- Со мной все в порядке, - хриплым, чужим голосом произнесла Лаитан и тут же испугалась, что постарела на десятки лет. В голове всплыли байки сказочки, в которых герои заходили в пещеру на закате, а выходили на рассвете через сто лет.
Лаитан посмотрела на свои ладони, но звёздного света не хватало, чтобы рассмотреть, что стало с её кожей. Морстен продолжал рассматривать ее, но недолго. Лишь пожал плечами и отвернулся, когда рядом с ним поднялась и резко села Киоми. Крик, вырвавшийся из её глотки, был похож на плач горько обиженного ребёнка или стон смертельно раненого зверя, тут же переросшего в глухие бормотания и рыдания. Киоми закрыла лицо руками, раскачиваясь из стороны в сторону. Лаитан подошла к ней, присела рядом, посмотрела в лицо служанки. Та подняла на неё взгляд, и в ее глазах отразился неподдельный ужас. Бледное лицо белым пятном выделялось в окружающей тьме. Бронзовая кожа Киоми казалась самой обычной, но тем больше и ужасней казались её тёмные глаза. Будто два провала на ткани, две черные космические дыры, как отверстия в нежном шёлке одежд.
- Киоми? - с напряжением в голосе спросила Лаитан.
На кончиках пальцев жрицы блеснули искры золотого пламени, и прежде, чем ругнувшийся властелин успел ударить Киоми по рукам, та сама отскочила, проехавшись задом в крепких штанах по камешкам дна ущелья.
- А-а-а! - раскатился над ущельем сдавленный крик служанки.
- Моя госпожа, что с вами случилось? Я... я выгляжу так же? - в ужасе спросила Киоми. Голос служанки дрогнул впервые за много лет службы у матери матерей. Медноликая непонимающе посмотрела на тьму рядом с собой. Сгусток шевельнулся, обозначая собой Морстена, который только пожал плечами и ничего не сказал.
- Что? - требовательно вперилась взглядом в Киоми её госпожа.
- Госпожа, ваши медные волосы... почти все стали золотыми...
Лаитан какое-то время пыталась понять, как Киоми рассмотрела оттенок в такой темноте, а потом поняла: медно-красные пряди стали не золотистыми, а седыми. Не все, а лишь частично, но блеснувшие искры на пальцах служанки выкрасили серебро в блеснувшее на голове золото. Лаитан отрешенно провела ладонью по остаткам роскошных волос. Большая их часть сгорела в лавовом жару, а то, что еще осталось, свисало неровными прядями до плеч и блестело нитями серебра в звездном свете.
- Кажется, хотя бы вы двое живы, - повелитель Севера похлопал дварфа по поясу, и чем-то звякнул в темноте. То есть для него сейчас было светло, почти как днём, но забывать об остальных все же не следовало. Хитрое огниво, которое Морстен как-то заметил в руках Гурруна на одном из привалов, нашлось в небольшом непромокаемом мешочке на поясе.
Гравейн подошёл к собранным им недавно кучкам древесины, и после нескольких щелчков извлёк струю оранжевого огня из зажигательного устройства. Дрова занялись сразу, с весёлым потрескиванием, и вокруг стало заметно светлее и, наверное, теплее. Ночи в горах были холодными, и хотя Тёмный не страдал от холода, но имперцы, изнеженные своими песками, могли замёрзнуть.
- Прежде всего успокойтесь, - буркнул он, перетаскивая Лаитан и Киоми к пламени. Гурруна он приволок последним. - Я не знаю, с чем мы столкнулись в этих проклятых подземельях, но мне удалось справиться с этой напастью. Не без вашей помощи, конечно.
Госпожа Империи, разглядывая белые косы Киоми, в которых мелькала смола ее настоящих волос, впервые задумалась о той силе, которая была способна состарить даже жителей Маракеша. Для того, чтобы такое произошло в ее царстве, требовалось прожить не одну сотню лет. И такие сроки жизни давно остались в прошлом. И потому Лаитан почти не слушала его слов. То, как он справлялся с напастями, ей было известно еще и из той памяти, которая бурлила в её жилах. Киоми, обойдя выживших имперцев и посчитав потери, которых оказалось не так много, как она думала изначально, подошла к властелину и, вытянув вперёд палец, сказала:
- Куда ты дел варвара Ветриса, колдун?
