— М… «жёлтый» пусть останется… а стоп-слово — «лимит». Быстрее приходит в голову.

— Хорошо. Тогда, пожалуй, мы закончили, — сказал Хозяин, забрав у меня анкету. — Жду тебя завтра после смены.

Я приостановился у выхода.

— Почему вы согласились? Я ведь неопытный. Разве это не противоречит вашим привычкам?

— Ты интересный, — честно ответил Артемий Олегович. — И в таких случаях я всё-таки поступаюсь ими.

— Спасибо. До завтра, — улыбнувшись, я юркнул за дверь и медленно выдохнул.

Больше у меня не было пути назад.

Среда прошла в полубреду. Кидало от одного полюса к другому почти каждую минуту — то хотелось, чтобы день поскорее завершился, то мечталось, чтобы время тянулось медленнее. Совушка, Тимур и Путёнов отсутствовали, так что разрядить или зарядить обстановку своим внезапным появлением было некому — остальные, с нижних уровней, как правило, коротко здоровались и пробегали мимо. С ними у меня было душевно и ровно, несмотря на тот злосчастный корпоратив.

К концу дня начали душить сомнения. В основном потому, что слова Тимура аукались в голове, заставляя всё больше и больше ненавидеть себя за слабость. С другой стороны — кто он вообще такой, чтобы управлять моими чувствами, как заблагорассудится? Пусть идёт лесом, вместе со своими заморочками.

В шесть часов я стоял у порога кабинета Хозяина, терзаемый волнением, смущением и другими разнообразными «ениями». До тех пор, пока спокойный голос не предложил мне успокоиться и войти.

— Иди в душ. Я оставил там всё необходимое, — сказал Артемий Олегович. — На столе бланк о претензиях. Как будешь готов, подпиши и приходи в Мою комнату. Как только переступишь порог, начнётся сессия. Учитывай это и не нарушай правил.

Чувствуя себя куском мяса, как-то неправильно приделанным к костям, я принял душ, надел халат для клиента и уставился в зеркало. Что я делаю?

То, что даст мне избавление. Хотя бы на время — полный покой. И возможность вырваться из лап всех Доминантов «Алого пути».

Всё будет хорошо.

— Всё будет хорошо, — повторил я своему отражению.

Тихонько преодолев тёмный коридор, соединяющий кабинет, туалет, ванную комнату и игровую, я какое-то время постоял возле двери, восстанавливая дыхание. И, стряхнув с глаз влажные пряди, распахнул её одним плавным движением.

— Закрой дверь, — совсем другим, непривычно-холодным тоном приказал Мастер. Я закрыл её, не забывая про запрет опускать голову и производить шум.

В игровой Мастера преобладал точечный фиолетовый свет. Лучи мягко ниспадали на его фигуру, расположившуюся на кожаном диване. За спиной громоздился шкаф с девайсами, по центру комнаты была металлическая конструкция для подвешиваний. У дальней стены — андреевский крест.

Несколько томных мгновений мы провели в тишине. Дыхание Мастера было глубоким и затяжным, моё — поверхностным и нервным, но я не двигался и не дрожал, каким-то чудом умудрившись возобладать над своим телом.

— Сними халат.

Я стянул с себя одежду, сбросил к ногам и остался полностью обнажённым.

Хищно поднявшись, Мастер подозвал меня раскрытой ладонью.

— Подойди.

Стараясь идти ровно и спокойно, я ступил на мягкий тёплый ковёр.

Окинув изучающим взглядом моё тело, Мастер пошёл по кругу. Медленные монотонные шаги, шуршащие, тяжёлые, почему-то успокаивали. Прикосновение к пояснице сбило дыхание, и по спине побежал колючий холодок.

Самым важным в этот момент было то, что я чувствовал его власть. В ней хотелось раствориться. Ей хотелось поддаться. Мне хотелось ублажить и порадовать его, и это, только это имело значение.

— Дыши медленно и глубоко. Я хочу увидеть.

О чём шла речь, мне было неизвестно.

Затем произошло странное. Сильные руки уверенно легли на плечи и потянули назад, вынуждая выпрямиться, изогнуться до ломоты. Пальцы впились в какие-то точки, очень ловко выжав из мышц острую боль. Я даже не знал о существовании подобной — внутренней, разрушительной. От удивления и испуга я не закричал, а только издал полустон, который сам же услышал будто сквозь бархатное полотно.

