И все же Маржарет долго не унывал, и сдаваться не хотел: дело чести гасконца довести предприятие до конца. Ему вспомнились слова Эльзы: «В Торне живет пастор Клаус, в которого Густав верит, как в Бога. Надо привезти его в Москву и организовать встречу с его верным прихожанином. Густав послушает пастора и откажется от православия».

- Тысячу чертей! - воскликнул вслух гасконец. - Эта дева с изощренной головкой подсказывает самый верный путь. Ничего еще не потеряно. Надо действовать и еще раз действовать.

Однако Маржарет понимал, что все упирается в сроки. По слухам свадьба намечена через месяц. Надо приложить все силы, чтобы пастор Клаус оказался в Москве хотя бы на три дня раньше…Но кто поскачет в Торн? Ни он, ни Василий Пожарский туда не могут отлучиться. Тогда кто? Думай, думай, Маржарет.. Виноторговец Ганс Крюгер! Тот самый Крюгер, который охотно принял участие в шумном празднестве в Немецкой слободе. Не бесплатно, конечно, так как этот скупой купец за каждый пфенниг трясется. Вновь пришлось тряхнуть кошельком. Сей купец, по своим торговым делам, часто бывает в Германии и не откажется вновь туда съездить, если ему выделить изрядную сумму денег. Окупятся! Ганс прибудет в Торн, появится в доме уязвленной Эльзы и та с торицей оплатит все расходы. Она же поможет Крюгеру войти в дом пастора. И пусть ни Ганс, ни пастор Клаус не жалеют денег, чтобы менять в дороге свежих лошадей. Эльза не поскупится. И если принц Густав вернется в Торн, кошелек Маржарета будет вновь открыт для золота и драгоценных каменьев. Эта любострастная дочь бюргера ничего не пожалеет для своего ласкателя.

Крюгера долго уговаривать не пришлось: золото не говорит, да чудеса творит. В одном лишь усомнился:

- Пастор Клаус может мне не поверить на слово. Он потребует письма от Густава.

- Не беспокойтесь, господин Крюгер. Не вам говорить, как шалит на дорогах разбойный сброд. На вас напали, отняли деньги и сорвали камзол, в котором хранилось письмо Густава. Для достоверности покажетесь в доме Эльзы в затрапезном платье. Маленький маскарад - и никаких к вам придирок. Эльза купит вам камзол, которому позавидует сам император. Поспешите, господин Крюгер!

* * *

Условия Годунова были жесткими. Принц Густав получит Ксению только в том случае, если откажется от своей протестантской веры и примет православие, получив в приданое Калугу и еще несколько городов.

Густав долго колебался, время тянулось, и вот к принцу неожиданно приехал пастор Клаус, чему немало Густав удивился и обрадовался, ибо он несказанно любил пастора за его мудрые наставления и отзывчивое сердце.

- Как я счастлив, святой отец! Но как вы сюда попали?

- В Торне ко мне явились моя прихожанка Эльза и купец Крюгер из Немецкой слободы. Они рассказали о тебе скверные вещи, сын мой.

- Скверные? - насторожился Густав. - Но я не сделал ничего предосудительного. Все знают, как я люблю свою Эльзу.

- Не о том речь, сын мой. Всевышний не возбраняет истинную любовь. И купец и Гертруда сказали мне, что тебя усиленно склоняют изменить родной вере, и что ты вот-вот примешь православие.

- Я не знаю, как мне быть, святой отец, - с отчаянием произнес Густав. - Царь Борис непреклонен, у меня нет иного выхода.

