Виски нарочно пил без воды и льда, достал только из холодильника шоколадку - хотел быстро напиться и заснуть, потому что планировал встать спозаранку и уехать к чертям из города. Поначалу только потел - на улице было жарко даже вечером; лето, темнеет поздно, а уже когда солнце зашло, то все стало намного приятней - пил, смотрел на город и людей внизу, курил сигареты и жалел, что не додумался купить сигар. Напился, как и планировал, быстро - даже виски не прикончил, чуть-чуть осталось; меня изрядно шатало - я еле-еле вполз в комнату и, не раздеваясь, завалился спать. Я вообще люблю спать одетым, даже когда не пьян.
Проснулся, как и хотел - спозаранку, часов в шесть утра; я вообще просыпаюсь, когда сам себе вечером прикажу, без всякого будильника - есть у меня такая сверхспособность. Голова после накануне выпитого не болела, но, конечно, меня слегка пошатывало - поэтому я залпом махнул оставшийся виски (там почти стакан оставался) и минут десять стоял под холодным душем. Помогло - вышел из душа как огурчик, в прекрасном настроении, к тому же забрал у коридорной выстиранную одежду - она уже была готова, что тоже меня обрадовало, и ничто больше не держало меня в городе. Я наскоро собрался, покинул гостиницу и направился на пригородную автостанцию - нарочно не вызывал такси, пошел пешком к остановке троллейбуса, потому что хотел прогуляться по утреннему городу.
Как я уже сказал - настроение у меня было прекрасное и приподнятое, потому что у человека всегда хорошее настроение, когда у него все планы четко намечены, и он уверен в завтрашнем дне (вот потому-то у людей в Советском Союзе было всегда такое прекрасное настроение), а уж кто, как не я, имел вполне определенный план на ближайшее будущее, и кто, как не я, был полностью в нем уверен. К тому же я любил гулять по улицам рано утром, особенно, в будние дни - это всегда доставляло мне огромное удовольствие, еще со школы, потому что редко случалось - бывало, выйду из дому в школу и не дойду, пропаду по дороге, зайду в кино или в тир, вот так иду, смотрю по сторонам на таких же, как я, школьников, или взрослых, спешащих на работу, и на полпути решаю: "Да пошло оно все к черту", и иду в кино. И сразу радостно так становится на душе, прямо солнце зажигается вместе со звездами, и мир становится прекрасен. Ненадолго, конечно - уже выйдя из кинотеатра, ты понимаешь, что тебе попадет, что все не настолько светло и прекрасно в этом мире, но тот короткий миг, когда ты принимаешь решение, того стоит. Я точно так же делал и впоследствии, когда уже взрослым ходил на работу, и ровно то же чувство короткого счастья охватывало меня - еще, пожалуй, короче, потому что в кино я уже не ходил, а шел, обычно, в какой-нибудь кабак.
А еще вспомнил, как когда-то, таким же ранним утром, я шел на автовокзал, чтобы встретиться с бабушкой...
- Цой умер (Бабушка приехала) -
Тогда мы с бабушкой собрались ехать в Харьков. Кажется, это было ранней весной, в марте.
Помню, вышел из дома очень рано - я жил на окраине (мы с мамой получили там новую квартиру после долгих мытарств по съемным), а добраться нужно было в центр, на центральный автовокзал, чтобы успеть на междугородний автобус. Бабушка добиралась туда же, но с другой стороны города - она жила в селе, за другой окраиной.
Я долго шел по улицам пешком - то ли автобусов не было, то ли у меня было много времени до отправления. Это утро было как раз из тех утр с хорошим настроением - когда все едут на работу, а тебе на работу не нужно, ты идешь совсем по другим делам. Нельзя сказать, что это было мое первое такое утро - я вообще человек утренний; к тому времени я успел поработать на заводе, куда нужно было ехать к семи часам, каждый раз втискиваясь в автобус, битком набитый мужиками в телогрейках - это было хмурые, рабочие утра. Еще мы часто ездили с дедом на рыбалку, летом, осенью - это были хорошие утра, приятные, не рабочие и не хмурые. Но то были сельские, летние, теплые, морские утра, а тогда я шел по городу, и на улицах лежал снег - начало марта.
