- Следуйте за ними, - хрипло сказал Морстен, приподнимая голову. По его натужно покрасневшему лицу можно было понять, что в ближайшее время рассчитывать на боевые навыки повелителя не приходилось. Тхади быстро переложили своего господина на плащ, и рывком подняли. Гравейн закусил губу. - Лаитан. Следуй за ними. Не спорь. Дорога к .отцу лежит через горы. Кто знает их лучше горцев?

Ветрис презрительно хмыкнул, но внутри согласился с Темным. После увиденного им в пещерах варвар был готов прозакладывать связь с Сердцем, что горцы не так просты, как хотят казаться. "Может, и правда они - потомки изгнанников из Империи? - подумал он. - Тогда можно попробовать сыграть на этом".

Вереница усталых и раненых жриц, сопровождаемых ловкими воинами в черно-красном, двинулись навстречу рассвету по стремительно светлеющим склонам, взбираясь все выше. За ними следовали пыхтящие от усилий тхади, несмотря на тихую ругань их повелителя, требовавшего большей скорости движения, старались нести его как можно бережнее. Возле выхода из пещеры, оказавшегося совсем недалеко от входа в подземелья, но скрывавшегося за нагромождением скал, их ждали все те же горцы в своих маскировочных балахонах. Когда Морстена занесли в дымный зал пещеры, он заметил, как огромный камень, обтесанный в виде пробки, и изукрашенный золотистыми знаками, легко стронулся с места, и перекрыл вход, не оставив даже малейшей щели.

Лаитан и не собиралась спорить. Она забыла, когда последний раз спала, когда ела и пила, а пережитые моменты жизни за последние дни вымотали бы её даже тогда, когда она была в куда лучшей форме. Молча следуя на расстоянии от тхади и их господина, она оказалась между парочкой варвара и её служанки, как бы с ними, но как бы и нет. Кожа под одеждой зудела, с нее осыпались последние чешуйки, обнажая голую беззащитную плоть.

В пещерах оказалось светлее, чем могло показаться на первый взгляд. Плавающие под потолком и вдоль стен пузырчатые светлячки, сгрудившиеся гроздями и нависающие над арочными проходами, придавали помещениям мертвенно-бледный контраст с миром за пределами скал. Забытый всеми Гуррун, тенью себя являвший подобие правителя, оживился и принялся что-то живо выспрашивать у горца неподалёку, едва вся команда переступила порог входа. Лаитан споткнулась, едва не разбив лоб о стену пещеры, но удержавшись на ногах. Пройдя еще немного, она снова оступилась и её удержал один из тхади властелина, подумал немного и перебросил Медноликую через плечо. Лаитан слишком устала, чтобы спорить. Мерное покачивание и мельтешащие перед глазами картины переходов, отличавшиеся только освещением и размерами пещер, по которым гуляло гулкое эхо, убаюкивали и вызывали сонливость.

Наконец тхади сбросил женщину на пол, гораздо бережней, чем в прошлый раз, и отошел к своему господину, чьё лицо, пусть и искажённое болью, приобрело довольный вид, когда Лаитан оказалась на земле, как куль с навозом.

В огромном зале было темновато, но отнюдь не безлюдно. В темноте слышались голоса и шепотки, но по выражению лица Морстена Лаитан поняла, что эта тьма вовсе не союзница властелина. Это была первозданная, небесная, холодная темнота, какая бывает только среди звёзд, не имеющая ничего общего с ночной теменью или чернотой помыслов лихих людей.

- Можно начинать, - раздался чей-то голос во мраке. И Лаитан подобралась, вставая на ноги и всем телом ощущая боль в мышцах.

Морстен, приподнявшийся с помощью тхади, и преодолевший муть от боли, когда ушибленный позвоночник согнулся в новое положение, глядел во все глаза, стараясь не пропустить ничего. Его интерес разгорался все сильнее - наконец, за полтысячелетия, ему удалось прикоснуться к чему-то по-настоящему древнему. А древность сквозила из всех щелей... Причем не только фигурально - в пещере дул холодный ветерок, не имевший запаха.

