Эйрен молчал. «Что толку говорить? Я умру. Умру. Умру», - билась в голове единственная мысль.

- Как же занятно, - послышался холодный голос совсем рядом. Подняв глаза, Эйрен уставился на приблизившегося к нему молодого мужчину. Ещё один сотрудник Службы Безопасности, черноволосый азиат с неожиданно яркими, пронзительно-синими глазами. Он спокойно проговорил:

- Ты до такой степени не хочешь умирать?

Будь Эйрен в более-менее вменяемом состоянии, он бы огрызнулся: «А ты знаешь тех, кто хочет сдохнуть?!», но сейчас он сумел лишь выдавить из себя:

- Я ничего не сделал. Домой… пожалуйста, отпустите меня домой.

Голос парня напоминал скулёж побитого щенка, и азиат ухмыльнулся: видимо, ему нравилось созерцать подобное. Наклонившись, он приподнял голову Эйрена за подбородок:

- Хочешь жить, верно?.. Может быть, я мог бы… поспособствовать твоему выживанию.

Губы Эйрена задрожали. Он понимал, что над ним, скорее всего, издеваются. Да и с какой бы стати кому-то его отпускать за просто так?!

- Тебе ведь неважно, какой будет твоя жизнь, правильно? Можно сказать, её у тебя уже нет, - пальцы азиата царапнули щеку. – Ты просто хочешь выжить?..

- Да, чёрт возьми! Что в этом плохого?! – закричал Эйрен. И, как ни странно, эта простая фраза решила всё. Азиат выпрямился и усмехнулся:

- Думаю, учитывая малую степень его вины, можно позволить ему пожить… ещё немного.

Эйрену слабо верилось в то, что может произойти что-то хорошее. Почему бы вдруг его решили отпустить по одному слову этого азиата?! Вместо того, чтобы радоваться, юноша готов был умереть от страха. Он понимал: его жизнь висит на волоске. Одно слово этих людей – и его оттащат в камеру, где попросту сгноят заживо под радиоактивным излучением. И почему бы вдруг этому человеку вставать на его сторону?! Лучше не верить ему. Слишком больно сначала понадеяться, а потом получить лишь чей-то смех.

- Ты думаешь, что его стоит придержать? – удивился человек в защитном костюме. Азиат кивнул и странно усмехнулся:

- У нас давно не было свежего завоза. Думаю, они обрадуются новичку.

«Завоза?! Новичку?! О чём они?!» - если бы до Эйрена ещё тогда дошёл смысл этих слов, он бы, возможно, без единого слова покорно направился в камеру. Хотя вряд ли: жить хочется всем. Даже тем, кто понимает: их существование – отсроченная смерть.

- Ладно, - человек в защитном костюме удалился, бросая через плечо, - Тогда я прикажу готовить самолёт, чтобы перевезти его в Периметр-312.

«312?.. Ведь их всего триста одиннадцать», - да, не в вовремя вспомнились Эйрену уроки географии. Азиат спокойно открыл перед ним дверь одну из дверей:

- Заходи. Перед тем, как ты отправишься, тебе нужно пройти одну… малоприятную процедуру.

Юноша, ничего не понимая, вошёл в открытую дверь. За ней оказалась совсем небольшая комната. В центре её стоял стул со специальными креплениями для рук и ног, явно демонстрирующими назначение «стульчика». В углу виднелась… печь. Самая обычная, допотопная печь, какими люди пользовались задолго до Последней Войны.

- Садись, - коротко приказал азиат. Эйрен, чувствуя непонятный страх, подчинился. Подошедший долговязый парень развязал руки Эйрена, но, не дав тому почувствовать вкус свободы, усадил его на стул и от души затянул крепления. Впрочем, левую руку юноши привязывать к стулу не стали. Эйрен непонимающе посмотрел на сотрудников Службы Безопасности.

- Как говорится, некоторые методы, несмотря на их древность, остаются действенными. Знаешь, как метили в древности преступников и рабов, чтобы они не сбежали?

Эйрен отрицательно покачал головой, однако он уже начал понимать, что собираются с ним сделать. И от этого становилось только страшнее. Азиат, наклонившись к самому уху Эйрена, прошептал:

- Им выжигали особые знаки на самых разных частях тела: у каких-то народов отметины оставлялись на лбу, у кого-то – на груди, а у кого-то – на запястьях.

