Анютка подняла глаза.
-- Да, дядя Петя.
После этого девочка начала доброжелательно говорить с Петром. Но отвернулась от матери, замкнутость не прошла, она стала молчаливой в её присутствии. Надежда и сам переживала, что строго обошлась с дочерью. Все рассудила мудрая Зинаида Захаровна:
-- Не спешите, Надежда Георгиевна, - посоветовала женщина. - Всему свое время. Привыкнет Аня. Она добрая девочка. И вас она поймет.
Приближался Новый год. В доме весело устанавливали елку. Настоящую, живую. Весело верещали ожившие девчонки. Радостно улыбалась Надежда, но порой печаль набегала на её лицо
-- Переживает, - думал Петр, - все ей кажется, что нехорошо поступила по отношению к Василию, предала его память. Ничего, время лечит. Летом поедем с ней в Сибирь, навестим всех бабок. Благословят они нас. Успокоится моя Надюша.
А пока мужчина с удовольствием закупал новогодние подарки. Любимой своей женщине он купил дорогие ювелирные украшения. Такая женщина должна блистать. Дал ей кредитку,
-- Пора вам, мои любимые женщины, по магазинам прокатиться, - весело проговорил он и прислал на другой день машину с шофером. - Обновите свой гардеробчик.
Надежда довольно улыбнулась. Пора. Надо подкупить одежды девчонкам. Анька тянется, куртка совсем коротка ей стала. Маше жмут сапожки. Себе кое-чего обновить. И Пете. И подарки всем купить, не забыть про Зинаиду Захаровну.
А Петр все думал, что подарить девочкам. Потом вспомнил, что Анечка мечтает о роликах. Ну и пусть не сезон. Пусть по дому катается. По гостиной. И коридоры широкие. Машеньке он купил то ли санки, то ли снегокат, словом, на этом катились с горки. Снега к концу декабря выпало много, в выходные дни Петр строил горку, как когда-то это делал его отец, весело перекидываясь замечаниями с матерью. Тут же вертелись девчонки, спорили, кто первый будет кататься. Но Маша все еще кашляла, Надежда через час увела её домой, несмотря на горькие слезы. Аня осталась. Матери рядом не было, девчонка весело о чем-то трещала. А при матери старалась молчать. А мужчина подумал, поговорил со старшей дочкой и решил еще залить небольшой каток во дворе, места хватало. Через неделю каток был сделан. Поэтому Петр купил еще и настоящие коньки девочкам. Подумал немного, купил ролики Маше, а Ане добавил санки. Все было в двойном экземпляре. А потом поехал искать платья, как у настоящих фей. Сколько было восторга, радости, когда все это было найдено под елкой.
-- Дед Мороз щедрый в этом году, - смеялась Надежда. - Каких подарков только не принес. Даже носки со жвачками повесил.
Она не разрешала девочкам покупать жвачки, считая их вредными для зубов и детских желудков, но тут сделала исключение. Девочки увидели в мультфильме про носки со сладостями, которые висят на елке, удивлялись, обсуждали. Решили тоже пустые носочки повесить на елку. Петр все слышал, все подмечал. Знал, что конфет и так будет много, а вот жевательных резинок... Тут он не послушал Надежду, закупил целую кучу всевозможных жевательных резинок и конфет и набил ими носки. И девочки с восторгом увидели округлившиеся носочки на новогоднем дереве.
-- Дедушка-Мороз только дяде Пете мало подарков принес, - переживала Маша, рассматривая все подарки.
В пакете для Петра лежал теплый пушистый свитер, мягкий, легкий. Петр как-то обмолвился, что замерз в своей дубленке. Свитер был из ангоры, совсем не кололся. Еще Дед-Мороз нарисовал красивую елку и слепил лошадку из пластилина. Этим подаркам дядя Петя был рад больше всего. Елку повесил на холодильник, а лошадку поставил на телевизор. Потом обнял девчонок, затеял с ними возню и объявил, что самый лучший подарок для него - это Аня, Маша и их мама.
Но, по мнению Зинаиды Захаровны, самый лучший подарок был у неё. Это был новенький российский паспорт на её имя. С регистрацией в доме Петра.
Новый год прошел весело. Особенный восторг у девчонок вызвал фейерверк, что запустил Петр после двенадцати ночи, когда все вышли на улицу. Радостно галдели девчонки. Со всех сторон в деревне взвивались разноцветные огни, вызывая восторг детей. Радостно любовалась огнями Надежда, прижавшись к надежной руке мужчины, пока девчонки весело обсуждали и визжали при виде все новых вспышек.
