Итачи переводит на меня взгляд и слабо улыбается.

– Иди. Только ты сможешь с этим справиться. Сейчас он мягкий, как глина, так что не ошибись.

– Понял, – киваю и, собрав себя в кучу, топаю в сторону подвала.

С совершенно пустой головой. Если я начну думать – точно ошибусь.

Комментарий к О магитайне, латино и свободе движений

Музло для ознакомления:

Танцулька братишек :‘D

Juanes - A Dios Pido

Juanes - La camisa negra

Кизомба:

Asty - Curti Ma Mi

Stony - Danca Kizomba

Я так и не смогла найти музыку для последнего танца Итачи. Если что-то нашлось - бросьте в комментарии или на стену в мою группу, буду крайне благодарна :3

Музло настроения:

Anberlin - The Feel Good Drag

Anberlin - God Drugs & Sex

Sia - Chandelier

========== О хлопках, бездне и событиях ==========

Сутулая спина, растрепанная копна темных жестких волос. Тихий шорох бумаги, игривые блики света. Неспешный танец зеркал, висящих между угловатыми телами кошек, собак и журавлей.

Приглушенное сияние двух тусклых настенных ламп.

И одиночество.

Мне больно лезть. И так же больно смотреть – Саске отгородился от всего мира, словно нет вокруг ничего, что может помочь. Если бы человек умирал от смертельной болезни и не было бы никакого лекарства, способного хоть как-то оттянуть конец, думаю, он выглядел бы так же…

И, черт возьми, как же мне хочется снять симптомы хотя бы на время.

Я подхожу осторожно, тихо, насколько это вообще возможно. Саске не реагирует, мне приходится сесть напротив и накрыть его подрагивающие руки своими, чтобы привлечь внимание.

Оригами всего одно. Всего одно – единорог из тонкой шершавой бумаги. Да, идеальный, красивый, сложнейший единорог, но он один. Значит, даже проверенный способ успокоиться, давно заменивший Саске поход к психологу, не работает.

Учиха вздрагивает, поднимает глаза. Серьезные, сухие. А меня в один момент придавливает многотонной тяжестью этого взгляда. Так сильно, что хочется упасть у бледных лодыжек и обессиленно свернуться калачиком.

– Я напугал тебя?

– Нет. Я напугал себя сам.

Какое-то время мы молчим, внимательно рассматривая друг друга. Не хватает слов, чтобы объяснить свои чувства – приходится начинать с самого начала.

– Пожалуйста, давай поговорим. Нам это необходимо. Я больше не могу, Саске.

– Я тоже больше не могу, – с его слов это звучит в разы ужаснее. И я вижу – вот они, опущенные руки, поникшие плечи, невидимые кандалы. – Я устал…

– Что тебя гложет? Просто расскажи. Я могу помочь.

– Мне уже никто не поможет, потому что ничего не исправить. Я совершил столько ошибок, что проще умереть, чем разгребать всю эту чертовщину. Когда ты дрался с Хиданом на арене, я пил в компании Суйгецу и Карин. Когда Итачи танцевал для каких-то ублюдков я сидел здесь и перебирал карты. Чертовы карты… Наруто, почему ты снова простил меня?

– Не знаю. Хотя, нет, знаю – ты не желал никому зла. Ни тогда, ни сейчас.

– Я бил тебя в грудь, ты помнишь? – Саске резко скидывает мои руки и поднимается. – Бил, потому что был уверен – так ты сдашься быстрее! Так ты… наконец…

Он замолкает, зло кусая губу. Пользуясь паузой, я тоже поднимаюсь на ноги.

– Ты винишь себя? Винишь себя во всем, что произошло?

– Если бы я еще и это игнорировал, то был бы последним ублюдком, не находишь? – Саске отвечает едко, откидывает единорога куда-то в угол, и вся спесь сразу слетает с лица. Когда он снова начинает говорить, мое тело покрывается колючими мурашками.

Слишком много боли.

– Я бил тебя в грудь. А там была Роза. Эти ужасные лезвия, там, внутри тебя!

Двигаюсь резко – почти как в драке, но еще решительнее. Обхватываю запястье с такой силой, что Учиха шипит сквозь зубы. И прикладываю ладонь к своему свежему шраму, поверх бинтов и футболки.

