Уходить не хотелось. Он вернулся в комнату уже одетым, зайдя бесшумно, держа в руке ботинки. Посмотрел на Адама, который спал на боку, обнажая все, что только можно. Чарли поставил ботинки на пол, подошел к парню, накрывая того одеялом и, сам не понимая зачем, мягко целуя в приоткрытые губы. Затем он поспешно покинул дом, надев обувь на крыльце.

Дорогу обратно он нашел быстрее, чем ему хотелось бы. В лесу было тихо, щебетали птицы, однажды он увидел какое-то копытное животное. Перед тем, как нажать кнопку на лифте, он долго смотрел сквозь стеклянный потолок на солнце. Был закат. Было так красиво, что он не моргал, пока глаза не заболели. Он прощался.

Чарли спускался в лифте в смятении. Одежда его была влажной, в теле чувствовалась приятная усталость, но к сожалению, долго ему отдохнуть не дали. Его встретили у лифта, снова провели через всевозможные проверки, дали подписать бумагу о неразглашении и, приказав никогда не говорить об этом, валить как можно скорее. Чарли смотрел на этих людей в хороших черных костюмах и думал, который из них лебезил перед мальчишкой несколько часов назад? А с ним они все грубые и надменные, словно он и не человек – блоха.

Которая мешает им работать. Спускаться в свое «подземелье» пришлось на лифте начальника. Он уже представлял себе его лицо, что тот ему скажет об отсутствии на полдня, и морально готовил себя к новому унижению. Хотя, в принципе, ему было все равно. Он думал об Адаме – мягком, податливом Адаме, который отдавался ему в том солнечном месте. Механик не думал, что когда-либо увидит его снова, но воспоминания же от него никуда не уйдут.

Начальник отопления сидел за своим местом, воодушевленно набирая что-то на приборной панели. Увидев вышедшего из лифта Чарли, он даже не удостоил его вниманием, просто махнул на выход. «Завидует», - с неожиданной ясностью осознал парень, ведь это он, а не начальник, был на самом верху и видел то, что большинство жителей города никогда не видело. Солнце.

И Адама.

Никто не знает о существовании Адама, и это очень странно. Сейчас Чарли наконец начал осознавать, насколько странно это. Хотя, мэра же тоже никто не видел. Он не показывался на телевидении, так что, наверное, о нем знали лишь верхние блоки. Хотя, кто знает.

Это больше не дело Чарли. Он прошел в свой кабинет и плюхнулся на место. Фред выпучил на него глаза, отрываясь наконец от компьютера.

- Ты вернулся! – скорее утвердительно произнес Фред, постукивая по столешнице. – Где ты был?

Чарли устало повел головой, показывая наверх. Глаза Фреда стали еще круглее, он посмотрел на потолок, словно мог что-то увидеть сквозь него, а затем снова перевел взгляд на механика.

- Прямо там? – шепотом спросил он. Странно было видеть, как большой взрослый мужик шепотом интересуется такими вещами. Чарли хмыкнул и кивнул.

Его переполняло странное чувство спокойствия и превосходства над всеми этими механиками. Затем он спохватился, что просто оказался извращенцем, который вместо того, чтобы заниматься отоплением, трахнул сына мэра. Но об этом он, конечно, никому не скажет. Он сам еще не вполне осознал, как и почему это произошло, да и не хотел разбираться. Следовало успокоить Фреда, которого, казалось, хватит удар.

- Включил отопление в блоке повыше, - не вдаваясь в подробности, ответил Чарли. Это успокоило друга, и он кивнул, отворачиваясь к монитору.

Чарли посидел несколько минут, а затем направился к распределяющему компьютеру. Ему понадобится команда помощников, чтобы поменять такой большой кусок кабеля в короткий срок. Он приложил идентификационный ключ к монитору и голосом наговорил команды. Завтра ему должны были выделить команду, которая поможет с заменой, и инструменты, кабели и прочее. В ближайшие дни работы будет хоть отбавляй. Вернувшись к компьютеру, он с удивлением обнаружил, что рабочий день закончился.