В это время долговязый со всё тем же спокойным выражением лица, надев предварительно на руки толстые перчатки, вытащил из огня длинную металлическую палку, один из концов которой был раскалён добела. Сообразив, что сейчас произойдёт, Эйрен попытался вырваться, но крепления были затянуты слишком сильно, а свободную руку изо всех сил сжимал издевательски ухмыляющийся азиат.

- Потерпи, - то ли издеваясь, то ли и впрямь сочувствуя, проговорил синеглазый. В следующий миг его долговязый коллега прижал раскалённый конец палки к запястью Эйрена.

Боль. На пару секунд Эйрену показалось, что он ослеп и оглох, настолько сильной была эта резкая, пронизывающая до самых костей боль. Юноша попытался закричать, но даже на это у него не хватало сил. Из груди вырвалось только тихое поскуливание. По щекам покатились слёзы.

«Больно!»

Долговязый ещё крепче прижал к коже юноши раскалённую палку. Эйрен уже даже не пытался закричать. Смысл? Боли больше не было. Возникло такое чувство, что всю руку ниже локтя попросту отрубили. Почувствовав отчётливый неприятный запах горелой плоти, юноша сглотнул, пытаясь сдержать тошноту.

Блондин, наконец, убрал раскалённую железку. Азиат спокойно отвязал Эйрена от стула. Юноша, боясь даже взглянуть на обожжённую руку, поднялся. Его шатало. Казалось, тело отказывается подчиняться хозяину.

- Теперь, думаю, неплохо бы отвести тебя в самолёт.

========== Шаги в неизвестность ==========

За бортом самолёта раздавался мерный гул двигателей. Почему-то сейчас Эйрену вспоминался его первый полёт на самолёте. Тогда он с родителями отправлялся в гости к бабушке с дедушкой в сто восемнадцатый Периметр. Юноша помнил, как радовалась мама: ещё бы, ей ведь предстояла встреча с родителями.

Отец тогда, помнится, всё время волновался, что они что-нибудь забудут, и по несколько раз проверял все сумки. Так бы он и бегал вокруг багажа до тех пор, пока не объявили посадку.

Тот самолёт был нисколечко не похож на этот. Там, по крайней мере, имелись сиденья и ремни безопасности, этот же, судя по всему, вообще не предназначен для перевозки людей. По крайней мере, вне кабины пилота здесь пустое пространство, без сидений или хотя бы чего-то, за что можно уцепиться. Не думая о брезгливости, Эйрен уселся прямо на пол: не хватало ещё упасть во время полёта и получить вдобавок к дикой боли в руке и головокружению парочку переломов.

Лишь через некоторое время Эйрен осмелился взглянуть на обожжённую руку: ему казалось, что он не увидит ничего, кроме дымящегося обрубка, больше похожего на жареную котлету, чем на человеческую конечность. Подавив приступ тошноты, он всё-таки посмотрел на место ожога – и с удивлением для себя отметил, что всё не так страшно, как показалось сначала. Да, кожа лопнула, и рана покрыта корочкой засохшей тёмной крови, но пальцы двигаются, и рука отваливаться не торопится. Эйрен нервно засмеялся, чувствуя, как у него непроизвольно дёргается уголок рта: ещё утром он бы не поверил, что смог бы радоваться тому, что у него обе руки на месте. Но сейчас весь привычный мир счастливо летел к чёрту и, похоже, не собирался притормаживать.

Какой-то триста двенадцатый Периметр, ожог на руке, обвинение в убийстве, новость, что мир вокруг не такой идеальный и безопасный, как всегда казалось… Чёрт, что дальше – зелёные человечки на розовой летающей тарелке? Гигантские роботы в балетных пачках?!

Чувствуя, что иначе он впадёт в истерику, парень ткнул пальцем в ожог и тут же взвыл от боли. Но, как ни странно, эта боль отрезвила его, и Эйрен был даже в чём-то благодарен тем, кто оставил ему эту жуткую отметину: если бы не боль, он бы точно свихнулся. Проклятье, как бы ещё уголком рта перестать дёргать!

Решив оставить попытки хоть как-то разобраться с происходящим, Эйрен уткнулся лбом в холодный металл борта. То, что этот самолёт не пассажирский, можно понять и по отсутствию иллюминаторов. Интересно, что там, снаружи? И куда они летят? Почему ему ни слова не сказали о том, что, собственно, от него потребуется на новом месте? А в том, что что-то потребуется, Эйрен не сомневался. В голове всплывали догадки одна другой страшнее.