А через месяц Петр и Надежда расписались в загсе. Венчание отложили на лето. Планировали навестить матерей Петра и Василия и там обвенчаться. Решение это нелегко далось женщине. Все мучило чувство раскаяния перед умершим мужем. Все еще обижалась на неё Анечка, молчала. Младшая, наоборот, была довольна и сказала, что будет жить теперь только у дяди Пети, и стала его называть папа Петя.
-- Ведь дядя Петя теперь мамин муж, значит он мой папа, - изложила свою позицию девочка. - Я хочу, чтобы у меня был папа. И я тебя, Анька, больше слушать не буду. Я люблю папу Петю. И не говори мне больше, что я забыла нашего настоящего папу. Я помню его и люблю. Но и папу Петю я тоже люблю.
Довольный Петр подхватил девочку на руки:
-- Все правильно, Машутка. А я хочу, чтобы у меня были дочки.
Анечка сжалась, думая, что её будут ругать. Но мать молчала с грустью. А дядя Петя затеял веселую возню с Машкой. Встал на четвереньки и объявил, что он лошадка. Машка весело кинулась седлать его. Аня упрямо сидела в стороне, листая любимую книжку про Изумрудный город. Но Петр не замечал словно этого. Вскоре и Анечка барахталась в общей куче.
С работы Надежда ушла сразу после болезни. Маша долго болела, медленно выздоравливала, всё кашляла. Пётр настоял, чтобы шестилетнюю девочку забрали из школы: успеет, ещё научится. Заехал сам в школу, забрал документы обеих девочек, вместо Надежды написал заявление на увольнение. Директриса, было, вспомнила, что надо месяц еще отработать, что у Надежды нет больничного, что надо ей отработать еще и прогулы. Она, когда звонила, что заболели дочери, обещала выйти и отработать эти дни на продленке. Разумеется, без оплаты. В противном случае Надежде Георгиевне не выдадут зарплату. Петр в упор посмотрел на директора школы и спросил:
-- Вы это всерьез? Про ваши копейки? Еще их и отрабатывать. Возьмите себе. Я сам обеспечу и Надежду Георгиевну, и дочерей.
Та посмотрела на мужчину в дорогом, хорошо сшитом костюме, на его жесткие, стальные глаза, автоматически отметила сходство этого человека с Анютой и невольно съежилась. Молча протянула трудовую книжку.
-- Кто это? - спросила она секретаршу, после того как рассерженный Петр ушел. - Ты знаешь его?
-- Муж Надежды Николаевны. Он так представился.
-- Да вроде она вдова?
-- Да кто ж её знает? Она первый год у нас. Ни с кем не дружила. Может, любовника богатого завела. Но старшая дочь Надежды просто вылитая его копия. Да и он дочерьми назвал девочек.
-- Справки привез, что детей принимают в другую школу?
-- Нет, - ответила секретарша.
-- Почему отдала тогда документы? - строго спросила директор.
-- Но ведь и вы отдали трудовую книжку, - секретарша помолчала и добавила. - Только зря вы так с ним. Про отработку, про зарплату. Он жену и так обеспечит. А нашей школе лишний бы компьютер не помешал.
-- А при чем тут компьютеры?
-- Вы не узнали что ли? - удивилась секретарь. - Помните, несколько лет назад, точно не помню, три и четыре года, конкурс учитель года?
-- Ну и что?
-- Так он спонсором был. Богатый человек. Компьютерами торгует.
Но было уже поздно что-либо просить. Петр уехал.
Выздоровевшую Анюту после Нового года отвели в местную сельскую школу. Петр купил девочкам мягкие розовые дубленки. И Аня шла сегодня в обновке, держа за руку Петра.
-- Как Снегурочка! - шепнул довольный Петр Надежде.
Та тоже любовалась дочкой. А Маша даже вставать не стала, объявила, что у неё голова болит и горло тоже, так она боялась школы. Петр подхватил девочку, подкинул вверх и приказал:
-- Чтобы к моему возвращению выздоровела, Машутка, - и ласково шепнул. - Не бойся, я не отдам тебя в школу.
Девочку в новой школе встретили хорошо, учительница попалась строгая, но справедливая, детей не обижала. Когда Надежда и Петр, ведущий за руку Аню, вошли впервые в здание небольшой сельской школы, то всюду в ней пахло свежеиспеченными булочками. Разговорчивая улыбчивая секретарь сельской школы заметила, что девочка принюхивается к аппетитному запаху, и объяснила:
