Бортинженер потрепал пилота по плечу. Потом шлепнул по щеке. Тот оставался недвижим. Грудь поднималась ритмично. Значит жив. В обмороке? Спит? Препарат под нос. Нет, не помогает. Похоже на гипнотический сон.

– Господи, да что же это с тобой? – воскликнул Савельев.

На миг его взгляд коснулся пульта управления. Кристалла на прежнем месте не было. Впрочем, это мелочь. Важнее было состояние пилота. Савельев опять принялся тормошить его, но безрезультатно.

И тут он испугался. Стало трудно дышать. Он стал свинчивать шлем и увидел, как над головой появилось сверкающее облачко, похожее на комариный рой.

Савельев отмахнулся от него, но рука прошла насквозь, не разметав его. Почему-то захотелось спать. Он зевнул. Облачко наседало.

– Еще внутрь попадет, – решил Савельев и снова зафиксировал шлем. Сонливость отступила. Мысли опять стали ясными и четкими. Он повернулся к пульту. Приборы бесстрастно фиксировали поворот корабля на шесть градусов вправо. Мезонный двигатель работал. Но кто включил его? Зачем? Что кроется за всем этим? Диркс? Не сошел же он с ума! Зачем ему нужно включать двигатель, да еще и менять курс? Чушь собачья! Но получается так, что кроме него это сделать некому. Значит, все-таки он? Включил, а сам отключился? Абракадабра какая-то.

Савельев проверил навигаторские данные. Да, получается так, что главный компьютер сам сделал перерасчет трассы и включил двигатель. И теперь «Рекорд» совершает гигантскую дугу, чтобы через… такое-то время лечь на противоположный курс… к Земле.

Савельев беспомощно огляделся. Да нет, в рубке все то же. Диркс дрыхнет, правда, в неестественной позе. Никого здесь нет. А кто мог быть? И сон ли у пилота? Похоже на коматозное состояние. Но почему? Потрясение? От чего? Да и прошло всего несколько минут, пока он дошел до «Гардероба». И все-таки что-то произошло. А главное – полет! Нужно немедленно исправить курс. Так… Электронный навигатор… Задание… Ввод… Быстрее! Не надо нервничать… И не спеши – ведь ошибешься. Ах, если бы он был классным программистом! Нечего теперь жалеть – надо было в космическом институте об этом думать. Итак… что же получается? Поворот… Цель «А»…

Азимут… Есть совпадение! Все – теперь перевод на авторежим… Двигатель выключен. Тишина…

Савельев хотел стереть пот со лба, но перчатка наткнулась на прозрачный шлем, который он так и не успел снять. Он опять начал свинчивать его. Фукнул воздух, выходя наружу. И пять над ним появилось мерцающее облачко.

– Фу, ты, черт! – возмутился Савельев. – Так и норовит попасть внутрь. Что я – медом намазан? Впрочем, погоди. А вообще, откуда оно взялось, это облачко? Что это такое?

Преодолевая некстати возникшую сонливость, он замахал руками, но облачко не рассеивалось. Оно облепило шлем, и бортинженер решил:

– Ладно, успею. – И с этими словами он уселся в кресло, зевнул и закрыл глаза. В ушах запела тихая-тихая колыбельная песенка. Вспомнилось детство, родная деревня, речка под крутым обрывом. Милая, далекая Родина! Тоска вонзилась в сердце, и Савельеву захотелось заплакать. Но вмешалось сознание: «Самое время предаваться ностальгии. Пилот в отрубе, в корабле творится черт знает что, а ты баиньки приготовился… Слабак несчастный! Ты на вахте!»

Он вышел из оцепенения, открыл глаза и увидел… Вернее, ничего не увидел, потому что облачко облепило шлем вплотную и перед глазами мелькали только мириады металлических снежинок.

Савельев тряхнул головой, сосредоточился и первым делом снова зафиксировал шлем. Сонливости как не бывало. Вывод напрашивался сам собой. Причиной возникновения сонного состояния является это невесть откуда взявшееся облачко. Проверим. Снова сдвиг шлема влево по резьбе и вот уже зевота насильно раздвигает челюсти. Щелк – шлем встал на место. Никакой зевоты. Подождем немного. Туман рассеивается. Облачко тает. Значит, ему нужна открытая голова? Значит, это оно усыпило Диркса (он же не защищен шлемом) и в гипнотическом состоянии заставило изменить курс. Но тогда получается несусветное… Получается, что облачко должно знать о цели полета, противиться ему и чужими руками повернуть космоплан обратно. То есть, оно должно быть разумным.