- Ради Ливонского королевства ты хочешь продать свою душу, продать свою веру, которая вошла в тебя с материнским молоком? Не узнаю своего излюбленного прихожанина. Вспомни свою мать, Катарину Монсдоттер, бывшую королеву Швеции. Ее жизнь, после свержения твоего отца Эрика Четвертого, которого бросили в тюремный замок, была ужасной, и лишь неистребимая вера в Бога придавала ей силы. Она была непоколебимая протестантка и всю жизнь свою посвятила наукам. Сын, несмотря на большую нужду, превзошел свою мать, сделав значительные успехи в науках. Ты прекрасно овладел итальянским, немецким, польским, русским и латинским языками, стал знатоком химии и заслужил название "второго Парацельса". Ты мог бы стать великим ученым Западной Европы. Еще не поздно. Отвергнув же родную веру, ты станешь вассальным королем Ливонии, полностью подвластным московскому царю, и тотчас погрязнешь в войнах, так как с помощью русских войск тебе едва ли удержаться на троне… Сейчас тебя прельщают православной верой, но ты должен знать, что она в корне отличается от протестантской, в коей нет строгой церковной иерархии, нет монашества, нет культа Богородицы, святых, ангелов, икон, а число таинств сведено лишь к крещению и причащению. Кому русские люди молятся и отбивают поклоны? Простым деревяшкам, о которых им мало что известно. Высшие истины вероучения недоступны русским людям. Они построили тысячи церквей, но на что они похожи? Вместо того, чтобы усердно молиться Христу, в храмах не только разговаривают и спорят, но даже и дерутся и бранятся непотребными словами. Люди помногу часов стоят толпой, им негде даже присесть. Нужны железные ноги, чтобы не упасть от изнеможения. С Богом же надо говорить в полной тишине и без усталости. Православная вера - не христианская. Цари и князья ставят себя выше Христа, ибо епископы и прочие иереи у них в полной зависимости. Священники не смеют и рта раскрыть, ибо любое неповиновение грозит им снятием с прихода. Это уже измена. Страшная измена Христу и святой деве Марии. В православной Руси тебя ждут беспрестанные молитвы, богомольные шествия в храмы и монастыри, унылая, постническая жизнь, которая не присуща твоей натуре...

Речь Клауса была длительной, но Густав окончательно убедился, что пастор прибыл к нему во спасение его заблудшей души. В конце беседы Густав опустился на колени и прижался губами к руке пастора.

- Прости меня, святой отец. Теперь уже никто не заставит меня отшатнуться от протестантской веры.

- Я знал, мой излюбленный сын, что ты останешься верным своему духовному отцу.

Перекрестив и облобызав Густава, пастор сердечно с ним распрощался и в тот же день отбыл в Торн.

Густав же отправился во дворец к Борису Годунову, где он решительно отказался от женитьбы на царевне Ксении Годуновой, отказался в пользу своей веры и своей любовницы, которая с нетерпением ждала его в Торне. Но в Германию он не вернулся: разгневанный Годунов сослал его в Углич.

* * *

Наконец-то Василия Пожарского охватило безудержное веселье. Ксения спасена! Густава взяли за пристава и увезли в опальный Углич. Ай да Маржарет!

Сидя за столом гасконца, Василий поднял за него заздравную чашу.

- Благодарен судьбе, что я встретил тебя, Жак. Ты сделал невозможное. Я восхищен твоими поступками. С удовольствие пью твое здоровье.

- Пьем, Василий! Что не сделаешь для друга и его прекрасной женщины. Пьем!

И они действительно напились, бурно радуясь долгожданной победе. Один, что наконец-то, избавился от нежеланного заморского принца, другой, что наконец-то получил долгожданное богатство от Эльзы, которое ему передал Ганс Крюгер, когда узнал, что принц Густав отказался от дочери Годунова.

Но Эльза поспешила с вознаграждением Маржарета: ей надо было подождать, когда ее возлюбленный вернется в Торн. Несчастная Эльза так больше и не увидит Густава.

Рано радовался и Василий Пожарский.

Г л а в а 24

ПРИНЦ ИОАНН

Сильное желание Бориса породниться с европейскими царствующими домами, дабы возвысить в глазах московских бояр и Европы свой собственный род, не ослабевало. Во время переговоров с Данией из-за русско-норвежской границы в Лапландии было заявлено желание царя иметь своим зятем датского королевича. В Дании сие предложение было охотно принято, и принц Иоанн, брат короля Христиана IV, в августе 1602 года отправился в Россию. В устье Нарвы его встречал Афанасий Власьев.

В Иван-городе датские послы, сопровождавшие принца, говорили посольскому дьяку: