Александров А. А. Интегративная психотерапия. СПб.: Питер, 2009.

Александров А. А. Современная психотерапия: Курс лекций. СПб.: Академический проект, 1997.

Бебчук М. А., Рихмаер А. Е. Симптом. Личность. Система. URL: http:// www.familyland.ru/library/sciencearticle/sciencearticle_66.html?-template=26 (дата обращения 12.10.2015).

Калмыкова Е. С., Кэхеле Х. Психотерапия за рубежом: история и современное состояние (краткий обзор) // Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 2. С. 88–99.

Кливер Ф. Слияние и дифференциация в браке // Теория семейных систем Мюррея Боуэна: Основные понятия, методы и клиническая практика / Под ред. К. Бейкер, А. Я. Варга. М.: Когито-Центр, 2005. С. 305–338.

Лаутербах В. Эффективность психотерапии: критерии и результаты оценки // Психотерапия: От теории к практике: Материалы I съезда Российской психотерапевтической ассоциации. СПб.: Изд-во Психоневрологического института им. В. М. Бехтерева, 1995. С. 28–41.

Психотерапия: Учебник. 2-е изд. / Под ред. Б. Д. Карвасарского. СПб.: Питер, 2002.

Черников А. В. Системная семейная терапия: Интегративная модель диагностики. Изд. 3-е, испр. и доп. М.: Независимая фирма «Класс», 2001.

Актуализация субъектного потенциала родителя во взаимодействии с ребенком[2]

А. Д. Андреева, Л. А. Бегунова (Москва)

[email protected] [email protected]

В статье представлен анализ субъект-объектных и субъект-субъектных коммуникаций в детско-родительских отношениях на примере частного случая психотерапевтической работы с родителем. Показано, что формирование объектного типа взаимодействия с ребенком, когда детско-родительские отношения направлены на подчинение родителю, на игнорирование внутреннего мира детей, что связано с повторением родителем семейного сценария, его личностной незрелостью и дисфункцией родительской ответственности. В ходе психотерапевтической актуализации субъектного потенциала родителя скорректирован тип взаимодействия родителя с ребенком, усвоенный первым в его родительской семье. Поставлена проблема диагностики уровня субъект-объектности в детско-родительских отношениях и актуализации потенциальных ресурсов субъект-субъектного типа взаимодействия в семье. Обсуждается феномен родительской ответственности, способствующей развитию личности ребенка и стимулирующей достижение им более высоких результатов.

Ключевые слова: родительская ответственность, дисфункциональная семья, детско-родительские отношения, образ семьи, субъект-объектный тип взаимодействия, субъект-субъектный тип взаимодействия.

Развитие субъектной парадигмы в постнеклассической психологии представлено системно-субъектным подходом и психологией человеческого бытия, которые естественным образом связаны с психологией развития и психологией семьи (Сергиенко, 2008, 2011; Знаков, 2013; и др.). На современном этапе в социальной и клинической психологии семьи существует множество теоретически разнородных подходов к объяснению механизмов функционирования семьи как системы, раскрывающих особенности супружеских и детско-родительских отношений, причины семейных конфликтов и разводов (Варга, 2001; Лидерс, 2007, 2011; Никольская, 2015; Эйдемиллер, 2003; и др.).

Эволюционный подход предполагает развитие субъектности с самых ранних этапов психического развития человека. Е. А. Сергиенко подчеркивает, ссылаясь на труды А. В. Брушлинского, что раскрытие природы целостности субъекта указывает «на неразрывную взаимосвязь природного и социального на всех стадиях развития человека, начиная с пренатальной стадии, когда появляются самые первые, простейшие психические явления у еще не родившегося младенца» (Сергиенко, 2002). В ряде исследований представлены данные о зарождающейся субъектности детей, их способности организовывать психологические ресурсы для достижения цели, и подчеркивается роль средовых факторов, среди которых особенности родительского отношения влияют на скорость и траектории развития контроля поведения (Виленская, 2008; Сергиенко, 2013).

В. В. Знаков определяет предмет психологии бытия как «смысловые образования, выражающие ценностное отношение субъекта к миру» (Знаков, 2013). Приоритетным здесь становится изучение целостных единиц событий, «в которые субъект попадает при взаимодействии с другими людьми и которые отражаются в его внутреннем мире» (Знаков, 2013). Системное отношение субъекта психической активности (человека или другого существа) и окружающей среды, представляющей ее субъекты, является методологическим основанием экопсихологического подхода к развитию психики (Панов, 2014). В рамках системно-субъектного подхода субъект-субъектная или субъект-объектная коммуникация представляют коммуникативную функцию субъекта (Сергиенко, 2011, 2012). В. В. Знаков, раскрывая понятия субъект-объектных и субъект-субъектных коммуникаций, рассматривает их в связи с выраженностью маскулинных и фемининных признаков человека и макиавеллизмом. Люди с выраженными маскулинными качествами склонны к субъект-объектному типу коммуникаций, т. е. они чаще интерпретируют слова других людей «как проявление излишней опеки над собой, стремление командовать, манипулировать», подозревают, «что другие люди обращаются с ним/ней не как с равноправной личностью, субъектом познания и общения, а как с «вещью», объектом, не имеющим своего внутреннего мира, который следует принимать во внимание и уважать». При выраженности фемининных признаков люди ориентированы на диалогическое общение, которое «включает убеждение человека в том, что, если собеседник что-то говорит, то он обращается к нему как равноправному партнеру, подлинному субъекту общения», т. е. преобладает субъект-субъектный тип коммуникации. Люди с высоким значением показателя макиавеллизма больше склонны понимать высказывания по субъект-объектному типу, а с низким значением – по субъект-субъектному (Знаков, 2002). В. И. Панов выделяет три типа экопсихологического субъектного и объектного взаимодействия, где за субъектность принимается активность (инициативность), а за объектность – реактивность (формальность) взаимодействия: 1) объектно-объектное, т. е. формальное общение; 2) объектно-субъектное или субъект-объектное, когда лидер в позиции субъекта подчиняет себе объект; 3) субъект-субъектное, когда обе стороны активно взаимодействуют друг с другом (Панов, 2011). Таким образом, в зависимости от разных ситуаций, в которых оказывается человек, может меняться его тип взаимодействия с окружающими, однако существуют личностные предпосылки к преобладающему типу взаимодействия субъект-объектному и субъект-субъектному (Знаков, 2002).

Семейная среда рассматривается как многомерное социальное образование (Панов, 2011). Исследование особенностей модели семьи как социального института и как генетически первичной среды воспитания ребенка необходимо для определения направлений психологической поддержки (Вовчик-Блакытна, 2012). Исследования семейной среды в качестве основы для развития и реализации регуляции поведения, проведенные с позиций системно-субъективного подхода, подчеркивают значение повседневного взаимодействия между родителями и детьми, в них обращается «внимание на родительскую ответственность за собственное поведение, самоорганизацию, саморегуляцию, которые могут являться основой для адаптации и жизненной уверенности их детей» (Ковалева, 2012). Фактором риска личностного развития ребенка и его субъектности может выступить переживание чувства эмоциональной отчужденности родителей, а также любое воздействие на него со стороны воспитателя, когда ребенок выступает в качестве объекта каких бы то ни было психологических воздействий: например, перфекционистских (Андреева, 2015), т. е. взаимодействие ребенка и среды осуществляется в субъект-обьектном типе или, по определению Е. О. Смирновой, предметном (Смирнова, 2010). Поэтому остаются актуальными исследования возможности снижения данного фактора риска, т. е. объектного типа родительского отношения к ребенку.