Юзефа обуял ужас. Если это так, то именно Пожарский виновник подрыва пороховых бочек. Он непременно похвалится всему ратному люду и духовенству монастыря о своем шпионском походе к ротмистру Сташевскому. Матерь бозка! Тогда об этом узнают и тайные лазутчики, которые донесут об измене ротмистра Юзефа гетману. Сапега будет беспощаден. Он прикажет повесить или расстрелять изменника. Боже!
Отчаяние охватило Юзефа. Это приключится при следующей вылазке сидельцев Троицы, когда один из лазутчиков гетмана окажется в его стане. Надо бежать, бежать из войска Сапеги к своему бывшему покровителю, Юрию Мнишеку. Пресвятая дева Мария!
Пан Сташевский бежал из-под Троицкого монастыря глухой ночью.
* * *
Приступы не прекращались, но они не приносили желаемого результата. Войско Сапеги таяло, кончались запасы продовольствия, стан гетмана еще больше отодвинулся от стен монастыря.
Казначей Иосиф наконец-то принял свое решение. Пора! Вызвал Мартьяса и сказал:
- Мне нужно встретиться с доверенным человеком гетмана.
Трубач озадаченно посмотрел на казначея.
- Я перед вами, отец Иосиф.
- Не серчай, Мартьяс, но мне надо встретиться с влиятельным человеком Сапеги.
- С кем-то из его ближних полковников?
- Нет. Воякам я не слишком доверяю. Все они грабители и разбойники. С личным секретарем гетмана, паном Киренецким.
- Действительно, влиятельный человек... Но зачем? И пойдет ли он?
- Пойдет. У меня созрела зело важная задумка.
- Но ваш план могу передать и я. Вы обижаете меня, отец Иосиф.
- Если ты, Мартьяс, желаешь и дальше служить пану Сапеге, то тебе придется выполнить мое поручение. Сегодня, с наступлением ночи, ты отправишься к гетману и приведешь ко мне его секретаря, и не с пустыми руками, а с вознаграждением. От пана Киренецкого ты изведаешь о моей задумке.
- Речь идет о большой сумме? В польских злотых или в наших золотых рублях?
- У гетмана наверняка есть и то и другое. В золотых рублях.
- И сколько же?
Когда казначей назвал сумму, Мартьяс оторопел:
- Матерь Божья! Но это же - громадные деньги!
- И не полушки меньше. Когда Сапега возьмет обитель, сии деньги окупятся сторицей.
- Но гетман может усомниться. Вы получите огромное состояние и ничего не выполните для сдачи крепости.
- Не усомнится, одурачивания не будет, ибо я сразу буду объявлен изменником. Да и вы, господин Мартьяс с вашей королевой Марией безотлагательно получите худую огласку. Всех нас ожидает виселица. Кой прок мне обманывать гетмана?
- Но пан Сапега тотчас спросит меня о вашей задумке.
- Об этом будет сказано только пану Киренецкому, когда вы явитесь с ним в мою келью. Если же гетман узнает о моем плане с ваших слов, то он прекрасно обойдется и без меня.
- Теперь понятно, почему надо сразу приходить с деньгами... Надеюсь, из этой суммы будут достойно вознаграждены и королева Мария, и ваш покорный слуга.
- Несомненно, господин Мартьяс.
- Хорошо, отец Иосиф. Передайте мне ключи от башни.
* * *
Любовь Ксении, искусное врачевание лекаря Амвросия быстро подняли на ноги Василия Пожарского.
Каждый день его навещал Федор. Ксения по привычке удалялась в моленную горницу, а Михалков прикрывал за ней дверь и рассказывал:
- Пока ничего нового, Василий. Мартьяс после вылазки вновь перематывал портянки подле кустарника. Я все тщательно осмотрел, но ничего подозрительного не нашел.
- Но почему он постоянно натирает ноги?
- Все дело в обувке. По монастырю он ходит в мягких сапожках из белого сафьяна, а когда идет на вылазку, то обувается в черные сапоги из грубой телячьей кожи, ибо всю местность развезло от грязи. Вот и не выдерживают таких грубых сапог его нежные ножки. Ведь сей Мартьяс привык прислуживать бывшей королеве.
