Средняя девочка лишь крепче обнимала уже ревущую в голос младшую сестрёнку:
- Но ведь я… Мы не справимся без тебя!
- Если не боишься, можешь пойти ты. Решай, Хелис. Всё равно суд не завершится ничем дурным: просто потребуй извлечения воспоминаний. Тогда они поймут: действовала не ты.
- Но обычно воспоминания извлекают лишь у свидетелей, не у преступников, - робко подала голос средняя из сестёр. Даэлла устало вздохнула:
- Ты – дочь благородной семьи. Ты можешь потребовать такого суда. Выбирай: либо ты останешься во главе рода под моим именем на то время, пока я буду под судом, либо отправишься под суд сама. Решай, Хелис. Я не буду принуждать тебя.
Стража уже двинулась к дверям резиденции. Ещё немного – и он ворвутся в эту комнату… Понимая, что нужно поспешить, Хелис быстро кивнула:
- Я пойду с ними, сестра.
Даэлла лишь закусила губу, глядя, как покидает комнату Хелис. Оставалось надеяться, что за то время, пока младшая девочка будет под судом, она, глава рода Ивиор, успеет выяснить, что за ерунда творится при дворе и кто всё-таки убил королеву Сэру…
========== Глава XVII: “Подумай” ==========
Тёмная, безлунная ночь душила в своих смертельных объятиях спящий Кронталл. Подобная чёрной змее, она сжималась вкруг погрузившихся во мрак зданий душным кольцом. Она отпустит город лишь к рассвету – и ослабший, почти переставший дышать город с облегчением заживёт обычной жизнью.
Ниэмар сидел на подстилке в одной из отдалённых комнат дома: сейчас ему хотелось только подумать в тишине, и ничего больше. Из-за духоты он снял рубашку и сидел в одних только штанах, но всё равно словно задыхался в этой небольшой комнате. Накормленные детёныши уже уснули, и воцарилась такая тишина, какая редко бывала в этом доме после их появления. Четыре младенца… ради которых Рахель готов был обмануть доверившегося ему эльфа.
Как ни странно, злости уже не осталось: Ниэмар походил на щепку, что легко вспыхивает, но так же быстро догорает. Мысли в голове словно играли в догонялки, кидаясь врассыпную при малейшей попытке рыжего аристократа собрать их в кучу. Оказывается, химеры мало того что разумны в той же степени, что и его сородичи, так ещё и собираются устроить войну! А его… его просто подставили, чтобы он стал символом этой самой поганой войны! И ладно бы его спросили, ладно бы сказали честно…
Ниэмар понимал: соглашаться на подобное «предложение» со стороны химер ему не хочется никоим образом. Да, есть Рахель и детёныши… Но есть такие, как тот светловолосый мужчина. И кто знает – вдруг их таких большинство?! Что будет, если химеры смогут бесконтрольно размножаться, править? Да они в два счёта подомнут под себя весь Эсталар, а после – и весь мир!
Но, с другой стороны, что будет, когда он откажется? Что с ним сделают химеры, когда поймут: он не собирается становиться на их сторону? Убьют? В лучшем случае. В худшем – откормят и сожрут. В том, что химеры вполне способны съесть кого-то разумного, Ниэмар уже не сомневался. Да и откуда бы взяться сомнениям? Эти… существа вели себя, словно дикие звери. Разве нормально – вот так просто сломать чужую жизнь, а после – требовать от этого человека фактического союза?!
Устало закрыв лицо руками, Ниэмар откинул назад длинные рыжие кудри. Разумеется, эльф не плакал: ему просто хотелось, чтобы кто-нибудь подсказал, как поступить. Ниэмар и понятия не имел, что брать на себя ответственность настолько сложно и страшно. Согласиться?.. Это будет предательством и ложью. Отказаться?.. Почти равносильно немедленной гибели.
Быть может, отец мог бы подсказать, что делать… Но отец отрёкся бы от сына-преступника, не дав тому даже шанса оправдаться. Ридхар любил свою супругу, любил своего сына – но ещё больше, чем всем этим, он дорожил честью их рода. Что бы он сказал, поняв: сына обвинили в заговоре против королевы? Скорее всего, это причинило бы ему боль. Но он поступил бы так, как должно, по законам чести, а не по велению сердца.
Скрипнула дверь, и Ниэмар вздрогнул, ощутив, как коснулись спины холодные ладони Рахеля.
Ты точно в порядке? Мне страшно видеть тебя таким.
- Как же, страшно, - пробурчал Ниэмар, не оборачиваясь и не глядя на химеру. – Ты ведь с самого начала знал. Почему не сказал мне? Ты ведь никогда не был жестоким, так почему?
