— Как только начнешь бороться, он испугается еще больше, и тогда его совсем не достанешь. Ты бы видела, что с ним сделалось, когда я сказала, что люблю его.
— Да, они часто боятся, — серьезно сказала Джули, и было видно, что говорит она по собственному опыту. — Но можно найти к ним такой подход, что они забывают про свои страхи. Ты ли не самая хитроумная и красноречивая из всех женщин-адвокатов? Придумаешь, как его окрутить!
— Он сам адвокат. И сам кого хочешь окрутит. И слышать его ясное и недвусмысленное «нет» мне совсем не хочется… — ответила Кларисса совсем упавшим голосом. Видя, что сестра вот-вот расплачется, Джули тут же сменила тему:
— Кстати об адвокатах: а что ты теперь собираешься делать, безработная?
Это слово вызвало на губах Клариссы кривую усмешку. Всю жизнь идти вверх, и только вверх по карьерной лестнице, дослужиться к тридцати с небольшим до начальника отдела, быть без пяти минут членом совета главных акционеров, причем самым молодым членом и к тому же первой женщиной, — то есть почти достичь всего того, что позволило бы ей сказать, хотя бы мысленно: «Смотри, папа!»… И вдруг — «безработная».
— Ну, на пособие мне жить не придется. Кое-что у меня отложено на черный день. Так что попробую заняться частной практикой. На первых порах буду подыскивать помещение подешевле, а когда найду — сниму квартиру в том районе. Пора мне уже сделать что-то из своей жизни. Стать, наконец, тем, кем я хочу. Ну, хотя бы в профессиональном плане.
— Да, пора. Стать наконец самой собой, а не кем-то, кто должен понравиться дяде Кларку.
— Что? — пораженно спросила Кларисса. Сестра как будто прочла ее мысли. — Что ты имеешь в виду?
Джули смотрела на нее большими голубыми глазами. Казалось, Кларисса беседует со своим отражением. Разница была лишь в том, что отражение было помоложе и выглядело более довольным жизнью.
— Я имею в виду… Ты не обижайся, но ведь все эти годы было очевидно, что ты из кожи вон лезешь ради того, чтобы твой отец гордился тобой. Только он, по-моему, не очень-то это замечал. Он гораздо больше гордится твоей мамой. И своей докторской степенью… Я ничего не хочу сказать плохого про дядю Кларка, мне все время казалось, что ты как-то забываешь про саму себя, про то, что нужно тебе. Ты убеждала окружающих, что тебе нравится работа в этой конторе, что ты не хочешь заводить семью и детей, пока не станешь совладелицей, что ты счастлива, живя такой жизнью… Как было тебя разубедить? Но теперь-то ты сама понимаешь…
— Ты права, — прервала ее Кларисса, — ты совершенно права, милая Джули. Но теперь все это позади. Снежная Королева растаяла!
«Не прошло и тридцати пяти лет, как я начинаю наконец жить по-своему. Лучше поздно, чем никогда. За то, что я теперь могу начать новую жизнь, надо сказать спасибо миссис Тайлер и Джеку. Жаль только, что самого Джека в этой жизни не будет. Ему бы там было самое место. Только он, к сожалению, этого не понимает», — думала Кларисса, ложась вечером в постель, заботливо приготовленную ей сестрой. Засунув руку под подушку, она вдруг нащупала там что-то твердое. Извлекла наружу большую расческу. «Ох, Джули!» С этой мыслью, убрав гребень обратно, она заснула.
Кларисса Браун уволилась.
Джек зашел в кабинет и с грохотом захлопнул за собой дверь. Когда не надо, тут все сразу обо всем знают, слухи разносятся с молниеносной быстротой. А вот о том, что Кларисса уволилась, ему никто не удосужился сообщить, пока он лежал дома с гриппом. Пришел в контору, ломал голову, как с ней разговаривать и что делать, если она встретит его в своем обычном амплуа Снежной Королевы… а ее тут и нет вовсе! Уволилась! Ушла просто так, навсегда!
Страшная пустота. Сто человек в конторе — и пусто.
Меряя шагами свой огромный кабинет и не глядя, вопреки обыкновению, на панораму за окном, Джек исступленно смотрел в пол. Ему вдруг стало непонятно, как жить дальше. Что делать? Зачем?
Вот Кларисса явно знала, что делать и зачем. Поняла, что тут ей не достичь счастья, нашла свою дорогу — и ушла. Потрясающая женщина. Понимает, чего хочет, — и делает это, наплевав на все на свете.
