И тут терпение Нилшоцэа иссякло - он схватил девушку и, перекинув ее через плечо, потащил вниз, с Башни.

Стражники верхом на конях разгоняли толпу, стреляя из пращ и луков.

А на помосте, рядом с полуразрушенным от землетрясения храмом Ладья, в цепях стоял великий жрец Всесветлого, ли-шо-Миоци, Аирэи Ллоутиэ.

Нилшоцэа грубым движением вскинул Сашиа на помост и она, растянувшись на досках, не сразу смогла подняться, а когда встала, то медленно, стараясь не хромать, подошла к брату и поцеловала его в запекшийся рот.

- Аирэи, мой родной, - сказала она, обнимая его.

- Прости меня, Сашиа, - проговорил он. - Я много причинил тебе несчастий, и умираю позорной смертью.

- О нет! Твоя смерть, какая бы она ни была - всегда будет славной! - воскликнула Сашиа.

- Закон велит слушать старшего мужчину в семье, - ехидно заметил Нилшоцэа. - Твой брат прав, о прекрасная дева Шу-эна. Он умрет позорной из позорнейших смертей. Вернее, может умереть такой смертью. Но...

И Нилшоцэа посмотрел на Сашиа, словно медленно снимая с нее синее покрывало своим лихорадящим взором.

- Я, как великий правитель и жрец, совершу вместо древнего и никчемного обычая жертвы девы Шу-эна, праздник более веселый и приносящий больше благословений на нашу землю Аэолы и Фроуэро! - говорил он, и глашатаи подхватывали его голос, отчего казалось, что много маленьких нилшоцэа, перебивая друг друга, голосят о том, о чем никто не может понять.

- Это будет радостный, радостный праздник! - упорно повторял Нилшоцэа, и его приспешники захлопали в ладоши, но толпа, разогнанная от Башни, стояла угрюмая и подавленная. - Не прыгнет с Башни дева, чтобы принести ваши никчемные мольбы Всесветлому - да Всесветлый и не услышит их! Не будет ее смерти! Будет жизнь и радость! - кричали глашатаи потупившейся толпе.

- Это я, я, Нилшоцэа сегодня сочетаюсь священным браком с Сашиа, девой Шу-эна, и тем самым соединяю все алтари Уурта со всеми алтарями Шу-эна. А ты, Аирэи Ллоутиэ, будешь казнен. Но жестокость твоей казни будет зависеть не от моего произволения. Насколько твоя сестра будет совершать в этом священнодействии мне угодное, настолько и казнь твоя будет благородна - может быть, я просто прикажу выпить тебе сильный снотворный яд, и перед чашей ты сможешь увидеть закат и помолиться, прежде чем сесть в Ладью. Но если Сашиа будет сопротивляться священным законам, то ее брата ожидает горькая и долгая кончина - подобная кончинам карисутэ...

- Я хочу говорить к правителю Аэолы и Фроуэро, - сказала Сашиа. - Да будет мне позволено.

- Сестра, не бойся за меня, - шепнул Миоци, с трудом держась на ногах. Нилшоцэа сделал движение правой бровью, и сокун снова хлестнул белогорца тяжелым воловьим бичом. Сашиа вздрогнула, но не вскрикнула, и, подойдя к краю помоста, продолжала:

- Я знаю знатную аэолку, которая разделяет учение карисутэ. Будет ли мне позволено, совершить обряд девы Шу-эна, и будет ли позволено моему брату умереть достойно, если я открою имя этой знатной аоэлки?

Воцарилась тишина. Толпа, казалось, не понимала, что происходит, но все боялись переспрашивать.

- Имя? - наконец, спросил, Нилшоцэа. - Да. Говори. Я даю слово. Твой брат умрет легкой смертью.

- Пусть мне дадут флейту, - сказала Сашиа. - Я хочу петь. А потом укажу на эту карисутэ, о которой никто не догадывается.

Снег в ликовании наметает курган

Над Богатырем,

Ноги его, руки его

Скованы льдом.

Снег в ликовании

Воет над ним и поет,

Он не встанет,

Он не пойдет,

Он не придет,

Он не разбудит,

Не разбудит воды

Воды, великие воды,

Что под землей!

- Что она поет? - в тревоге спросил Мриаэ. - Это часто пела Оэлай, перед тем как...