Лаитан заметила, что властелин едва не уронил очередное толстое брёвнышко, желая подбросить его в костёр. Ветка больно шлёпнула Морстена по ноге и упала в пламя, прижав его и взметнув вверх снопы искр. Медноликой даже думать не хотелось, откуда властелин притащил ветки - вокруг не было ни сучка, который бы не сгнил за прошедшие столетья.
- А где твои тхади? - тоже задала вопрос Лаитан, но спокойней, не думая винить Морстена в произошедшем. - И как нам вообще теперь пройти дальше, если под горой такой склеп истории?
- Тхади ушли вместе с животными, которых пасли неподалёку, - ответил он сначала Лаитан, потому что её вопрос был более насущным. - Они оставили здесь топливо для костра и знаки, когда не нашли нас наутро. Они почуяли недобрую силу этих подземелий, и решили выждать.
"На самом деле, они ждали инструкций от Замка, - подумал Гравейн, вспоминая разговор со своей твердыней, случившийся, как всегда, в самый неподходящий момент, почти сразу после завершения сражения с подземными тварями, и показывавший, насколько беспокоился его опекун и товарищ, сидящий на вулкане за тысячи лиг отсюда. - И дождались".
- Думаю, они скоро доберутся до нас, уккуны тяжелы на подъем, - сказал он вслух. - Варваров забрали какие-то люди в мягких кожаных сапогах, в которых, должно быть, так удобно лазать по скалам.
Киоми тихонько зарычала, но Морстен выставил перед собой ладонь, и служанка замолчала.
- Я не закончил. Те, кто охраняет это место от таких, как вы, или же - таких, как мы, утащили одурманенных родником долинцев в убежище. Им ничего не угрожает. Следов крови нет, а значит, все живы. И, кажется, могут нам помочь преодолеть препятствие.
Он посмотрел на медленно шевелящегося возле костра дварфа, чья белая борода мелко дрожала.
- Хотелось бы мне знать, что ты видел внизу, дварф... - проговорил Морстен, поглядывая на Лаитан.
Медноликая задумчиво проследила за взглядом властелина и ответила:
- Пожалуй, только тебе и может хотеться видеть то, что каждый из нас пережил под горой. Повезёт, если Гуррун вообще не двинется рассудком. Почему они забрали варваров, а нас пытались убить? - спросила она уже саму себя, прохаживаясь рядом с костром. Внутри Лаитан шептали, нарастая, голоса памяти. Время текло вокруг, размывая лица Киоми и других служанок, включая и выжившую Надиру, сейчас ухаживающую за дварфом. Гуррун держался дольше других, до последнего оставаясь старым и бородатым, но вот ветры времени раздули и его фигуру, будто сложенную из песка на берегу Отца-Океана. Лаитан уже не слышала звуков в ущелье, она слушала голоса прошлого, заметив, как Морстен, переборовший даже срок жизни Гурруна, пусть и ненамного, тоже стирается, становясь сначала моложе, а затем и рассыпаясь песчинками под ноги.
- Ты хочешь заставить их жить в темноте, в невежестве! - кричал кто-то, стирая с лица кровь, текущую из сломанного носа. Одетый в просторные засаленные одежды, представлявшие ранее что-то другое, нежели балахон звездочёта, человек с лысиной на голове и со стёклами в жёсткой форме на глазах, высморкался и оттёр пальцы о свои одежды.
- Люди есть люди, - послышался глубокий бас того, с кем спорил звездочёт. Лаитан смотрела будто бы из-за спины собеседника этого человека, не видя себя и своих одежд. Только голые ноги с бронзовой кожей и перевитые жгутиками лёгких сандалий напоминали ей Империю и её жителей. Хотя Лаитан никогда не видела в ней мужчин, способных сравниться в силе и мастерстве с жрицами и Мастерами.
- Они забудут точные расчёты, они потеряют карты звёздного неба, они сократят каждое слово до слогов и звуков, придумают свой пантеон и будут возносить молитвы воде и огню вернее, чем учиться пользоваться простейшими формулами. Да, им придётся подчинить себе ветра и земли, терраформированием должен кто-то заниматься, и это останется в памяти хотя бы, как магия. Но ты предлагаешь дать тем, кому суждено через несколько поколений опуститься на колени и начать земледельничать... что? Лоции? Карты родного мира? Рассказать им о нейтронных звёздах? О навигации в сверхскоростных течениях гравитационного поля? Ты старый придурок...
