Влажная ладонь сомкнулась вокруг рукояти. Она была тяжёлая, приятно холодила пальцы. Нет, я и раньше брал девайсы, и не раз, но сейчас это было что-то невообразимое. Словно принять в руки настоящее оружие.

Меня почти трясло. Чтобы хоть как-то почувствовать реальность, я наклонился к Тимуру и неуклюже поцеловал его в затылок, погладил покорно подставленную спину.

— Вова… — Ларионов повернулся и заглянул в мои испуганные глаза. — Ладно, краткий ликбез. Целься в мышцы. Кнут должен изгибаться, но захлёстывать в конце. И учти, если удар будет слишком слабым, я его тебе не засчитаю.

— А если ты не выдержишь? У тебя… будет стоп-слово?

— Может быть, «пошёл ты нахрен, Озёров»?

Я нервно рассмеялся.

— Длинновато.

— Я попрошу тебя остановиться и всё, — посерьёзнев, ответил Тимур. — Не тяни.

Выпрямившись, я сделал небольшой полукруг вокруг сгорбленной фигуры. Мышцы на красивой спине выступили жёсткими буграми. Руки были сложены крестом и крепко сжаты в кулаки.

— Небольшой ликбез… — прошептал я, пытаясь решить, как лучше держать кнут. Для такого профессионального орудия требовалась сильная и уверенная хватка, которой я не мог похвастаться. — Расслабься. Сожми зубы, чтобы не повредить язык. Первые удары всегда самые неприятные, дальше легче. И… ты уверен?

— Ни в чём я не уверен, — пробормотал Ларионов, пытаясь расслабиться, как я посоветовал. — Но я не вижу другого выхода.

Он замолчал.

Я тоже.

Чтобы почувствовать тяжесть кнута, попробовал щёлкнуть на пробу. Чёрная полоса криво взлетела вверх — если бы это был первый удар, я бы попал прямо по затылку. Звук эхом разлетелся по углам.

Тимур вздрогнул.

Сейчас его страх я чувствовал, как свой собственный. Не потому, что мы, по природе приспособленные к другому раскладу, решили поменяться картами, нет. Потому что нас захватила совершенно другая, незнакомая опасность.

Мне и в голову не приходило, что это требует таких усилий. Ведь Доминанты кажутся могущественными и сильными, им ничего не стоит показывать клыки. Но просто поднять руку — тяжело. Просто крепко сжать рукоять. Просто замахнуться. Даже моргать в такой миг — страшно.

Тимур удивлённо выдохнул — наверное, он думал, что я буду собираться куда дольше. Но само ожидание так выматывало, что в итоге нервы попросту сдали.

Первый удар получился скользящим и поперёк спины. Не опасный, но слабый, неуверенный.

И я, весь серо-зелёный от страха, вдруг увидел…

Мираж. Беглое движение мышц под тонкой кожей, рывок, плавный возврат в прежнее положение. Это было не ужасно и не отвратительно. Это было…

Красиво?

— Нет, — отрезал Ларионов. — Не считается.

Я собрался с силами и своим сознанием, кажется, вот-вот норовящим оставить тело. А мне всего лишь требовалось действовать осторожно — как с новичком. Ведь у Тимура нет никаких патологий, он чувствует боль верно.

Второй удар получился лучше. Правда, пришёлся на плечо, и Тимур зашипел, отклонившись в сторону. Я смотрел на то, как он сгибается под длинным кожаным хвостом, и не верил своим глазам.

Он был готов на такое ради меня. Ради того, чтобы я понял, чтобы почувствовал — быть Доминантом в сотню раз сложнее, чем сабом. Нужно думать о стольких вещах, нужно учитывать всё, постоянно, ежесекундно. Меня почти раздавило этим чувством.

Чтобы хоть как-то возобладать над собой, я подошёл к нему и осторожно тронул губами свежий след.

— Один, — шепнул Тимур, слегка отстраняясь от меня. — Как ты это выдерживаешь…

Мы обменялись взглядами. Странными, слегка затуманенными, удивлёнными. Что-то между нами ломалось. Что-то выстраивалось заново. Новыми связями.

— Боль или…?

Тимур отвернулся.

Я не стал заставлять его отвечать — нам обоим требовалось осмыслить то, что происходило. Теперь я уже не торопился, не пытался ускорить процесс, я хотел запомнить. Вряд ли когда-нибудь подобное случится снова.

