Не подлежит сомнению лишь один факт – малыш Захар родился с огромной непропорциональной головой. Сейчас это заболевание именуется гидроцефалией, а в 1940-м году, Агафья Петровна называла это простым и понятным термином – водянкой головного мозга. С самого начала роды пошли не по плану: Агафья Петровна в том месяце уезжала в районный центр на аттестацию, и ей на замену прислали молодую акушерку. Это был единственный вопиющий случай в нашем селе, когда роды принимала не Агафья Петровна.

Дальше история разворачивалась самым фантастическим образом. Молодая акушерка была в сверхъестественном ужасе от вида огромной головы младенца, с такой болезнью она столкнулась впервые. Сам маленький Захар в силу своей физической особенности, причинил немалые страдания своей матери, появляясь на свет. Наглотавшись околоплодных вод, уже на трясущихся руках акушерки младенец перестал подавать признаки жизни.

Акушерка, убежденная в том, что открыла доселе неизвестную науке болезнь, убедила молодую мать оставить младенца на благо науки. Капитолина даже не протестовала, во-первых, она была счастлива, что мучительные роды наконец-то закончились, а во-вторых, ребенок не был желанным для нее и тем более для её родителей.

Воображение медсестры уже рисовало картины её триумфального прибытия в московский институт. Акушерка не сомневалась, что усатый декан схватится за сердце рассматривая диковинного младенца, а товарищ Сталин приедет и наградит ее, недавно учрежденным, почетным званием Заслуженного врача РСФСР.

С этими приятными сердцу и душе мыслями, молодой медицинский работник законсервировала маленького Захара в пятилитровой банке, залив его обычной водкой, так как спирта в таком количестве в сельской больнице не нашлось.

Плану обрести мировую известность в медицинских кругах не суждено было воплотиться в жизнь. Маленький Захар выжил! Младенец, открыв глазки, взглянул на мир сквозь мутный слой деревенской водки, и преисполнился справедливым гневом! Первое, что он сделал – разбил маленьким кулачком толстое стекло банки, предварительно выпив из нее всю водку. После чего, уверенно дополз до дремавшей акушерки и в полной мере совершил своё возмездие, задушив молодую девушку собственной пуповиной. Со слов самого Захара, именно в этот день он стал законченным алкоголиком. Это в общем-то похоже на правду, так как в нашем селе каждый житель, находясь в утробе матери уже становится генетическим алкашом.

Определяющую роль в жизни Захара сыграла Агафья Петровна, которая вернувшись с райцентра, провела революционную на тот момент операцию по шунтированию черепа. Благодаря этому Захар, получил возможность жить дальше относительно полноценной жизнью. Захар вырос очень крепким и здоровым мальчиком.

Через год началась война, и, если верить пьяным рассказам самого Захара Тарасюка, в годовалом возрасте малыш пошел на фронт. Якобы, специально для Захара лично Евгением Драгуновым было разработано маленькое боевое ружье. В таком виде маленький боец дестабилизировал ряды фашистских войск на протяжении четырех лет.

Прозвище Гражданин Галактики прилипло к нему в конце 50-х, когда вся наша страна болела космической гонкой между двумя великими державами. Мода на научную фантастику докатилась и до нашего села. Тогда в нашу библиотеку попало несколько таких книг, в том числе и сборник рассказов и повестей «Небесный фермер» молодого на тот момент американского писателя-фантаста Роберта Хайнлайна. Тогда-то басрачане и узнали, что такое внеземные цивилизации, черные дыры и путешествия во времени. Любителям чтения сразу вспомнилась загадочная история Захара Тарасюка, и, недолго думая, жители Басрака приписали своему земляку галактическое гражданство. А мизантропу Захару пришлась по душе такая репутация. Дружить с ним особого желания никто не изъявлял, что полностью его устраивало, так как терпеть человеческое общество он мог только в состоянии алкогольного опьянения.