Длинные пальцы химеры, упиравшиеся в лопатки, дрогнули; казалось, Рахеля задели исходящие от эльфа боль и усталость. Рыжеволосый аристократ же продолжал:
- Сам подумай, Рахель: я похож на лидера? Я похож на того, кто сможет вести кого-то за собой? Да и… похож я на человека, сочувствующего твоему народу?..
Рахель придвинулся ближе, присаживаясь на подстилку рядом с эльфом. Пальцы осторожно кружили по спине рыжеволосого, и было непонятно – то ли химера таким образом изучает его, то ли так ему легче говорить со своим отнюдь не сведущим в магии и слабо владеющим телепатией собеседником.
Похож.
Да, не таких слов ожидал от явившегося собеседника Ниэмар. Чтобы он – и походил в чьих-то глазах на эдакого защитника справедливости, рыцаря на белом или не очень коне? Смешно. Чувствуя его сомнения, Рахель снова заговорил.
Ты примирился с тем, что тебе нужно жить среди нас. Ты не злился на детёнышей, даже улыбался им, хотя они и не похожи на детей твоего народа. Ты согласился говорить со мной на равных, а не как господин со слугой, пусть и не сразу. Разве этого недостаточно?
Духота в комнате становилась нестерпимой. Где-то снаружи стрекотали цикады – их много в этой части Эсталара… Ниэмар вновь произнёс – возможно, резче, чем следовало:
- Я никогда не сочувствовал твоему народу, Рахель.
Юноша-химера уже весь дрожал: в его разум врезались болезненно острые эмоции эльфа. Сообразив, что переборщил, Ниэмар перевёл дыхание. Затем, решившись, обернулся и до боли стиснул запястье Рахеля. На сей раз он говорил так, как говорили бы сородичи химеры:
Я сочувствовал тебе и твоей семье. Не всему твоему народу.
На губах Рахеля появилась слабая тень улыбки: похоже, ему показались приятными подобные слова эльфа. Рыжеволосый аристократ медленно очертил взглядом удлинённую шею химеры, узкий подбородок, тонкие, сиреневато-чёрные губы…
Из-за стены, разрушая таинственную тишину душной ночи, донёсся требовательный писк сначала одного, а затем и всех четырёх детёнышей. Вздрогнув, Рахель бросился к малышам, оставив напоследок лишь слова:
Я и моя семья – часть этого народа. Подумай, Ниэм.
========== Глава XVIII: Знакомые глаза ==========
Тяжёлая дверь алхимической лавки отворилась, и звякнул подвешенный прямо над нею колокольчик. Гном-алхимик, кряхтя, соскочил со слишком высокого до него табурета и, деловито протопав где-то за прилавком, устремился навстречу таинственному покупателю, укутанному в серый дорожный плащ. Когда покупатель скинул с головы капюшон, алхимик тотчас вздрогнул:
- Приветствую вас, госпожа! Чем обязан?
Ещё бы, нечасто его скромную лавку у окраины Сабрелона посещали приближенные ко двору особы. Даэлла, убедившись, что они во всём заставленном склянками с порошками помещении одни, требовательно нахмурила светлые брови:
- Приветствую. Вы ведь помните о том мужчине, что покупал у вас яд? Опишите его, быстро!
Гнома несколько поразила и даже неприятно удивила подобная бесцеремонность. Важно почесав в затылке, он чуть подумал и после – развёл руками:
- Разве упомнишь! Да ведь мои воспоминания уже извлекали, зачем ещё-то раз их забирать?
Даэлла в сердцах сжала руку в кулак, сдерживая желание ударить этим самым кулаком либо гнома, либо хотя бы одну из витрин. Каждый час промедления – лишнее время, которое Хелис томится в ожидании суда. Нужно поспешить, чтобы сестре не пришлось долго ждать… Гном тем временем продолжал:
- Так их после суда в специальном хранилище прячут вроде бы! А суд-то вроде давно уж завершился… Не желаете ли что-нибудь приобрести, госпожа?
Даэлла покачала головой. Значит, извлечённый фрагмент воспоминаний и в самом деле сохранили в королевском хранилище. Если так, то следует поспешить и забрать его оттуда. Пока что мысли в голове старшей дочери рода Ивиор не успели оформиться во что-то большее, чем слабые догадки. Но ей всё сильнее казалось: её и остальных втравили во что-то куда более серьёзное, чем кажется на первый взгляд. И у неё есть лишь один шанс сохранить свою семью, своих брата и сестёр: разобраться в происходящем, пока не стало слишком поздно…
