Он трется затылком о стену, снова складывает руки на груди. Кусает губы.

И при этом выглядит удивительно расслабленным. По красивому лицу, с едва заметными следами усталости разливается бледность, в глазах мерцает неуловимая эмоция. Читать его в разы сложнее, чем Саске, будто пытаешься при свете свечи разобрать фолиант на неизвестном языке.

– Как ты знаешь, я был ретрансом. Заключал сделки, расторгал договоры, приносил людям плохие и хорошие вести. Чаще плохие. Уже тогда я понимал, что знаю слишком много – меня просто так не отпустят. Убить не убьют, но никогда не оставят без присмотра.

– Ты был уверен, что тебя не убьют? Почему?

– Быть ретрансом означает держать в голове кучу информации. Такие вещи иногда могут быть полезны – если кто-то что-то хочет разузнать. Ходячая база данных. Потом… всё началось с Сасори. Он делал много глупостей из-за своих безответных чувств, и в результате подставил всех. Всё пошло наперекосяк. Меня не волновало, что со мной будет дальше – лишь бы Саске не затянуло, лишь бы он остался редким участником потасовок и встреч. Слава богу, к тому моменту, как меня продали младшему Зецу, я смог свести к нулю влияние Синтагмы на жизнь брата. Взрыв и то, что случилось в итоге, Данзо провернул для Дейдары. Он отличный фокусник, как ты можешь догадаться. Я хотел только одного – сделать так, чтобы Саске остался цел и обеспечить его неприкосновенность. И предупредил Данзо, что раскрою все его тайны первому же ублюдку, если с головы мелкого упадет хоть один волосок. Убивать меня он не хотел. И мы имеем, что имеем.

Мысли Итачи текут плавно – он и в самом деле отличный рассказчик. Его хочется слушать.

– Человек, которому меня продали, держал целый дом с такими, как я. Информации не было ни у кого, но я не хотел умирать только потому, что знаю больше остальных. Поэтому… я просто был. Выживал, пытался сбежать, как и все. Помогал сбежать другим. Но непонятная страна, полное незнание языка, другие законы и правила не оставляли нам даже шанса. Я видел, как раскрывалась Роза. Видел, как люди умирали, пытаясь ее вырезать. Всего этого ужаса было так много, что в этот раз я не смог справиться с эмоциями. Слава богу, Саске был рядом.

– Вас использовали как рабочую силу?

– Нас использовали как угодно, – он чуть ухмыляется, склонив голову к плечу. Усталость прорезается снова, но Итачи быстро давит секундную слабость. – Иногда как силу, иногда как прислугу, иногда как тела для развлечения. Не всё так страшно – это можно пережить. А я всегда знал, ради кого мне жить. Знал, что пока я держусь, Саске будет в порядке. Ты представить себе не можешь, каково было мое удивление, когда я проснулся и вместо привычного потолка, обнаружил салон автомобиля. Из меня уже вырезали Розу и везли назад. Данзо я так и не встретил, зато со мной говорил Хаку. Он коротко объяснил, что я под присмотром и в любой момент могу оказаться в пыточной. Тут уже вмешались люди Джирайи. Но… возникло ощущение, что он дал им вмешаться. Информацию обо мне просто слили кому-то – Синтагма таких ошибок не допускает. Таким образом, Данзо снова сделал меня и Саске уязвимыми. Он очень хорошо меня знает, знает, что я не стану трепать языком, пока не буду чувствовать, что нет никакой опасности. А я не хочу ради сомнительной победы потерять семью.

Слово «семья» с губ Итачи слетает как первая дождевая капля. Она кажется такой одинокой и холодной, несмотря на то, что после должен начаться ливень…

Мы снова молчим. Итачи без утайки рассматривает мое лицо.

– У меня ощущение, что ты и мой брат тоже, – зачем-то говорю я. – Спасибо тебе за всё. Я просто не знаю, что бы мы делали…

– Без меня в твоей жизни не было бы львиной части кошмара, – Итачи скручивает волосы в спиральку. Видимо, сил держать лицо уже не осталось.

– Был не только кошмар. Хорошего было больше. Саске ведь из-за тебя фокусами заинтересовался. А я… будь возможность отмотать назад, ничего не стал бы менять.

Мы обмениваемся быстрыми, но говорящими взглядами.

– Я рад, что ты не держишь на меня зла. Хочешь узнать что-то еще?

– Ты знаешь что-нибудь о Хаку? Он показывал мне свои шрамы. И просил тебе верить.

Изумление. Странно, я думал, Итачи уже сложно чем-то удивить.

– Эта история прозвучит еще хуже, чем моя. Давай я пока сменю твои бинты?

Киваю, и он пересаживается на кровать, ловко выудив из-под нее аптечку.

– Хаку… – начинает Учиха, неспешно отгибая одеяло. – Уникальный случай. Он заслужил свое место таким страшным упорством, что мне даже трудно представить, каково это было. Хаку сирота, вырос в детском доме. Над ним часто издевались из-за девчачьей внешности. Когда он стал юношей, то начал привлекать внимание парней постарше и, сам понимаешь, это всегда заканчивалось очень плохо для него. В результате Хаку попал в поле зрения обоих Зецу. На нем, можно сказать, испробовали все варианты Розы – раньше она была больше, работала по-другому и разносила тело напрочь. Но он выдержал все операции. И неоднократно вырезал ее сам. Я пытался найти хоть какую-то информацию о том, сколько раз это повторялось, но нарвался на неприятности и предпочел уйти в тень, пока не схлопотал по голове. Удивительно, но этим своим упорством Хаку заработал статус и в результате был притащен на поклон к Данзо, где и получил шанс стать тем, кем стал в последствии. Уже тогда в нем было что-то ужасающее – такая жесткая уверенность в своих действиях и непреклонность, что убить его было проще, чем уговорить что-то сделать. Как только с Хаку сняли «кандалы», начались подвижки в слоях. Он начал учиться влиять на людей. Мало-помалу Хаку разругал братьев Зецу, а те оказались по уши в него влюблены – это могло закончиться для Синтагмы полным крахом, но вовремя вмешался Данзо. В какой-то момент младший решил свалить из страны. Влияние Хаку крепло, он подминал одного за другим, словно какой-то пуленепробиваемый танк, но… я помню, каким он был тогда. И каким он стал сейчас. Получив эту свою свободу, подчинив даже самого Данзо, Хаку… изменился? Это выглядит именно так. Я не понимаю, как он мог сказать тебе что-то вроде «верь Итачи», ведь это же Хаку…

Всё верно. Я тоже ничего не понимаю.

– Если он завоевывает твою симпатию, это для чего-то нужно. Если выставляет себя тварью – тоже. Такой вот Серый Кардинал Синтагмы.

Честно говоря, от всего этого у меня просто-напросто закружилась голова. Приходится на минутку закрыть глаза и дать новой информации улечься в голове. А эмоциям – в сердце.

Вот почему он так разозлился когда я спросил про работорговлю…

Когда Итачи начинает снимать с моей груди ватный слой, в комнату заглядывает Саске.

– Нужна помощь?

Я замечаю, как Кьюби бьется носом в маленький проем в попытке пролезть, но Саске стоит железно. И выглядит значительно лучше.

– Я справлюсь, – спокойно отрезает Итачи. – Иди поешь. Тебе лучше не видеть это снова.

На этот раз Саске не лезет проверять свою психическую устойчивость. Мне невыносимо хочется поговорить с ним, понять, что у него на уме, но лучше пусть отойдет немного – нервы ни к черту.

Как только дверь закрывается, брови Итачи сходятся вместе.

– Прости. Останется очень грубый шрам. Кто бы мог подумать, что я буду так нервничать…

– Всё в порядке, – чуть сжав запястье Учихи, ехидно усмехаюсь. – Перед кем мне красоваться, перед Саске?

И Итачи в ответ улыбается уголками губ.

– Думаю, хватит на сегодня болтовни. Нам всем надо выспаться, как думаешь?

– Думаю, ты совершенно прав. Спасибо за то, что рассказал мне правду.

Здорово у Итачи выходит – движения медленные, изящные, крайне аккуратные. Хотелось бы когда-нибудь увидеть, как он обращается с картами…

И мотивы Хаку тоже хотелось бы понять, но…

Пока что у меня есть только предположения. Предположения, от которых душа и сердце не на месте.

Зато теперь я точно знаю, что вместе мы справимся. Должны справиться.

Обязательно.