Наум Коржавин В НАШИ ТРУДНЫЕ ВРЕМЕНА Нелепые ваши затеи… Нелепые ваши затеи И громкие ваши слова… Нужны мне такие идеи, Которыми всходит трава. Которые воздух колышут, Которые зелень дают. Которым все хочется выше, Но знают и меру свою. Они притаились зимою, Чтоб к ним не забрался мороз. Чтоб, только запахнет весною, Их стебель сквозь почву пророс. Чтоб снова наутро беспечно, Вступив по наследству в права, На солнце, Как юная вечность, Опять зеленела трава. Так нежно и так настояще, Что — пусть хоть бушует беда — Ты б видел, что все — преходяще, А зелень и жизнь — никогда. 1950 Поэзия не страсть, а власть… Поэзия не страсть, а власть, И потерявший чувство власти Бесплодно мучается страстью, Не претворяя эту страсть. Меня стремятся в землю вжать. Я изнемог. Гнетет усталость. Власть волновать, казнить, прощать Неужто ты со мной рассталась? 1949 Не верь, что ты поэта шире… Не верь, что ты поэта шире И более, чем он, в строю. Хоть ты решаешь судьбы мира, А он всего только свою. Тебе б — в огонь. Ему — уснуть бы, Чтоб разойтись на миг с огнем. Затем, что слишком эти судьбы Каким-то чёртом сбиты в нем. И то, что для тебя, как небо, Что над тобой — то у него Касается воды и хлеба И есть простое естество. 1949 Хотя б прислал письмо ошибкой… Хотя б прислал письмо ошибкой Из дальней дали кто-нибудь. Хотя бы женщина улыбкой Меня сумела обмануть, — Чтоб снова в смуглом, стройном теле Я видел солнца свет и власть, Чтоб в мысль высокую оделась Моя безвыходная страсть. 1949 Генерал Малый рост, усы большие, Волос белый и нечастый. Генерал любил Россию, Как предписано начальством. А еще любил дорогу: Тройки пляс в глуши просторов. А еще любил немного Соль солдатских разговоров. Шутки тех, кто ляжет утром Здесь, в Крыму иль на Кавказе. Устоявшуюся мудрость В незатейливом рассказе. Он ведь вырос с ними вместе. Вместе бегал по баштанам… Дворянин мелкопоместный, Сын в отставке капитана. У отца протекций много, Только рано умер — жалко. Генерал пробил дорогу Только саблей да смекалкой. Не терпел он светской лени, Притеснял он интендантов, Но по части общих мнений Не имел совсем талантов. И не знал он всяких всячин О бесправье и о праве. Был он тем, кем был назначен, — Был столпом самодержавья. Жил, как предки жили прежде, И гордился тем по праву. Бил мадьяр при Будапеште, Бил поляков под Варшавой. И с французами рубился В севастопольском угаре… Знать, по праву он гордился Верной службой государю. Шел дождями и ветрами, Был везде, где было нужно… Шел он годы… И с годами Постарел на царской службе. А когда эмира с ханом Воевать пошла Россия, Был он просто стариканом, Малый рост, усы большие. Но однажды бывшим в силе Старым другом был он встречен. Вместе некогда дружили, Пили водку перед сечей… Вместе всё. Но только скоро Князь отозван был в Россию, И пошел, по слухам, в гору, В люди вышел он большие. И подумал князь, что нужно Старику пожить в покое, И решил по старой дружбе Все дела его устроить. Генерала пригласили В Петербург от марша армий. Генералу предложили Службу в корпусе жандармов. — Хватит вас трепали войны, Будет с вас судьбы солдатской. Все же здесь куда спокойней, Чем под солнцем азиатским. И ответил строгий старец, Не выказывая радость: — Мне доверье государя — Величайшая награда. А служить — пусть служба длится Старой должностью моею… Я могу еще рубиться, Ну, а это — не умею. И пошел паркетом чистым В азиатские Сахары… И прослыл бы нигилистом, Да уж слишком был он старый. |