Моя рука перестала дрожать. Это помогло — кнут стало контролировать гораздо проще, хотя всё равно, конечно, ни один из шести ударов не получился правильным. Все они были не туда, куда я целился, но Тимур их выдержал.

На шестом он вскрикнул в голос.

Звук был отчаянный и злой, но я слышал его впервые, так что мне он показался каким-то откровением. Страх никуда не делся, и мне было очень, очень, очень тяжело заставлять себя наносить каждый новый удар. Конечно, я совершенно не мог насладиться. Спасала весь этот кошмар лишь чувственная сторона вопроса.

Тот факт, что он всё ещё терпел. То, что я всё ещё пытался понять. То, что мы оба зашли настолько далеко.

Десятый оказался самым лёгким. По силе он, наверное, был сравним с первым, который Тимур не засчитал, но мы были так вымотаны, что он плюнул на свои принципы. Уловив почти беззвучное, болезненное «десять», я бросил кнут и с минуту стоял, качаясь, будто на палубе корабля в шторм, и пытаясь отдышаться.

Мне привиделось, что я спустился в Ад и пробыл там не меньше получаса, выворачивая наизнанку души грешников. Гадкая работёнка. Совсем не для меня…

Тимур опустил голову на кровать, уткнувшись лицом в руки и хватая ртом воздух. Сперва попытался увернуться от меня, но быстро понял, что это бесполезно. Я приобнял его, а потом сполз вниз, покрывая короткими поцелуями покрасневшую кожу, и прислонился лбом к подрагивающим лопаткам.

— Я так тебя люблю…

— После всегда так хреново? — пропустив мимо ушей мои стенания, спросил он. — Как будто душу выдернули и пропустили через мясорубку.

— Когда любимый человек причиняет боль, это чувство возникает всегда. Но мне оно нравится.

— Ужас.

Тимур печально рассмеялся.

— Я хотел показать, но, похоже, обжёгся сам.

— Нет, — я привстал. — Я понял. Прости, что вынуждал… и не слушал, я не знал, что это так страшно.

Он осторожно повернулся.

— Ты в порядке? — я погладил костяшками горячую щеку. — Я не…

Прихватив в районе шеи, Тимур тяжёлым движением затянул меня в поцелуй. В совершенно не похожий на прежние — было так…

Как будто мы стояли на одной ступеньке. Равные. Одинаковые.

Линии упрямых губ, которые казались мне настолько острыми, что о них можно порезаться, смягчились. Было узнавание. Было головокружительное чувство свободы и тянущееся в бесконечность время.

Не так как раньше.

В разы лучше.

— Ещё наказание, — сказал он. — Какое захочешь сам.

Рассеянно улыбнувшись, я аккуратно потянул его вверх, помогая подняться. Затем затащил на кровать, опрокинул, разместился между ног и стал сосредоточенно расстёгивать джинсы.

Тимур пристально наблюдал, скорее всего предположив, что я собираюсь его трахнуть. Но важнее то, что он даже не брыкался.

— Ты правда выдержишь? — поинтересовался я.

— Корона не пошатнётся, — хмыкнул он, отводя глаза.

Я бережно провёл пальцами по мягкому члену, с интересом наблюдая за собственными действиями. Сжал головку, медленно обвёл по краю — нежная кожа на глазах меняла цвет, наливаясь кровью. Ларионов не давал мне так дурачиться и ласкаться во время сессий. А всегда хотелось.

— Накажу тебя минетом, — лукаво усмехнулся я.

— Вова, — угрожающе протянул Тимур, но вдруг расслабился, закрываясь руками. — Придурок.

— Угу… только я запрещаю тебе прятаться. Как насчёт «пошёл ты нахрен, Озёров»? По-моему, это настоящее варварство.

Я сполз вниз. Проводя языком по твердеющему члену, радостно отметил, что Ларионов решил честно отработать условия. Вот что я любил делать куда больше — причинять ему удовольствие. А он — доставлять мне боль. Что и вылилось в капризные подёргивания за волосы. Какой из него саб, в самом деле?

Мне хотелось продлить этот момент, так что я издевательски медлил и в итоге довёл Тимура до исступления, до отчаяния. Впервые он открылся мне полностью. И, кончая, даже не отвёл взгляда. Пожалуй, между нами никогда не происходило ничего интимнее.

Позже мы отдыхали, разглядывая друг друга в зеркальном потолке. Совершенно обессиленные, вымотавшиеся. Но было хорошо. Как никогда прежде.