- Ты хорошо знаешь это место?

- Ещё бы! – раздулся от важности Эмиль. – Вы даже не представляете себе, сколько тут всего интересного. Например… о! Точно! Я же вам кое-что хотел показать! Идёмте, идёмте!

От эмоционального размахивания руками у Хару замельтешило в глазах. Интересно, все иностранцы настолько суетливые? Насколько помнил старший из близнецов, никто из гостей тёти и дяди – а это были в большинстве своём японцы, лишь изредка прибывали гости из других стран – не вёл себя подобным образом.

Эмиль уверенно вёл их по коридору. Затем хозяйски заявил, останавливаясь у перегораживающей проход верёвки и таблички «Проход запрещён»:

- Давайте, подлезайте под верёвку!

- Тут же закрыто, - заметил Йори. Племянник директрисы беспечно махнул рукой:

- Да ладно, там главное – под ноги смотреть, а то доски пола местами могут провалиться. Давайте, давайте!

За скрипнувшей старой дверью обнаружился длинный коридор; одну из его стен целиком занимали занавешенные белой тканью прямоугольники. Картинная галерея?..

- Где же это… второй, третий… - бормотал Эмиль, бесцеремонно сдёргивая ткань. И с каждым новым лицом Йори всё сильнее сжимал пальцы на плече брата, а у Хару начинала кружиться голова. Женщина с медовыми волосами, та девушка с пустыми глазами… Все те люди с портретов Йори. Но вот Эмиль, издав торжествующий клич, сдёрнул ткань с нужной картины – и Хару замер с раскрытым ртом и отвисшей челюстью.

Изображённый на портрете молодой человек не походил ни на одного из тех, что смотрели на мир с остальных картин в галерее. Он, черноволосый и темноглазый, казался лишним в этом ряду, но, тем не менее, картина была такой же древней, как и остальные.

На них смотрел безумно похожий на них юноша – только на пару лет старше. Хару машинально посмотрел в угол картины, но не увидел там ничего: ни имени изображённого, ни подписи художника…

========== Глава XI: Глупые версии ==========

- Вот его и хотел вам показать! – глаза Эмиля прямо-таки светились от восторга и предвкушения чего-то интересного. Хару с трудом заставил себя оторвать взгляд от портрета:

- Это какая-то шутка?

- Вообще-то нет, - покачал головой «художник». – Этот портрет тут уже давно, ещё с тех пор, как бабушка выкупила это здание.

- Постойте-ка, так вы – не потомки прежних владельцев? – удивился Хару. Как же, очередной непорядок, и всё снова стало таким не похожим на какой-нибудь фильм. А если и похожим, то режиссёр этого фильма явно был большим оригиналом.

- Нет. А ты этого ещё не понял? – удивился Эмиль. – Этот дом и близлежащую деревню собирались целиком сносить, но бабушка выкупила землю. А потом подумала и вместо того, чтобы сносить старые здания и строить новые, перестроила под нужды академии уже имевшиеся. Вот только теперь постоянно то одну часть здания закрывают на реставрацию, то другую… Всё уже жутко старое, даже мебель, пусть и отреставрирована, но стоит ещё с тех времён.

- А картины-то откуда? Получается, их просто бросили в этом здании – вместе с дорогой мебелью, со всеми этими вещами… - Хару окинул окружающее пространство задумчивым взглядом. – И никто не попытался украсть всё это? Ведь, наверное, одну такую картину можно продать за огромные деньги!

- Гаэтейн Альдкруа не была профессиональной художницей, - отрицательно покачал головой Эмиль. – С точки зрения культурной ценности, это просто мазня, пусть и очень красивая и старая.

- И все эти картины – её?

Вопрос был не лишним: галерея уходила вдаль, и в полумраке терялось ещё множество картин. Она их что, по несколько штук в день рисовала, что ли?

- Большинство – да. Часть изображена её дочерью, Гвеневер, часть – внучкой, Элинор… А часть принадлежит неизвестному художнику. Как, например, вот эта картина, - и Эмиль указал на пугающе походящего на близнецов юношу с портрета.

Хару медленно протянул руку, дотрагиваясь до рамы. На пальцах остался пыльный отпечаток, и мальчик с отточенным множеством детективных книг и фильмов умом легко сообразил: Эмиль не врёт, картина висит на стене давно, иначе бы она не успела так запылиться. Да и когда старший из близнецов Хигаши осторожно заглянул за картину, обнаружился гораздо более светлый, не потемневший от времени участок стены. Нет, она здесь очень, очень давно.