– Теперь ее там нет. А знаешь почему? Потому что ты меня спас. И Итачи тоже. Не так давно, ты помнишь?

– Я делал то, что считал правильным, но если бы я раньше поступил иначе, не пришлось бы никого спасать!

Сквозь едва удерживаемую маску спокойствия проскальзывают настоящие чувства. Постепенно она трескается, рассыпается, сыпется пылью, а под ней – мой Саске. Оголенный нерв, натянутый до предела. Еще чуть-чуть и разорвется.

Учиха пытается убрать руку, но я держу крепко. Хотя тут же приходит другая идея – приходится его отпустить. Когда я, шипя от боли, сдергиваю футболку, Саске просто испуганно наблюдает. Когда рву бинты – задыхается.

– Не надо… пожалуйста, я….

– Дай мне руку.

– Нет, Наруто, я не могу… я…

– Если ты сейчас не дашь мне руку, Саске, клянусь – я выйду из этого дома, и ты никогда меня больше не увидишь.

Мы оба ошеломлены услышанным – я не хотел ставить на кон всё. Не хотел, но разве я могу позволить ему навсегда закрыть свои створки?

Это не лучше, чем расставание.

– Дай. Мне. Руку.

И он протягивает, словно в трансе. Медленно. А я, обхватив пальцами тонкое запястье, снова прижимаю ладонь к своей груди. Контраст холодных пальцев и горячей кожи бьет по нервам нам обоим.

– Саске, события, которые привели нас к этому моменту, должны были произойти. Если ты будешь винить себя во всем, то никогда не сможешь подняться с колен. То, что случилось с Итачи и со мной – это наш выбор. Наша ответственность. Ты забыл?

– Я мог сделать хоть что-то…

– И тогда всё могло сложиться совсем иначе, это правда. Но кто даст тебе гарантии, что другая реальность была бы лучше? А вдруг кто-то мог умереть? Как же ты не понимаешь, что самая большая ценность – это жизнь? Без неё все остальное становится бессмысленным. И пока она у нас есть, остальное не так важно.

– Тогда почему мы просто не остались на побережье? – Саске ощутимо потряхивает, и он пытается отвести ладонь от моей раны.

– Какая может быть жизнь наполовину, Учиха? На побережье было существование. Мы с тобой жадные и мы захотели большего. Но кроме этого есть и другая сторона. Ты представить себе не можешь, как я боюсь тебя потерять. Я боюсь, да, всё верно, но не даю страху меня уничтожить! Посмотри на себя, боже… ты же скоро окажешься там, откуда все это время вытягивал меня. Давай просто держаться друг за друга, как мы всегда это делали? Тебе уже и оригамитерапия не помогает!

– А если я снова причиню боль людям, которых люблю?

Мы замираем, почему-то тяжело дыша и вгрызаясь друг в друга глазами. Вспоминается острое, жгучее безмолвие драки и огонь в мышцах. На несколько мгновений становится так тихо, что слышно, как кровь шумит в артериях - безмолвие.

Всё стабильное в нашем мире покосилось, накренилось, как старый прогнивший дом. И теперь стоит, зияя трещинами и дырами, пустотами и рыхлыми древесными пучками. Неправильное, уродливое…

– Мы ничего не добьемся, если будем снова и снова рвать друг друга на части.

Саске тихо выдыхает, обессиленно откидывая голову назад и открывая мне вид на белую шею.

– Вот именно. Ничего. Из-за меня мы так и не сдвинулись с мертвой точки. Так не может продолжаться.

Все верно. Того, кто не может твердо стоять на земле или хотя бы почувствовать её, гораздо легче поймать в ловушку. А мы больше не можем позволить себе смотреть на мир сквозь ржавые прутья.

Выпрямившись, он начинает говорить надсадно, хрипло. Стараясь максимально отстраниться от слов, мол, эти чувства его не касаются, ему не принадлежат. Иначе просто не смог бы.

– Это я потащил тебя в больницу. Из-за меня…. чертовы Дейдара и Хаку – моя вина… я причинил тебе боль тогда, причинил снова, причиняю сейчас, а ты меня прощаешь, как будто ничего страшного не произошло.

– Постой.

– Я сам, своими руками, уничтожаю всё, что мне дорого. Думаю, что поступаю правильно, а в результате делаю еще хуже.