— Ну что, Эрик, не знали ваши о базе? Теперь не представляю даже, что от твоей планеты останется. Не думаю, что твои хозяева станут беречь ее в войне. Или после войны, если выиграют. Зеруссы всем чужакам вырезают мозг и в резервации сажают, — он невольно оскалился: — И правильно, наверное, делают.

— Я… — взгляд Эрика забегал. Наверное, боялся, что его сейчас убивать будут. — Кто такие зеруссы? — прошептал он. — Почему хозяева?

Т”ихарг вывел аэробот на орбиту и отстегнулся, не сводя взгляда с Эрика.

— Наглый хуманс, — прошипел он, выдергивая его из кресла. — Ты думаешь, я не знаю, что ты взорвал Лос-Анджелесский космопорт, чтобы отвлечь нас от зерусского вторжения?

— Это просто случайность! — выкрикнул Эрик, хватаясь за его руки. — Я просто встречался там с друзьями, Т”ихарг, а на меня напали рейнджеры. Я ни в чем не виноват.

И Т”ихарг подтащил его к панели управления и ткнул мордой в инфопортал, открывая полицейские ориентировки. Он сам не знал, зачем это делал. Наверное, для того, чтобы Эрик перестал прикидываться его безобидным питомцем (тем, что так жарко краснел и извивался, когда Т”ихарг ласкал его дырку, тем, кто так преданно целовал его руки и яйцехуй, ползая на коленях). Чтобы показал, наконец, свое истинное лицо врага.

— Смотри, хуманс, аналитические системы слежения вычислили тебя. Вот снимок трансформированной “жужелицы” в твоей жопе, вот показания датчиков с локацией взрыва, а вот ты, заходящий на место этой самой локации за две минуты до инцидента, — он встряхнул Эрика за ошейник. — А вот ты выбегаешь через пять минут позже.

Эрик молча глотал воздух.

— А вот тут количество жертв твоего взрыва. Восемьдесят девять мирных, законопослушных хумансов, — Т”ихарг открыл ссылку, и перед ними всплыли голографии: — Смотри, ты всех их убил, и, насколько я помню ваше законодательство, тебя бы посадили за это до конца жизни. Но если твои хозяева захватят Землю, ты станешь героем, не так ли? Может быть, тебе даже сохранят мозг, — Т”ихарг засмеялся, увидев, что из глаз Эрика потекли слезы, как будто его били.

— Мне сказали, что это бомба-вонючка, я не хотел никого убивать, — прошептал он.

— Не переживай так, — оскалился Т”ихарг, перебирая последние сводки. — Подумаешь, восемьдесят девять хумансов. Лос-Анджелесский космопорт был не единственным взорванным объектом. А прямо сейчас у вас на орбите идет война, и горят города и леса, и гибнет множество хумансов. Ты молодец, все правильно сделал.

По внутренней связи поступил вызов, и Т”ихарг отбросил Эрика в сторону. А потом подобрал и пристегнул к креслу. Не стоит недооценивать врагов, даже если они — мягкие и голые хумансы.

— Эй, ребята, кто жив, — спросил Ли”Одхарс, один из рейнджеров. — Ли”Одхарс здесь.

— Т”ихарг здесь.

Он выслушал перекличку до конца, а потом спросил:

— А где Гаргус?

— Он погиб, — холодно отозвался высокородный Р”иох”Аран. И после некоторого молчания добавил: — Прикрывая меня.

Т”ихарг задохнулся воздухом так же, как Эрик пару минут назад.

— Трудно, — сказал он и запнулся. А потом с трудом продолжил: — Трудно представить смерть более достойную. Чем защищая вас. Высокородный Р”иох”Аран.

— Действительно, — ответил высокородный Р”иох”Аран после очередной длинной паузы. А потом вдруг рявкнул: — Избавь меня от своей лжи, Т”ихарг! — и отключился.

Т”ихарг некоторое время сидел, пытаясь вспомнить Гаргуса, каким тот был в Школе и после. Но в голове была только пустота. У Гаргуса никогда не хватало денег, и Т”харг всегда за него платил.

Он поглядел на вздрагивающего в кресле Эрика и усмехнулся:

— А деньги за твой контракт пошли на нужды зерусской агентуры?

— Нет, — замотал головой Эрик, — маме на омоложение и нового ребенка.