- Так и эта - сумасшедшая девица, а ты что думаешь! - засмеялся Нилшоцэа, но лицо его было напряженным, а смех тревожным. - Велите арестовывать всех, кто подпевает! - шепнул он начальнику сокунов.

- Но он встает

не медленно встает он,

о нет, быстро, как водопад,

Быстро, как поток воды,

Поднимается он,

Встает,

Уничтожая всю

Эту оледенелую смерть,

Убивая снежное свое погребение,

Водой, водой, водой,

Сильный, как струи Аир,

Как река Альсиач,

И у любивших Богатыря

Сердце согревается,

А у недругов его

Кровь стынет в жилах,

И они смотрят на него -

И вот, острый кусок льда,

Последний, самый острый,

Откалывается от его ребра,

И уже не воды текут из него,

Но воды с кровью

Животворящею,

И не умрет он,

Не иссякнет кровь его,

Ибо он отдал ее

За всех,

За всех,

За всех,

И принял ее назад

Живую и горячую,

И только снег и лед

Бояться его

Ибо Он - их Смерть Живая,

А всем - Он Жизнь Живая,

И протягивает Он руки,

"Идите!" - говорит,

"Идите пить!" - говорит,

"Со Мной!" - говорит,

И слушают Его,

И все вслед Ему бегут,

А Он - впереди,

Среди вод идет,

Богатырь,

Шагающий

Без Ладьи.

И она раздвинула свои одежды, и все увидели на груди ее крест - знак карисутэ.

- На Башню, - коротко скомандовал Нилшоцэа. - Привязать ее за пояс к решетке снаружи. И пусть лучники целятся. Пусть целятся в нее - а потом в пояс.

Башня и битва

- Ну что же, Миоци, - обратился Нилшоцэа к белогорцу. - Смерти твоей я бы не пожелал никому.

- Я никому бы не пожелал твоей жизни, - ответил смело тот, сдерживая крик от очередного удара.

- Ты умираешь одиноким! - заметил Нилшоцэа. - Ты отверг в юности помощь сынов Запада, ты смеялся надо мной, считая меня полоумным - а сын Запада, благородный Эррэ, да будет благословенно его имя во всей земле...

- Землетрясение, землетрясение! - раздались крики. Подземные толчки несколько раз качнули почву - с храма Ладья обрушилось несколько камней.

- Где же Эррэ? - спросил Мриаэ.

- Думаю, погиб вместе со вторым сыном Запада, этим Каэрэ, - прошептал Нилшоцэа. - Все к лучшему!

Но к ним бежал уже начальник стражу Уэлиш - заметно похудевший за эти дни.

- Зарэо и Игъаар наступают! - кричал он. - Они уже отошли от водопада и движутся на наши войска! Ли-шо-Йоллэ привел белогорских лучников! Степняки идут как туча!

- Ну что ж, мы тоже будем наступать, - засмеялся Нилшоцэа. - Итак, ты умираешь одиноким, Миоци. Никто из твоих учеников не связал руки рядом с тобой. Никто из твоих друзей...

- Эалиэ! - раздался крик, и на помост вскочил Каэрэ. - Что же! Сын Запада - с тобой, Аирэи! С тобой - на жизнь или смерть!

Они обнялись на глазах у всех.

Нилшоцэа побледнел.

- Зарэо разбил наголову наш сильнейший правый клин! - раздался крик всадника, скачущего со стороны водопада Аир. - Прекрати это судилище и торопись к войскам, Нилшоцэа!

- В подвал их! - крикнул Нилшоцэа, прыгая в седло вороного коня. - Обоих!

...Сашиа с высоты птичьего полета смотрела вниз. Ее привязали прочно - никто не осмеливался стать причиной гибели девы Шу-эна. Если Нилшоцэа прикажет стрелять из луков, то прикажет целиться в нее, а потом уже в пояс, чтобы не живая, не добровольно ступившая в небо, а мертвая, упала она на камни мостовой с огромной небесной высоты.

На ее поясе, длинном и прочном, истканном из нитей священного дерева луниэ и льна, можно было долго пробыть над бездной, под лучами восходящего солнца. И флейта была с ней - ей удалось сохранить свою флейту, и она с трудом поднесла ее к губам.