Работу себе Гражданин Галактики нашел тоже по душе – басрацкое лесное хозяйство приняло его к себе в штат в качестве районного лесничего. С тех пор он и бродил по лесу, пугая своей огромной головой случайно забредших в лес путников и туристов. Свободное время Гражданин Галактики проводил в эпицентре светской жизни Басрака – на площадке перед сельским магазином. Нещадно заливая за воротник Гражданин Галактики монотонно рассказывал истории из своей жизни, вне зависимости от того, внимают ему или нет. А если какой-нибудь нерадивый слушатель пытался поставить под сомнения рассказы Захара, или, что ещё хуже, брался надсмехаться над автором, то Гражданин Галактики жестоко наказывал хулителя, выдавая затрещины поистине инопланетной силы.

Теперь мы смотрели на накрытый брезентом труп легендарной личности и в глубине души пытались принять факт того, что ничто не вечно в подлунном мире. В том числе и мы.

– Что с ним случилось? – собравшись с мыслями спросил Фанис Филаретович.

Агафья Петровна щелкнула выключателем, в комнате с потрескиванием включились лампы дневного света, и стало немного светлее. Фельдшер подошла к каталке и уверенным движением сдернула покрывающий тело брезент, открыв нашему взору несчастного покойника. Первое, что бросилось в глаза, не считая огромной головы, это обширная гематома и ссадины в области шеи. На лице Гражданина Галактики, кроме выражения невыносимых страданий и боли, виднелось много небольших ранок.

– Умер, занимаясь любимым делом, бедняжка, – сказала Агафья Петровна, – застрял в дупле, голова-то огромная. Белка лицо покусала. Судя по всему, сломал шею, пытаясь освободится.

Участковый с горечью покачал головой.

– Мне казалось, он бессмертен. Однако, не спасли его инопланетные способности, – резюмировал Фанис Филаретович.

Я посмотрел на Мансура, который отрешенно разглядывал сырой потолок. Я даже порадовался, тому, что мой друг не блещет умственными способностями, ему было легче воспринимать последние события. Мне же помогали пары клея, которые всё ещё держали мою душу в относительном спокойствии.

– Ладно, ребятки, мне пора на службу, – сказал участковый, – а вы тут помогите Агафье Петровне.

С чувством выполненного долга Фанис Филаретович бравой походкой покинул подвал. Через несколько мгновений мы услышали кашляющие звуки «Москвича», а ещё через минуту стихли и они. Участковый уехал по своим делам.

Агафья Петровна потерла руки и достала из шкафчика несколько пар резиновых перчаток.

– Ну, что, за дело! Произведем осмотр тел, а потом составим свидетельство о смерти, – бодро скомандовала старушка, – раздевайте их. Вещи отдельно, вот на этот столик.

– С кого начнем? – спросил Мансур.

Я кивнул на Короля Рвану Жопу, и мы приступили к делу. Снять одежду с его величества оказалось достаточно простой задачей – его величество оказался крайне тщедушного телосложения. Одежда висела на нем как на вешалке. Я аккуратно свернул его гардероб в компактный сверток, и, положив его на стол, наконец взглянул на обнаженного Короля.

Перед моим взором предстала не самая приятная сердцу картина. Король Рвана Жопа выглядел как обтянутый кожей скелет. Королевское лицо вполне могло служить иллюстрацией для детских сказок про Кощея. Щеки запали и выпирающие скулы венчал крючковатый нос с огромными ноздрями. Под закрытыми веками можно было разглядеть выпирающие глазные яблоки. На тонкой шее явственно виднелись синие следы от веревки. Огромный кадык торчал настолько неестественно, что бросал тень на впалую грудь, покрытую редкой растительностью. Мне показалось, что через его живот я увидел контур позвоночника. Опустив взгляд ниже, я, ощущая некое чувство неловкости, посмотрел на его промежность. Такого количества волос, я не видел никогда в жизни. Они торчали таким густым пучком, что полностью скрывали от любопытных взглядов королевский пенис.

– Эта штука выглядит уютнее, чем моя подушка, – прокомментировал Мансур.

– Иди, вздремни, – сказал я, ткнув его в бок локтем.

Наш разговор прервала Агафья Петровна, которая, нацепив огромные очки, подошла к каталке. Щелкнув пальцами она принялась деловито ощупывать тело покойного короля.