Пальцы Мастера тем временем выскользнули из соединений мышц, опустились вниз, поддели что-то под лопатками и вновь впились в моё тело. На этот раз я уже не сдерживался.

— Тебе нужен кляп, чтобы вести себя тихо? — прижавшись к моему уху, прошептал Мастер.

Я прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Боль текла по спине, вниз, разъедая мышцы. Сердце билось, словно обезумевшее.

Мы простояли так ещё несколько минут, пока я не восстановил дыхание. Затем давление на болевые точки ослабло, и Мастер позволил мне расслабиться.

Боль убаюкивала. Я сразу понял, что влюбляюсь в это ощущение — не похожее ни на что. Я буду от него зависим. И буду его желать.

Дождавшись, когда боль отступит, Мастер подбил одну мою ногу обнажённой ступнёй, вынудив встать свободнее.

— Вот так. Не шевелись.

На секунду оставив меня, он вернулся с верёвкой. Чёрным, пронзительно-аспидным джутом. Он был депилированный и разрезанный на части, будто заготовка, но выглядел совсем новым, жёстким. Специально для меня?..

Мастер остановился напротив. Описав ладонью мою фигуру и поправив положение рук, будто какой-то художник — тело натурщика, заставил встать на колени. И началось то, чего я ждал с почти мучительным предвкушением.

На самом деле, не предполагал, что это будет так — медитативно и медленно. Даже мне, человеку с низкой чувствительностью, удалось почувствовать почти каждый миллиметр верёвки, каждый вдумчивый узел, каждую эстетически-кристальную петлю. Тело поглотили точные, чёткие, профессиональные рывки, вынуждающие меня покачиваться в такт вязке. Почти транс.

Но здесь не нужна была ни музыка, ни концентрация. Моё тело изломали во что-то идеальное, и я кожей чувствовал, какое удовольствие приношу своим покорным принятием новой формы. Этого было более чем достаточно.

Мастер не оставил мне возможности двигаться свободно. Лодыжки притянул к бёдрам, усадив так, что мышцы заныли от напряжения. Голову задрал вверх, руки закрепил на конструкции и навязал по всей их длине, от запястий до плеч причудливую сеть.

Лишь когда между моими закреплёнными запястьями на несколько секунд оказался танто, я понял, что изображаю самурая. Заносящего над собой оружие, чтобы совершить сэппуку. Видение пленило, и я расслабился, погрузившись в пустоту вынужденного покоя. Это было прекрасно.

Прошло так много времени, что я успел полностью успокоиться. Так что тянущее касание кожаного чёрного кнута немного отрезвило, но лишь немного.

На неуловимую секунду во мне проснулось любопытство, и я вспомнил, как называется такой девайс, плетёный, с длинным хвостом — кнут палача. Сложный в управлении. В сообществе такой вообще используется крайне редко…

— Я нанесу тебе двадцать ударов.

— Да, Мастер.

Первый удар был почти несущественный. Просто игривый удар-захват. Я даже задышал спокойнее, подумав, что выдержу всё без лишнего шума. Но уже с четвёртого жгучая боль вспыхнула и заставила дёрнуться вперёд.

— Сиди ровно, — угрожающе сказал Мастер. Я выпрямился, вовремя вспомнив о положении тела.

Удары были точными. К седьмому я знал, где начинается и заканчивается моя особо болевая зона — до миллиметра. А ещё я, наконец, понял, зачем нужно прислушиваться к себе.

После десятого последовала остановка. Мне дали отдышаться и растянуть мышцы, уже «разогретые», налившиеся кровью под кожей.

— Тебе хорошо?

— Да… Мастер.

С болью в тот миг мы познакомились заново.

Она окружила меня и оказалась ещё красивее, чем я видел когда-либо. Пленила обещанием бесконечности и вытащила из слабого, хрупкого тела, изгибающегося дугой в рефлекторной попытке избежать страданий. Беззащитность. В ней я находил себя. В ней я себя знал — такого, какой я был на самом деле.

Я не был рабом боли. Я был её самым близким другом. Только друг может подарить спокойствие и свободу. И никто другой.