«А я? Я знаю, чего хочу? Знал ведь когда-то. Вон стоит кубок, выигранный в колледже. Хотел победить — и победил. Вот висит в рамке диплом одного из самых престижных университетов в стране. Хотел поступить — и поступил, и окончил с отличием. Вот висит еще полдюжины сертификатов, дипломов и свидетельств. Всего достиг, все получил. И что теперь? Счастлив?»
Успех командировки теперь не особо его радовал. Конечно, хорошо, что все завершилось, едва успев начаться. Джек показал Полу Тайлеру снимки и объяснил, что с такими картами на руках противная сторона не даст им достичь задуманной полной победы. Тот пришел в ярость, а когда остыл, то понял, что если этот материал получит огласку, то урон окажется еще больше, и они условились, что Джек и адвокат жены Пола договорятся о взаимоприемлемом разделе собственности и уладят дело без большого процесса, можно сказать — полюбовно. Джеку даже не пришлось идти против своей совести.
«Конечно, хорошо, что не придется выступать в суде против этой замечательной женщины. Хорошо, что я успел узнать ее. Кларисса-то разглядела ее сразу. Слава Богу, что теперь у меня открылись глаза. Но сколько таких порядочных, любящих, достойных женщин я уже обобрал до нитки, думая о них только как о врагах моего клиента? Сколько таких еще встретится на моем пути? И вообще, что это за путь и куда он ведет?»
Джек понял, что в этой конторе ему больше оставаться не хочется. Вообще больше не хочется быть Терминатором, разрушителем семей.
Дело было не в том, что адвокаты — беспринципные и циничные акулы. И не в том, что Пол Тайлер и ему подобные омерзительны. Это Джек прекрасно знал и прежде, но раньше его это не смущало: специфика профессии. Дело было в том, что вся эта жизнь, все, что прежде казалось ему естественным и приносило удовольствие, вдруг поблекло и показалось бессмысленным.
Причина была понятна: Кларисса. Ее слова. Ее любовь. Любовь, на которую он не рискнул ответить. Он ведь за все эти дни ни разу не позвонил Клариссе, не написал ей ни слова.
— Что же получается? — ошеломленно спросил Джек вслух, обращая этот вопрос то ли самому себе, то ли в пространство. — Прежняя жизнь не годится, а от новой сам отказался? Так чего же ты хочешь, Майерс?
Схватившись за голову, он быстро прошагал несколько раз из угла в угол кабинета, а потом вдруг нагнулся над столом, схватил лист бумаги и ручку, пододвинул стул и начал писать. Если она, прочтя эти слова, не отвергнет его, все еще может быть хорошо.
Уперев руки в бока, Кларисса стояла посреди пустого кабинета и осматривалась. Недурно, совсем недурно для начала. Один из приятелей Джули, страховой агент, сдавал одну из двух комнат своего офиса. Кроме кабинета в комплект входила секретарша этого агента, которая за небольшую доплату согласилась помогать и Клариссе, так как работы у нее было мало.
Все вместе получалось гораздо выгоднее, чем если бы Кларисса снимала отдельное помещение и оплачивала полный рабочий день собственному секретарю. Позже, при успешном ходе дел, можно было бы подумать и о шикарном офисе на Манхэттене.
А уж о том, чтобы дела шли успешно, Кларисса позаботится. Тем более что отвлекаться ей будет не на кого. Так что все получится. Адвокат Браун делает свое дело добросовестно и не отступает, пока не доведет его до победного конца.
Все? А дело с разводом Пола Тайлера? Разве не бросила она его? А место совладельца конторы «Уолдорф, Хейнс, Грин & Майерс»? Разве она его добилась? А история с Джеком? Разве довела она ее до победного конца?
Эти вопросы не давали Клариссе покоя, пока наконец, после нескольких бессонных ночей и долгих разговоров с сестрой Джули, она не пришла к ответам, которые казались ей и честными, и достаточно удовлетворительными для ее самолюбия.
Дело с разводом миллионера было Клариссе поручено, она его не брала по собственной инициативе. Так что речь шла о том, чтобы извлечь наилучшее из предложенных судьбой обстоятельств. Как говорится, «если вам дали лимон — сделайте из него лимонад». И вот, работая над порученным делом, Кларисса познакомилась с миссис Тайлер — мудрой и доброй женщиной, которая открыла ей глаза. И Кларисса сумела услышать то, что она ей говорила, понять это и сделать правильный вывод: не ввязываться в грязный и несправедливый процесс, а последовать зову своего сердца. Так что поездку на Остров Радости и последовавший за ней уход из конторы надо считать не капитуляцией, а, наоборот, победой и поворотным пунктом в жизни.