Рядом с ним стояла, покачиваясь от слабости, Лаитан. Темный с сочувствием посмотрел на нее, понимая, как тяжело приходится сейчас потратившей почти все силы Змее. Он знал, что тхади поддержат ее, пусть грубовато, но эффективно, раз служанки и жрицы оставили свою госпожу, зализывая собственные раны.

На высоком своде пещеры зажигались огоньки, но они не могли разогнать темноту. Здесь не было места Тьме, Свету и Смерти. В слабом сиянии разноцветных искорок на вогнутой полусфере купола, который, как догадался Морстен, означал небесный покров мира, как он выглядит ночью, стали заметны золотистые пластины, вделанные в черный камень. Гравейн даже опознал созвездия, знакомые ему с детства, и те, которые он узнал на Севере.

Посреди залы медленно появилась синяя дымка, складывающаяся во вращающиеся вокруг двух светящихся шаров сферы, все ускорявшие свой бег, и замершие на месте - внезапно, как по команде.

Под этой объемной картиной, освещаемые холодным светом, появились пять фигур, облаченных в ниспадающие одеяния из тонкой кожи. Их лица были прикрыты капюшонами, а на груди горели золотом знаки в форме капель, висящие на тонких цепочках.

- Пять Учеников приветствуют идущих к Отцу, - голос разнесся по зале, отражаясь от стен, и заполняя собой все пространство. - Кем бы вы не были, что бы не несли в сердцах - Тьму, Свет или Тень - вам здесь не рады.

Было слышно, как кто-то шумно выдохнул воздух сквозь зубы. Кажется, это был Ветрис. Или Гуррун. Лаитан слушала говорившего, не двигаясь, и не говоря ни слова.

Для Морстена то, что он услышал, не явилось особенным сюрпризом. Он ждал чего-то подобного, но оставалась еще недосказанность.

- Но предсказанное тысячелетия назад Время Тьмы и Холода приближается, - продолжил другой голос одного из скрывавшихся под ниспадавшими одеждами правителей горцев. - Расчёты Учителя верны, и уже очень скоро, в пределах жизни одного или двух поколений наш мир умрёт, - стоящий вторым справа поднял руку, указывая вверх, на четвёртый шар от центра замершей синеватой картины. Рядом с той сферой висела еще одна, поменьше, и горела надпись на неизвестном языке. В голове у Морстена понемногу начало складываться понимание.

- Если вы не разбудите Отца, - сказал новый, жёсткий и сильный голос. Кому он принадлежал, сказать было сложно, но это был настоящий лидер.

Все замолкли, явно ожидая продолжения со стороны гостей. Лаитан заметила, как варвар, преисполнившись праведного гнева за оскорблённое самолюбие, делает шаг вперёд. Лёгкий тычок локтем остановил Ветриса, и Медноликая заговорила первой, не давая варварам возможности снова нарваться на неприятности:

- Мы тоже не желали видеть отступников и предателей своего народа, - холодно сказала она. Глаза сомкнулись и, открывшись вновь, осветились зеленоватым свечением. Тонкие вертикальные щёлочки зрачков уставились на пятёрку хозяев впереди.

- Вы потревожили духов и разбудили зло, - констатировал произошедшее тот же голос, что начал дискуссию. Лаитан только пожала плечами, звякнув браслетами.

- Оно не дремало и без нас. Вы тоже не справились с ним. Очевидно, оставив пещеры под горой именно для того, что случилось там с нами. Вы знали о притягательности златокровых для проклятий этих мест, но ничего не сделали.

- Мы пытались вас остановить.

- Перестрелять нас на подходах? - усмехнулась Лаитан.

- Согласись, змея из меди и золота, это лучшая доля, чем заживо сойти с ума и сгнить во сне, под толщей скал, в сырой темноте пещер.

- Не спорю. Но зачем-то вы нам помогли. Зачем?

Повисло молчание, и Ветрис снова начал пробираться поближе, явно желая выступить вслед за Лаитан. Властелин предусмотрительно помалкивал, явно желая дослушать до конца, а уже потом высказывать своё мнение.

- Вы должны сделать то, для чего были рождены, - вынес вердикт властитель горного народа. После его слов в темноте зажглись глаза стоявших представителей правящей династии. Золотые капли вспыхнули, образуя вместе с висящими на шеях амулетами подобие трёхглазых чудовищ, мерцающих в полумраке.