Т”ихарг только головой покачал на это очередное бесстыжее вранье:

— Больше семи миллионов хешей? На эти деньги можно было бы сотню ф-хумансов трансформировать хоть в бегемотов. И заделать им хумансят.

***

— Что вообще происходит, Т”ихарг? — я бессильно дергался в кресле, и Т”ихарг, ухмыльнувшись, пристегнул мне и ноги тоже. А потом молча придвинул информационный экран, и я уставился в него, только чтобы не думать о произошедшем.

Восемьдесят девять человек. Я убил их своими собственными руками, точнее, жопой, пронеся в ней смерть в космопорт. Это все ради свободы и светлого будущего, ради… Восемьдесят девять человек погибли во имя неизвестно чего, откуда вообще в моей голове взялись мысли о революции и свержении центаврийской диктатуры, а? Мне же всегда было наплевать на политику и правительство.

Пока мама не продала меня центаврийцу.

Пока я не напился тогда с Сэнди.

Стоп.

Как она вовремя подвернулась, и как удачно мне в руки попал планшет для связи с ней. Который дала мне Райт.

Мысли вспыхивали одна за другой, но я никак не мог уловить суть — казалось, голова моя набита кишащими центолотлями. Одно я понял совершенно точно.

— Меня наебали, — сказал я.

Т”ихарг оскалился и переключил канал на человеческие новости:

— Любуйся.

И я стал смотреть, решив оплакать свою участь позже. На Земле шла война. Репортажи сменялись один за другим, все взрывалось и горело. Изображение передо мной расплывалось от слез.

— Я не виноват, — сказал я, сам не зная, зачем. Может быть, мне хотелось объяснить все Т”ихаргу перед тем, как он прикончит меня. — Я случайно встретил свою бывшую, то есть не случайно, наверное, и попросил ее помочь мне расторгнуть этот чертов контракт.

Если я вспомню все по порядку, сумею понять…

— Что не так с твоим контрактом?

— Меня продали, — я дрожал от холода. Я даже не мог обхватить себя руками и хоть немного согреться, потому что был прикован к креслу, и еще я так и остался голым – одежду с меня сорвали рейнджеры из космопорта. Раньше Т”ихарг заботился обо мне и не допустил бы такого. — Мама продала центаврийцу… тебе, а потом мне предложили спасение. Надо было только чуть-чуть помочь силам сопротивления. Внести свой небольшой вклад в общее дело. Случайно мне дали планшет, и я позвонил Сэнди…

Инфоэкран подернулся рябью и заморгал, а когда заработал опять, я замер с открытым ртом. Теперь там показывали балет.

Т”ихарг заржал:

— Безмозглые хумансы добрались до транслятора, — он провел пальцем по изображению несколько раз, переключаясь обратно. По экрану поползли центаврийские символы, а потом появилось с десяток голографий. — Ты помнишь, как выглядела эта Сэнди? Или она существует только в твоей голове?

Я не собирался никого выдавать. Пусть я подохну, дело наше будет жить и после моей смерти. Нашпигуют центолотлями и сбросят на яйцехуи — я не произнесу ни слова.

Т”ихарг показывал мне одно изображение за другим. Я узнал себя, Сэнди, Эмили и…

— …мама! — вылетело у меня против воли, когда я увидел ее. Внизу была подпись на центаврийском — Эрнестина Варгас. — Это какая-то ошибка, Т”ихарг. Это Дебора Уилхем, моя мама. Она никогда…

— Модифицированный ф-хуманс, кличка Арахна. Один из главарей террористической группировки “Свобода”, по последним данным являющейся агентурной сетью зеруссов, — донесся до меня голос Т”ихарга. — Личность была нераскрыта до самого конца, обнаружил себя лишь во время зерусской интервенции. Ориентировка на поимку или уничтожение имеет активный статус. То есть, жив пока твой ф-родитель, Эрик, не успели поймать.

Что я знал о своей матери все эти годы, кроме того, что она внезапно заявлялась ко мне в интернат на денек, а потом опять исчезала. Кроме того, что она любила мужиков моложе себя и косметические клиники? Я не знал о ней ничего. Может быть, моя продажа изначально была частью их плана? Теперь я даже не был уверен в том, кто они такие — повстанцы (да здравствует свобода!) или неведомые зеруссы.

Мамино лицо дрожало и расплывалось передо мной, а потом начало медленно гаснуть.

Т”ихарг тряхнул меня, прикладывая к моему лицу медицинскую маску:

— Дыши, Эрик, вдыхай и выдыхай.