- Выходит, мы ошиблись Федор... И все же он должен как-то выходить на связь с польскими лазутчиками. Может, ночью?
- Все проездные башни находятся под надежным караулом, лишь "глухие" башни остаются без охраны. Что же касается ночных перемещений господина Мартьяса, то пока их не было.
- Пока. Может, не было нужды. А вдруг она появится?
- Мне тотчас доложат. Мартьяса доглядывают четверо моих людей, среди них зело надежный - стрелец Нехорошко.
Через пять дней, когда Василий уже излечился и вновь жил в монастырской Гостевой избе, в начале ночи к нему торопливо зашел Михалков.
- Нехорошко доложил, что Мартьяс направился к Сушильной башне.
- Так она ж без проходных ворот.
- Но есть небольшая калитка внутрь башни.
- Странно. Глянем, Федор.
Во дворе была такая черная ночь, хоть глаз выколи. Федор тотчас остановился.
- Надо бы факел прихватить.
- Ты что? Себя выдать?
- Саму башню осмотреть. Добегу до Нехорошки.
В башне никого не оказалось, но люк тайника был сдвинут.
- Мартьяс спустился в подземок, но выход из него завален. Чудно.
- Чудно, Василий.
Совсем недавно о древнем тайнике, подземный ход которого был проведен из Сушильной башни, вспомнил архимандрит Иоасаф. Ход этот вел под землей наружу, в поле, так что через него можно было выйти тайно из обители в открытое место, обойти крепость и изведать, с какой стороны ляхи ведут подкоп. Тайник начали расчищать, добрались до выхода и принялись его расширять. Но поляки заметили работных людей и вооруженных ратников. Завязалась кровавая сеча, в результате выход подземного хода был напрочь засыпан.
- Что этому ливонцу понадобилось в подземке?
- Давай и мы спустимся, Федор.
В тайник спустились по железной лесенке, а затем сторожко, освещая факелом путь, пошли по подземку.
- А если ливонец из пистоля пальнет? - шепотом предположил Василий.
- Нет смысла. Двоих ему не успеть уложить... А ну остановимся и послушаем.
Постояли минуту, другую. В подземке стояла гробовая тишина.
- Ничего не понимаю.
- И я, Василий. Идем дальше.
Прошли еще саженей пятьдесят и уперлись в завал. Дальше ходу не было. Изумлению друзей не было предела.
- Дьявол! Куда ливонец подевался?
- Идем вспять, Василий. Тут и впрямь без дьявольщины не обошлось.
У калитки башни их поджидал стрелец Нехорошко.
- Ливонец не выходил? - на всякий случай спросил Пожарский.
- Не выходил, князь.
- Значит, он остался в подземке. Не черти же его съели.
- А коль спрятался в подземке, то запрем калитку, а утром еще раз осмотрим весь тайник.
Но Михалков с таким предложением не согласился:
- Подождем его выхода.
- Не вижу смысла, Федор.
- Подождем. А вдруг?
- Что "вдруг?"
Но Федор так и не ответил.
Ждали с погашенными факелами. Прошел час, другой. У Василия лопнуло терпение.
- И ради чего на ветру мерзнуть? Надо было в полушубки облачаться. Давай закроем калитку - и в Гостевую.
- Князь, пожалуй, прав, - поддакнул Пожарскому Нехорошко. - До утра еще ого-го. Предзимье.
Федора и самого пробирал ноябрьский холод, но он упрямо молвил:
- Постоим еще чуток.
Вскоре в башне послышались приглушенные голоса. Все трое замерли. Дьявольщина продолжалась.
- Будем брать? - едва слышно спросил Нехорошко.
- Не сейчас. Надо изведать, сколь их и куда они пойдут, - прошептал Федор.
На цыпочках отошли за угол башни, из которой с погашенными слюдяными фонарями вышли два человека и двинулись в сторону монастырских келий, которые тянулись от Сушильной башни.
- Наверняка к казначею.
- Пойдем за ними потихоньку, Федор. Впрочем, дурость сморозил. Возможно, польский лазутчик вернется с донесением Иосифа.
- Возможно, Василий. Долго он у казначея не просидит, ибо должен вернуться этой же ночью. В башне его и заграбастаем.
- И все же у меня в голове не укладывается: как он попал в подземок?