Он подхватил свою куртку, попрощался с Фредом, который всегда долго собирался, и бегом пустился к лифтам. Если не поторопиться, то в конце рабочего дня можно простоять в очереди еще час, ожидая, пока лифт сможет тебя отвезти вниз. Он запихнулся в лифт, наступив кому-то на ногу, извинился, и прижался к стене. Лифт стремительно спускался вниз, но все равно было жарко и тесно. В блоке Ч, одном из самых нижних, он вывалился из лифта вместе с другими и заспешил домой.

Чарли жил в небольшой квартирке в дальнем левом конце блока, и две стены его комнаты составляли левый угол блока Ч. Это было очень сырое, темное место, до которого каждый вечер ему приходилось пробираться мимо людей по узким коридорам. В одном коридоре не могли пройти двое, только боком, потому это было неприятнейшее действие. Чарли наконец подошел к своей двери, точно такой же, как и все остальные. Здесь коридор был пошире, стоял небольшой столик, за которым в детстве Чарли рубился в карты с соседним мальчишкой, а теперь там играли дети. Здесь еще была лестница наверх, прямо над столиком, очень крутая и трясущаяся, с облупившейся краской. Говорили, что кто-то сломал шею по пьяни, спускаясь с нее. Мама его не разрешала ему бегать по ней, и Чарли теперь был ей благодарен. Чарли наконец справился с замком, поздоровался с соседом, который подошел следом за ним, и зашел в квартирку.

Он тяжело вздохнул, оглядывая свое жилище. Автоматический свет мигнул, включаясь. Чарли когда-то унес с работы пару лампочек, которые были намного ярче обычных лампочек блока Ч, и теперь мог не щуриться.

Из прихожей вело три двери, за левой была крошечная кухня, за правой – спальня, а справа от входной двери – крошечная каморка-ванная. Несмотря на старые панели, иногда мигающий свет, у Чарли было светло и чисто. В спальне при нажатии медленно, скрипя всеми пружинами, вылезала узкая кровать, а если ее убрать – то помещался стол и три стула. Еще была панель со шкафом, вмонтированная в стену, что существенно уменьшало дальнюю часть комнаты. Кухня пустовата – он редко на ней готовил, чаще питаясь в столовой. Панели кое-где отходили от стены, но работали исправно, пол не потрескался, да и потолок был цел. Жаль, что в углу постоянно заводилась противная плесень, которую приходилось отдирать, да иногда с потолка сваливались какие-то жуки. Чарли не убрал кровать с утра, потому просто устало плюхнулся на нее и замер, глядя в потолок и размышляя о том светлом, красивом доме, полном солнца, и неожиданно для себя ощутил, что он зол. Почему право рождения отнимает у него право подниматься так высоко? Это нечестно! Он тоже хотел жить под солнцем. На поверхности. Интересно, так ли хороша поверхность, как лес Адама? Он закрыл глаза, свет погас, и Чарли остался в темноте.

Всегда в темноте. Блок Ч никогда не видит солнца. И он увидел его случайно. Под такие невеселые мысли усталый парень провалился в сон.

*

Последующая неделя прошла в суматохе. Оглянувшись назад, Чарли не мог вспомнить момента, когда он бывал свободен – он постоянно что-то чинил, где-то просил, что-то забирал, где-то помогал. Замена кабеля через шестнадцать этажей – дело нешуточное. Однако по всей возможности он старался избегать подъема наверх. За всю неделю он ни разу не просился в блок А, чтобы проверить генератор. Наверное, он струсил.

Он не знал, что бы он сказал Адаму, не понимал самого себя и понятия не имел, что могло его ждать там наверху. Ему было хорошо, Адаму было хорошо – что тут еще сделаешь? Он бы соврал, если б сказал, что не хотел бы увидеть Адама. Адам был… интересным, и он так мало узнал о нем, и в то же время слишком много. Он бы не назвал это влюбленностью, скорее – интересом.

Хотя он кривил душой. Ведь нельзя же влюбиться в человека после одного полового акта? Это нелогично. Тем более, в парня. И Чарли забивал себя работой, помогая везде, самостоятельно меняя кабели и почти не оставляя работы помощникам.

Однажды на неделе начальник отопления потребовал его в кабинет и сказал, что его вызывают наверх в блок А по срочному делу, связанному с генераторами. И хмуро сообщил, что Чарли предлагают должность механика в блоке Б. Чарли буквально до этого проверил состояние генератора по компьютерам, и твердо знал, что все в порядке. И он уклонился от должности.