Не бросить ли это занятие? Но вот по земле в сторону бурьяна ползет самочка этого племени, почти такая же маленькая, но сутулая и очень озабоченная. Она сама по себе, без всякой охраны направилась на новое место, по пути, по которому ее дочери пронесли яички. Вдруг вижу рабочего муравья, выбирающегося из трещинки в земле, рядом со стеблем сухого бурьяна. Уж не там ли гнездо? Да, в полости стебля паника, желтые крошки мечутся, спасая свои яички. Самки нет. Значит та, встреченная мною, отсюда.

Хитро устроено гнездо лептотораксов. Для того, чтобы попасть в полый стебель, надо проникнуть сначала по трещинке в подземелье и найти крошечное отверстие, ведущее в сухой стебель — этот просторный небоскреб, возвышающийся высоко над травинками. Итак, удача: гнездо обнаружено. Осталось найти место, куда переселяются лептотораксы.

Но как найти новое жилище в зарослях бурьяна? Продолжаю следить за одной крохой с яичком в челюстях. Малышка крутится, меняет направление, будто умышленно путает следы, прежде чем пойти куда следует. Прямо на нее мчится тугайная мирмика. Пути двух муравьев — одного крошечного, другого, в сравнении с ним, великана — сошлись. Желтая кроха мгновенно сжимается в комочек: ноги, усики спрятала под себя, головка с яичком подогнута под грудь. Она не желает вступать в единоборство и всем своим видом показывает дружелюбие. Поза ее не случайна. Это — своеобразный знак смирения и миролюбия. Что остается делать бедному лептотораксу! Его семья слишком мала и слаба, чтобы затевать вражду с соседями. Как говорят, не до жиру, быть бы живу! Осторожность и умение избегать опасности — девиз его племени. Мирмика мгновенно ощупывает усиками покорного муравья. Поза покорности ее обезоруживает. Лилипутик — не враг и не добыча. К тому же безвредный сосед. Пусть идет своей дорогой!

Избежав опасности, желтый носильщик с яичком направляется в заросли трав и исчезает в ее дремучих переплетениях. Я и не пытаюсь его разыскивать…

В пустыне можно увидеть крошечного черного блестящего муравья. Тельце его узкое, стройное, с длинной талией из двух члеников. Один из члеников, тот, что ближе к брюшку, шире обычного и по форме несколько напоминает тривиальный рисунок сердца, что и дало повод назвать муравья кардиокондилла — «сердце-узелок».

В пустыне живет несколько видов кардиокондилл, различать которые легче всего по самкам. Он очень мал, не особенно тороплив, но всегда деловит, озабоченно снует по земле, заползая на травинки, забираясь в трещинки или под камешки. Иногда он останавливается, видимо, собирая пищу. Но узнать про его дела нелегко, уж очень мал муравей. И найти гнездо трудно. Можно часами следить за ползающим муравьем (он часто теряется из глаз) — и не добраться вместе с ним до его жилища, отчаявшись в бесполезности этого трудного занятия.

Иногда кардиокондиллы живут на холмиках гнезд других муравьев и проникают в их жилища. Трудно сказать, становятся ли они в этой обстановке тунеядцами, паразитами, подобно мышам и крысам в жилище человека. Во всяком случае, муравьи-хозяева не в силах что-либо сделать им плохого: в микроскопические ходы крошек не пробраться. Устраивают свои гнезда кардиокондиллы недалеко друг от друга и живут как бы содружественными семьями.

В одну из весенних поездок я решил во что бы то ни стало найти муравейник кардиокондиллы и познакомиться с ним поближе.

Капчагай — изумительное по красоте ущелье. Скалы красные, черные громоздятся одна над другой, а глубоко внизу, в пропасти, катит свои мутные воды река Или. В природе ликование. Землю, исстрадавшуюся в прошлые засушливые годы, не узнать. За две недели весны с нею произошло чудо: она покрылась нежной зеленой травкой, украсилась яркими желтыми и синими пятнами цветов. Всюду бродят медлительные черепахи. В небе неумолчно славят весну жаворонки. Воздух свеж, ароматен и чист. Далеко на горизонте виднеются снежные вершины Тянь-Шаня. Короткая и счастливая пора пустыни!