- И что, никто даже не может сказать, кто этот художник и кого он изображал?

- Ну… - тут уже Эмиль задумался, почесал подбородок, после чего зафонтанировал идеями:

- А что, если этот художник – брат Элеонор и Эржебет?! И это он на портрете! Тогда ведь понятно, почему к вам пришла Эржебет – она приняла одного из вас за своего брата! Всё сходится! – чуть не прыгал от радости племянник директрисы. Он напоминал Хару маленького ребёнка, у которого неожиданно сошлась давно не поддававшаяся головоломка.

- Ты смеёшься? – покачал головой Хару. – Он же не похож ни на кого из этой семьи. У всех светлые волосы, да и они – типичные европейцы, в конце концов! Как у них мог родиться кто-то вроде… - старший из близнецов неопределённо пошевелил рукой, но Эмиль вполне понял его сомнения.

- Да, пожалуй, ты прав. Но ведь такая хорошая была версия! Хотя… погодите!

Хару, уже не надеясь услышать что-то адекватное от доморощенного охотника за привидениями, безнадёжно вздохнул и кивнул, показывая, что слушает.

- А что, если Гвеневер изменила своему супругу? Ну, ведь её выдали силой за этого человека, вдруг она его не любила? И родила потом ребёнка от любимого человека…

Фильм ужасов стремительно превращался в бразильскую мелодраму. Нет, Эмиль неисправим.

- А её супруг вот так взял, и спокойно продолжил жить с женой и чужим ребёнком, даже видя, что у родившегося сына совершенно не его черты. Тебе не кажется, что это глупо?

- Мало ли, какие там были причины, - не смутился Эмиль: похоже, вместо того, чтобы выдвигать адекватные новые версии, он предпочитал подгонять факты под уже имеющуюся. И нельзя сказать, чтобы Хару это нравилось.

Тем временем отцепившийся от брата Йори стоял чуть в стороне, у стены: ему не хотелось говорить ни с Эмилем, ни с Хару. В какой-то момент ему показалось, что что-то шевельнулось в дальнем конце галереи – и, парализованный страхом, он уставился в темноту. Движение повторилось – и, сбросив с себя оцепенение, кинулся в сторону. Заскрипел и затрещал под ногами проваливающийся пол, и Йори понял, что падает. Младший близнец беспомощно зажмурился, обхватывая себя руками, но был перехвачен в четыре руки и втащен за шкирку обратно.

- Ничего себе дырочка! – присвистнул Эмиль, глядя туда, куда едва не провалился Йори. – Нет, тут однозначно нужен ремонт.

Йори не ответил, лишь снова посмотрел в темноту. Больше там ничего не шевелилось, но младший из близнецов Хигаши готов был жизнью поклясться: ему не показалось.

========== Глава XII: Фальшивый призрак ==========

Тем временем за спинами близнецов и их «проводника» послышались неторопливые шаги. Незнакомец даже не шёл – он словно маршировал по-военному, и каждым шаг отдавался глухим стуком тяжёлых ботинок о пол галереи.

- Сматываемся! – шепнул Эмиль, и, прежде чем Хару успел спросить, зачем и каким образом им нужно проделать сей фокус, бросился бежать, ловко обходя провал в полу. Так и не сообразив, почему им не стоит встречаться с вышагивающим по близлежащему коридору человеком, старший из близнецов Хигаши сгрёб в охапку брата и помчался следом за племянником госпожи Ришар.

Пока они бежали, у Хару возникло множество мыслей на тему подобного поведения Эмиля. Вряд ли он боится гнева своей совершенно не злобной тётушки – значит, тут что-то более серьёзное, чем боязнь попасться на мелкой пакости. Что, если это связано с местными призраками?!

Очередная скрипнувшая под ногой половица, быстрый поворот за угол, едва не поприветствованный лбом угол очередной картины. Точно, это наверняка связано с призраками! Наверное, это какой-нибудь особо злобный дух, который бродит по коридорам и убивает всех, кто посмел забрести на его территорию… Странно, почему в правилах академии нет чётких условий на этот счёт? В фильмах-то героев всегда предупреждают – не лезь, куда не следует… Хотя, может, академия – это лишь прикрытие для какого-нибудь культа или чего-то вроде?! В кино так всегда бывает…