Еще, наверное, у меня было хорошее настроение от того, что я должен был встретиться с бабушкой. Не то чтобы я давно не видел бабушку - я часто навещал ее в селе, а летом вообще жил там безвылазно, но, знаете, это как встретить человека внеурочно и не там, где ты знаешь, что мог бы его встретить точно. Идете вы, скажем, в поликлинику и встречаете на улице вашу любимую тетку, которая вот тоже выскочила куда-то в обеденный перерыв. И не то чтобы вы давно не видели тетку - вы могли буквально вчера вечером быть у нее в гостях, где пили чай и разгадывали кроссворды при лампе, но сейчас вы встретили ее внеурочно и вне обычного ареала обитания, и оттого рады. Так и с бабушкой.
Бабушка редко приезжала в город. Вернее, в город она ездила часто, но не к нам в гости. Она ездила на базар продавать рыбу и сало. А в гости к нам ей не было нужды ездить, потому что когда у нас было время, то мы сами к ней ездили - а назад всегда везли в ящике какие-то продукты (рыбу, сало, виноград). Всего один раз помню бабушку у нас в гостях - мне тогда было лет семь, и мама куда-то уехала в командировку, вот потому-то бабушка и приехала - чтобы за мной следить. Все равно не уследила - мы тогда с приятелями бросали с балкона в людей всякую гадость, и один из этих людей нас выследил, нашел нашу квартиру и позвонил. А когда бабушка открыла, он закатил ей скандал - вы за детьми не следите, кричал. Бабушка просто не привыкла к городским квартирам - она и не подозревала, что можно пакостить на балконе, пока она варит борщ на кухне.
Дорога в Харьков занимала целый день - утром садишься в автобус, вечером приезжаешь. По дороге автобус останавливается в разных городах, я все их помню: Донецк, Горловка, Славянск, Изюм, Чугуев и вот, наконец, Харьков. Этот маршрут был бабушке знаком - она часто ездила в Славянск лечиться на грязи. В семейном альбоме есть фотография, на которой бабушка кормит с руки белку. Белка сидит на елке, а бабушка в пальто и вязаном берете. Это фотография из Славянска. Вообще, кроме Славянска, бабушка никогда никуда не ездила, не путешествовала - не считая того, что во время войны она работала в Германии, в остарбайтерах, а после войны, по пути из Германии, лежала в больнице в Киеве, с малярией. Вот и все ее путешествия.
Не помню, о чем мы говорили по дороге. Бабушка любила поговорить, еще больше она любила поговорить со мной. Вообще, мы с бабушкой легко находили общий язык - кажется, мы больше всех были друг на друга похожи из всей нашей семьи. Не внешне - я черный, бабушка - рыжая, а характерами или, как говорят, темпераментом. Например, только я и бабушка могли делать кровяную колбасу. Потому что кровяная колбаса требует особого темперамента - вначале делается фарш, а потом два человека садятся за стол, один держит кишку, а другой запихивает в нее ложкой тот кровяной фарш. И так целый день. Никто больше из нашей семьи не мог этого вынести - сидеть целый день и запихивать в кишку ложкой фарш. Мы с бабушкой могли. Сидели, запихивали и беседовали. Только не помню о чем, как тогда в автобусе - обо всем. Беседа с бабушкой - это что-то вроде медитации.
Точно так же не помню, что мы с бабушкой делали в Харькове. Вообще, зачем мы туда поехали. Как я уже говорил, там жил мой дядька Вова, бабушкин сын, значит, с женой и двумя дочками, моими кузинами. Но зачем мы к ним поехали, я не помню. До этого я всего пару раз был в Харькове с мамой - и тоже ни черта из этого Харькова не запомнил. Скажем, из первого раза помню только лыжи. Мне тогда было пять лет, и мама купила мне в Харькове лыжи. Красные лыжи, с нарисованными на них желтыми медведями и надписью "Мукачево". Потом с этими лыжами мы летели в самолете - это уже назад, из Харькова. Я тогда впервые летел самолетом - поэтому лыжи запомнил хорошо. Это долго было моей единственной ассоциацией с самолетами. Самолет - красные лыжи - зима. Потому что когда я их тащил, лыжи застревали в проходе, в дверях, и сбивали с людей пыжиковые шапки. Значит, была зима, если пыжиковые шапки. Потом я катался на тех лыжах по селу. Это было не спортом, а скорее той же медитацией, вроде кровяной колбасы. Потому что у нас на юге зимы не снежные и к лыжному спорту не располагают - не очень много у нас снега, чтобы на лыжах бегать. Но иногда снег был. Тогда я надевал лыжи и бежал куда-нибудь подальше. А один раз решил съехать на них с горки и врезался в дерево - одна лыжа сломалась пополам, как раз там, где был нарисован медведь, и еще несколько лет после этого я бегал с одной поломанной лыжей - для медитации это не слишком важно.