У высоких красных скал живописное место для бивака. Здесь оказались и кардиокондиллы. Входы трех муравейников хорошо заметны, окружены маленькими холмиками свежей земли. Казалось бы, наконец, предоставился случай познакомиться с домашней жизнью этого лилипутика. Но все три гнезда расположены по колее дороги, по которой, хотя и редко, проходят машины. Дорога же петляла среди камней и устроить на ней раскопки невозможно. Какая досада!

Через несколько дней нестерпимый зной начавшегося лета заставляет нас бежать от голых песков к далекой зеленой полоске тугаев. Помучившись на барханах, мы вскоре оказались на берегу проточки среди зарослей лоха, чингиля и ив. Здесь полянки желтели от одуванчиков, пестрели лиловыми ирисами. Не беда, что всюду слышался нудный писк комаров, зато громко распевали соловьи и удоды, несло влажной прохладой с реки, по которой мы так тосковали в сухих саксаульниках.

Здесь два мира. Один прохладный, в тени развесистой ивы, другой знойный, на открытой площадке, где нещадно печет солнце, все раскалено и обдает печным жаром. Неожиданно натыкаюсь на три, расположенные недалеко друг от друга, кучки трупов желтых тетрамориусов. Иногда в центре одной из кучек что-то шевелится и среди неподвижных голов, ног и животиков выглядывает черная блестящая головка крошки кардиокондиллы. Все три кучки мертвецов оказываются камуфляжем, маскировкой жилища лилипутиков. Представляю, сколько труда стоило перетаскать их! Видимо, посетила тетрамориусов страшная грибковая эпизоотия. А кардиокондиллы, имунные к этому муравьиному недугу, извлекли из несчастья соседей для себя пользу. Высохшие трупы тетрамориусов выглядят так «неаппетитно», что охотников на такую добычу нет, а маскировка отличная.

Много лет назад, путешествуя по степям Тувы, я встретился с подобной картиной. Там муравьи мирмики замаскировались трупами своих собратьев формика пицеа.

Все гнезда крошек кардиокондилл построены по строгому плану. Под самой «крышей» располагается обширная плоская прогревочная камера. Вглубь идет вертикальный ход, связывающий расположенные друг над другом камеры размером не больше горошины. В каждом гнезде мы нашли по нескольку миниатюрных самок. Муравьи кардиокондиллы живут содружественными муравейниками с несколькими царицами в одной семье.

Весной 1969 года над пустынями Семиречья прошли сильные дожди, и река Или вышла из берегов, затопила желтыми мутными водами тугаи, затем вернулась в свое ложе.

На берегу реки на чистой полянке происшествие. Крошечные кардиокондиллы затеяли переселение. Видимо, старое жилище пострадало от наводнения, обветшало и ему перестали доверять. Муравьи вырыли временную норку в небольшом бугорке. Быть может, инстинкт подсказал им, что год будет необычный, слишком дождливый, с многочисленными паводками. Как всегда при смене жилища большинство муравьев заняты беготней от старого жилища к новому, то ли рассеивая последние сомнения, что выбор сделан удачно, то ли прокладывая к новому жилью пахучую дорожку, то ли осваиваясь с новым местоположением семьи. Кроме этой кажущейся бестолковой беготни, успешно продвигаются и практические дела: строятся новые залы, вытаскивается наружу земля, переносятся няньки и те, кто никогда не покидал родного крова и сам это сделать не решается.

У муравьев не столь уж много приемов переноски товарищей. Чаще всего носильщик берет ношу за челюсти, та скрючивается комочком и «чемоданчик» готов. Я приглядываюсь к кардиокондиллам и не могу понять, как они переносят друг друга, уж очень мал муравей и слишком поспешны его движения. Но вот секрет как будто разгадан. Кардиокондиллы переносят своих товарищей иначе: не перед собой, а на себе, как мешок. Природа наделила этого крохотного муравья длинным тельцем и коротенькими ногами, поэтому муравью легче переносить ношу на себе. Наверное, оттого и походка у него какая-то снующая.