Тем временем снова раздался звонок, и «осаждённой крепости» немедленно пришлось взять трубку. В ухо снова полетели гудки; звонки не прекратились. Лишь затем затерроризированный постоянным «дзынь» парень сообразил: звонят в дверь.

- Меня нет, я умер, меня кремировали, иди открывай! – отдав такой «приказ» Алкесте, Атрей нырнул под стол. Девушка покачала головой – мол, глупый, счастья-то своего не понимаешь, - но покорно отправилась открывать злосчастную дверь.

Сидя под столом, «осаждённая крепость» внимательно вслушивалась в доносящиеся из прихожей слова. Вовремя, однако, он скрылся! По крайней мере, голос Зенона можно узнать за версту.

- А, ты хочешь с ним увидеться? Он на кухне! – прощебетала Алкеста. Удар в спину, сопротивление сломлено, его предали – примерно так трагически размышлял Атрей. Его искренне бесило то, что Зенон не воспринимал его «нет» всерьёз, словно его мнение вообще ничего в этом мире не значило. Ну конечно! Венеру, будь она хоть сто раз мужчиной, никогда не воспримут всерьёз.

Пока парнишка строил коварные планы мести, Алкеста провела гостя в кухню. Тот покрутил головой:

- И где он?

- Вот сидит, - соседка равнодушно указала в сторону стола и отвернулась к чайнику. Ещё бы, это же совершенно нормально, когда восемнадцатилетние парни сидят под кухонными столами. Хотя, может, с другой стороны, это и к лучшему? Зенон поймёт, что выбранная Венера – псих, и перестанет его добиваться? Ну, в самом деле, не мог же этот рыжий влюбиться в него за ту пару дней, что они знакомы? Да и вообще, глупое это слово – влюбиться.

Но нет, настырный поклонник не удалился, лишь невозмутимо постучал по столешнице:

- Тук-тук, можно войти?

Впрочем, вопрос был риторическим: Зенон преспокойно уселся на пол рядом со столом и принялся сверлить «осаждённую крепость» взглядом. Через минуту Атрей не выдержал, нервно воскликнув:

- Ты что, даже не назовёшь меня идиотом?

- Не-а. Ты творческий человек, тебе можно чудить, - невозмутимо отозвался наглый преследователь, запуская пальцы в свою шевелюру и взъерошивая её до такой степени, что она стала походить на львиную гриву. Атрей всё так же подозрительно смотрел на незваного гостя:

- А ты откуда знаешь?

- Это я рассказала! – подала голос Алкеста. – Как-то раз ты спал, а он позвонил, а потом спросил, не могу ли я рассказать о тебе, ну, я ему, а он…

Атрей лишь тяжело вздохнул. Тем временем Зенон снова принялся его тормошить:

- Покажи, как ты рисуешь! Ну пожалуйста, покажи, я правда хочу посмотреть!

Атрей, вздохнув, выбрался из-под стола с противоположной от собеседника стороны. Молодой художник не верил, что обладатель «львиной гривы» искренне заинтересовался его работами: в глазах его виднелась та самая мука, с какой некогда совершал «подвиг» сам Атрей. Мол, если уж эта Венера мне нравится, то неплохо бы и картины её похвалить – так, чтобы заслужить расположение.

Подтверждал это в дальнейшем и равнодушный взгляд, каким Зенон скользил по демонстрируемым полотнам: то в основном были старые неоплаченные заказы, похороненные до лучших времён в шкафу.

- Вот, ещё тут есть… - Атрей вздрогнул. Уж что-что, а этот рисунок он точно не собирался показывать. Старый, ему уже несколько лет, наверное: молодой художник толком не помнил, когда нарисовал его. Не картина, так, незавершённый набросок: море – и облака в форме кораблей, плывущие над поверхностью. Местами рисунок не был докрашен, местами линии были стёрты…

Но больше всего удивляло выражение лица Зенона. Тот почему-то совсем другими глазами смотрел на эти кривенькие, недорисованные корабли – словно его кто-то стукнул по голове. Затем рыжий спросил:

- Слушай, это тоже ты рисовал? Остальное… намного хуже.

- Это я для себя рисовал, - буркнул Атрей, пряча лицо за очередным листом бумаги. – Остальное – на продажу.

И снова – тишина. Слышно, как звенит на кухне кружками Алкеста…

- Слушай, может, ты мне как-нибудь что-нибудь нарисуешь? Если не трудно. Только не как на продажу, а чтобы… ну, как себе.

