь Питера.

— В чем ты сомневаешься на этот раз? — мужчина укладывает подбородок на сплетенные в замок пальцы, усмехаясь в ответ.

— Как-то всё не в том порядке происходит, ты не находишь?

— Что поделать, — глубокомысленно вздыхает Питер. — С другой стороны, что ты подразумеваешь под „тем порядком“? По-твоему, мне следовало сначала пригласить тебя на школьные танцы?

Эллисон смеется, выдавая возмущенное „Ах ты“, в ответ на самодовольную волчью ухмылку, а отсмеявшись, парирует:

— Во-первых, я уже давно закончила школу, Питер. А во-вторых… но и не замуж же!

— Это чтобы ты точно знала, к чему всё идет, — совершенно спокойно пожимает плечами Хейл.

— Ты шутишь, — Эллисон мгновенно становится серьезна.

— Правда? — Питер салютует бокалом, делая глоток. — В любом случае, я уже не смешон. Прогресс, я думаю.

— Не слишком большой, — Арджент ехидно улыбается в ответ.

— Ты сейчас здесь, со мной, — Питер немного перегибается через столик, заглядывая охотнице в глаза. — Красивая, спокойная и улыбающаяся. И без оружия — это я вообще считаю высшей формой доверия от охотницы.

— Откуда тебе знать? — девушка, прищуривается, почти невольно тоже немного наклоняясь вперед, из какого-то упрямого желания не уступать волку.

— Угадал, — Хейл коротко скалится, замирая и даже немного прикрывая глаза, когда девушка касается ладонью его щеки, поглаживая.

— Догадливый волк, — медленно и чуть смущенно тянет охотница, прикусывая нижнюю губу.

— Можно мне? — Питер достаточно выразительно смотрит на её губы, чтобы Эллисон догадалась о чем речь. Девушка медленно кивает, успевая сделать короткий взволнованный вдох, перед тем, как мужчина коснется её губ, целуя.

Питер не углубляет поцелуй, просто мягко ласкает её губы, но сейчас, в маленьком уютном ресторанчике, это кажется верхом интима, чувствуется невероятно остро и волнующе. Эллисон так и не убирает ладони с щеки Питера.

— Хочешь потанцевать? — Хейл лукаво улыбается, отстранившись на дюйм, и коротко указывает взглядом на небольшое пространство перед сценой, где музыканты выводят нежную, ненавязчивую мелодию, а девушка с азиатским разрезом глаз поёт на итальянском.

— Ты серьезно? — Эллисон надеется, что заливший щеки румянец не так уж заметен, на секунду забывая, что оборотень и без внешних подтверждений почувствует все её эмоции, если она не будет жестко, по-охотничьи, так, как учил отец, контролировать себя. Но Эллисон этого совершенно не хочется — иначе не было бы смысла соглашаться на этот ужин.

— На самом деле, я танцевала только на школьном выпускном, — объясняет свое смущение девушка. — Я не беру в расчет дискотеки и клубы, потому что это совсем другое.

— Так что? — оборотень наклоняет голову к плечу, окидывая девушку долгим взглядом, и протягивает ей раскрытую ладонь. — Согласитесь потанцевать со мной, Эллисон Арджент?

— Да, — Элли улыбается, вкладывая свои пальцы в широкую мужскую ладонь. — Но предупреждаю, что, возможно, я буду очень часто наступать тебе на ноги.

У Хейла запах леса, древесной коры и пряных трав, запах, знакомый дочери охотника с детства. У Питера сильные руки, уверенные движения и горячее дыхание, оседающее причудливой лаской на шее. Он, кажется, действительно знает, чего хочет, уверено ведет девушку в танце, и каждый раз, когда Эллисон все-таки наступает ему на ногу, коротко улыбается и касается губами её щеки или виска. На последних аккордах песни девушка подставляет мужчине губы, и Питер пользуется приглашением, целуя нежно, медленно и глубоко, не прекращая плавно двигаться, увлекая девушку за собой в танце.

— Пожалуй, это стоит повторять чаще, — Эллисон счастливо улыбается, глядя на Питера, когда они вновь садятся за столик. — Боюсь только, что танцевать мне придется исключительно с тобой.

Хейл едва сдерживает довольное грудное урчание, любуясь девушкой: довольным, игривым блеском в карих глазах, совершенно искренней улыбкой, изгибающей красивые чувственные губы. Эллисон делает глоток вина, проводит пальцами по щеке, шее, к тонким, с ума сводящим ключицам, не прекращая смотреть на Питера.

— Тебя пугает эта перспектива? — Питер не скрывает от девушки своего любования, чувствует, как ей льстит его взгляд, следящий за движениями её тонких пальцев.

— Я не задумывалась о ней всерьез, — Элли снова касается шеи и теребит мочку ушка, наклоняя голову. - Но, знаешь… Теперь тебе придется как-то удовлетворять мою потребность в танцах.