– Фантазия! – воскликнул Савельев. – Бред! Разумное облако!

Взгляд его остановился на горизонтальной площадке пульта управления, куда он недавно положил космический кристалл. Его там не было и сейчас. И нигде не было. Ни на полу, ни по углам – нигде. Он исчез. Сгорел. Испарился. Стоп! Испарился… Догадка заставила его вскочить на ноги и забегать по рубке.

– Испарился, – забормотал он. – Испарился! Но почему? Другая среда? Температура? Наличие биологического существа?

Савельев испугался собственного вывода. Он вздрогнул и посмотрел на Диркса. И, не рассуждая более, схватил его под мышки и поволок к выходу. Пересек защитный экран и оглянулся. Облачка почти не было видно. Но все же он заметил, как серебристый туман бился о невидимую преграду, преодолеть которую оно не могло. Это было еще одно открытие.

Савельев перетащил Диркса в его каюту и положил на диван. Потом побежал в «Гардероб», достал скафандр, вернулся и стал одевать пилота. Пришлось повозиться. Зато теперь на диване возлежал космонавт, изолированный от любых внешних воздействий.

Затем, не рассуждая, будто нужное решение пришло в голову интуитивно, Савельев проник в рубку, отключил подачу регенерированного воздуха и приоткрыл выходной шлюз. Воздух из корабля со свистом вырвался на свободу. Теперь внутри был такой же вакуум, как и в космосе. И такая же температура. Иней покрыл стены рубки, пол, приборы.

И вот он увидел, как облачко сгустилось и на его глазах превратилось в голубоватый кристалл. Он лежал на полу, мирно поблескивая прозрачными гранями. Савельев поднял его, полюбовался радужными переливами внутри кристалла и понес в машинный отсек. Там он поместил кристалл в холодильник, позволяющий создать внутри себя условия, близкие к космическим. Савельев колебался. Если облачко разумно – то имеет ли он право изымать его из родной стихии? А если это своеобразное кибернетическое устройство, запрограммированное определенным образом?

Савельев действовал автоматически. Закрыл шлюз, восстановил привычную среду и скорее к Дирксу.

Тот сидел на диване и ощупывал себя. Увидел Савельева, закричал раздраженно:

– Может быть, ты скажешь, что все это значит, черт меня подери? Это ты нарядил меня? И почему я в каюте? Со мной что-нибудь произошло?

Савельев легко вздохнул и улыбнулся:

– Могло случиться. Если не считать изменение курса. Помнишь кристалл?

– Где он? И причем тут он? Он что – ударил меня по голове?

– Слушай, – сказал Савельев. – Этот кристалл, попадая в рубку космического корабля, летящего в сторону его родной звезды, усыпляет экипаж и заставляет поворачивать обратно. Гуманная, так сказать, защита. Как себя чувствуешь?

– Нормально, черт меня подери. Скину скафандр и вернусь врубку. А связь-то… Давно пора.

Они повесили свои скафандры в «Гардеробе» и поспешили в рубку.

Экран связи вспыхнул, показывая интерьер «Сирены». В креслах – безжизненные тела обоих космонавтов. Спят? Почти неслышно свистят мезонные двигатели. Стрелка курсометра заметно отклонилась от цели.

Савельев выругался и увеличил изображение. Над головами спящих космонавтов колыхалась прозрачная сверкающая дымка.

Савельев резко поднялся. Сплюнул. Сказал:

– Я пошел. Там… То же… Я долечу на модуле. Как войти в шлюз – сумею. Держи связь…

Махнул рукой и пошел к выходу. И уже выходя, обернулся:

– Если будут стучаться – не открывай. – Я там все улажу, и мы повернем назад. Нельзя ломиться в закрытые ворота…

«Биофор»! Срочное сообщение! Атомная война! Исламисты овладели атомным оружием и применили его против христианского мира! Началась третья мировая война! Земля в огне! Цивилизация гибнет! Связь временно…