На сей раз Зенон не притворялся; он говорил искренне, с каким-то детским восторгом глядя на недорисованные облака-корабли. Злость испарилась: в самом деле, что в ней толку? Тем более разве так уж плох этот по-детски наивный Марс с восторженными глазами?

- Нарисую.

- А может… - рыжий заикнулся, словно впервые со дня их встречи испытав хоть намёк на неловкость. – Может, встретимся ещё как-нибудь?

На губах Атрея появилась лёгкая улыбка. Нет, всё-таки они безумно похожи. Даже смущается парень так же – правда, всеми силами пытается это скрыть за прежней улыбкой.

- Встретимся.

========== А стоит ли?.. ==========

Атрей никогда бы не подумал, что при встрече с Зеноном, с которым вроде бы уже несколько раз ходил на так называемые «свидания», сможет оробеть или смутиться. Но именно это чувство он испытал при встрече, испытывал и сейчас, когда они неторопливо прогуливались по дорожкам парка. Не того, где некогда мальчишка поджидал свою «любовь всей жизни», другого.

По-другому вёл себя и обычно наглый рыжий спутник: не пытался, как на предыдущих свиданиях, проявить заботу, невзначай дотронуться, погладить по голове, накинуть на плечи тёплую кофту… Раньше эти мелкие знаки внимания из него так и сыпались, и при каждом таком проявлении «чувств» Атрею хотелось провалиться сквозь землю. В самом деле, ну как, как можно влюбиться с пары-тройки взглядов, не зная, каков избранный тобой «объект»? Нет, «как», на самом деле, он себе представлял – и потому даже немного обидно было, что с любовью подобные чувства не имеют ничего общего.

Наконец, дабы развеять повисшее в воздухе напряжение, молодой художник торопливо принялся копаться в сумке. Пару секунд спустя он извлёк на свет небольшую папку:

- Вот.

- Что «вот»? – не понял Зенон, пытаясь заглянуть через плечо спутника и едва ли не подпрыгивая от любопытства. Всё же он не был таким, какими представлялось Атрею большинство Марсов – не виделось в нём того равнодушия и даже лёгкого презрения, с каким они обычно смотрели на Венер. Особенно легко было теперь, когда они не прикасались поминутно друг к другу: можно было представить, что они – на равных.

- Ты… Ты просил тебе нарисовать что-нибудь. Вот, пожалуйста.

- А… Спасибо.

И снова – та же неловкость и тишина. Атрей всё ещё пытался понять – что сейчас ему нужно сделать? Забавно. При их предыдущих встречах он хотел спрятаться от чужих прикосновений, сейчас же не то чтобы возражал… Тряхнув головой, юноша попытался перевести разговор на более-менее нейтральную тему:

- Слушай, я же о тебе почти ничего не знаю. Ты-то кем работаешь?

Дежурный вопрос, задаваемый, наверное, каждому второму Марсу, в то время как каждого первого просто узнавали в лицо и лишь могли спросить, сколько же он зарабатывает, будучи столь известной личностью. А ответы на дежурные вопросы, как известно, редко интересны даже тому, кто, собственно, и задал этот самый вопрос.

- Да так, бумажки с места на место таскаю, - неопределённо махнул рукой Зенон, словно отгоняя от себя назойливо преследующие его «бумажки».

- Тебе двадцать четыре, и ты до сих пор только бумажки таскаешь? Нет, ты точно необычный Марс, - усмехнулся Атрей. Спутник беспечно улыбнулся:

- Да какая разница? Зарабатываю я достаточно, а карьеру построить ещё успею. В конце концов, молодым я точно не десять раз буду. Так что… годам к тридцати, может, и буду налегать на работу. А пока – ну её, а? Не хватало ещё и с тобой об этом говорить.

И снова – лёгкий ступор, полное непонимание. Разве не все Марсы стремятся скинуть с вершины своих начальников, чтобы занять их место? Когда Атрей ради интереса начал читать книги по сравнительной психологии, там были всё те же прописные истины, вдалбливаемые в школах лысеющими дядечками: Марс – сильный, несгибаемый защитник, Венера – то, что ему положено защищать. Эдакий придаток, несамостоятельное, хилое создание. Тогда он смотрел на Алкесту – и с сожалением понимал, что подруга всё же подтверждает общепринятое мнение: та не могла жить в одиночестве, находясь в постоянном поиске партнёра или партнёрши. А он… ему и раньше-то было неплохо.