Он ищет в базе данных те чертовы стихи, не находит и пишет Алензу. И тот присылает множество их, все на древне-дальском, оказывается, Эрчер прекрасно его знает. Он жадно читает, пытаясь вспомнить кусочки прошлой жизни, которая, наверно, и не достойна воспоминаний, он видел документы — родители от него отказались, потом детский дом, летное училище, двадцать три года работы на одной гражданской линии…

Он слышит щелчок двери и спешит навстречу Рихарду. Тот все такой же горячий, Эрчер прижимает его к стене в прихожей, жадно целует и шепчет на ухо: “Хозяин”. Это тоже их маленькая тайна, это слово.

Рихард упирается ему в плечи, сжимает сильно, до синяков, наверно, а Эрчер возится с его ремнем, нетерпеливо сдергивает брюки, разворачивает к себе спиной, опускается на колени. Он кусает Рихарда за задницу, добравшись до вожделенного тела, разводит ягодицы руками и лижет сжавшийся вход, проталкивая язык как можно дальше. “Хоть на километр”, думает он и хочет пройти хозяина насквозь, весь путь до самого горла, забраться к нему под кожу и ладонью ощутить биение сердца. Но он сдерживается, мнет и ласкает, пока Рихард в его руках не становится податливым и расслабленным.

— Давай… — шипит Рихард, и Эрчер закрывает ему рот ладонью, и тот облизывает и покусывает его пальцы, пока Эрчер втискивается в него.

— Люблю тебя, люблю, мой господин, — повторяет Эрчер, трахая Рихарда у двери, и в этих обращениях тоже скрыта невыносимая порочность их общей тайны.

…У Рихарда красивые руки, и за обедом Эрчер ловит их, проводит пальцем по запястью.

— Дай пожрать уже, — смеется Рихард, но руки не отнимает.

И Эрчер садится на пол и ставит его обнаженную ступню себе на колени, гладит щиколотки под серыми домашними брюками.

— Щекотно.

— Можно тебе перед сном массаж ног сделать, — Эрчер невольно понижает голос, — хозяин?

Рядом с Рихардом его не мучают ни призраки шестеренок, ни обрывки воспоминаний, и даже сводящая с ума загадка древне-дальских стихотворений кажется забавным недоразумением.

— И зачем ты учил этот древне-дальский, — смеется Рихард, — девчонкам пыль в глаза пускать?

— Наверное, — улыбается Эрчер немного растерянно и грустно, — я не помню. Неужели я мог предать Родину, Рихард…

— Тебя заманили, — отвечает Рихард уверенно, в который раз.

И Эрчер ему снова верит, почти.

— А зачем ты убил моего кота? — вдруг вспоминает он то, что хотел спросить уже давно, но все время забывал.

— Я его не убивал, Эрчер, — отвечает Рихард, помолчав. — Ты сам его придушил. По пьяни.

И Эрчер вздрагивает, вдруг четко вспомнив, как обмякло и перестало царапаться теплое пушистое существо у него в руках. Как же он забыл.

— Не расстраивайся, ты тогда еще просто после операции не оправился, — пальцы Рихарда перебирают его волосы, и Эрчер расслабляется.

Рихард Терге

Рихард бесцельно бродил по их отсеку. Совсем как Эрчер в моменты просветлений, в последнее время они случались все чаще. Это радовало и немножко пугало, вдруг тот все вспомнит, Камиллу и бандитов, и собственное сопротивление. Пожалуй, Рихард отправил бы его на повторную коррекцию, ведь невозможно представить, что Эрчер перестанет его любить. И принадлежать, эти их игры так заводят, Рихард даже испытывал смутную благодарность к доктору Селенцу за его несмешную выходку с импринтингом. Оказывается, после коррекции может возникнуть любовь к конкретному человеку, а не только к Родине. И это самые настоящие чувства, стабильные, в который раз убеждал себя Рихард.

— Я скоро улетаю на задание.

— Когда вернешься? — Эрчер поднял взгляд от читалки и нахмурился.

— Секретная информация, могу вообще не вернуться. Ты же будешь помнить меня, дорогой?

— Буду, — чистосердечно ответил Эрчер. — До самой смерти.

— Это хорошо. Мы с тобой проведем на Альвейме неделю, — Рихард заулыбался. — Сюрприз. Четыре дня на океане, а остальное время у моих родителей, познакомлю тебя.

— О, и как ты меня им представишь? — Эрчер все также издевательски серьезен, никогда нельзя понять, шутит он или нет.

— Как свою невесту, — в тон ему ответил Рихард и подумал о новых эрчеровых друзьях, надо присмотреться к ним получше. — Но от всех остальных придется тщательно скрывать нашу связь, ты же знаешь.

— Знаю… Я совсем не помню Родину.

— Ничего страшного, вспомнишь, — уверенно сказал Рихард. Как все же не хотелось оставлять Эрчера одного на базе, ведь даже настоящее чувство может угаснуть в разлуке. Или Эрчер по глупости подставит кому-нибудь задницу. Впервые Рихард тяготился долгом перед Родиной, и это было так гадко.

А среди ночи его разбудил срочный вызов, Рихард выпутался из объятий и принялся одеваться. Эрчер даже не проснулся, подгреб под себя подушку и дрых дальше. “Спи, я быстро”, он чмокнул его в висок и подоткнул одеяло.

***

Рихард почему-то считал, что обязательно войдет в артейскую группу, но планы командования поменялись внезапно. Товарищи отбыли на Артейю без него, и теперь оставалось только ждать открытия подпространственного канала, чтобы ввести планету в резонанс с нейтронной звездой. Это приводило Рихарда в настоящий трепет, Альвейм непременно станет первой Свободной Объединенной республикой, не то, что эти разобщенные планетки Конфедерации. Загнивающие.

— Лонгдаль — вот ваша цель, — Гроск, как всегда, вертел перед собой изображение. — Одна из старых колоний, подлежит захвату. Маяки, вероятно, придется доставлять по частям как коммерческий груз. Скорее всего, после первого планетарного уничтожения лонгдальцы предпочтут сдаться, но ультиматум не должен выглядеть пустой угрозой.

— Слава Альвейму, — брякнул Рихард, совсем как Эрчер, тот говорил это постоянно, даже в постели выкрикивал.

А еще он подумал вдруг о ночной тревоге, приборы зафиксировали движение в лаборатории, где хранились маяки. Но это оказался всего лишь кот, эти твари каким-то образом выходили в изнанку, хаотично перемещаясь между узлами входа-выхода, и ничего им не было.

Комментарий к Глава 9

(*) Аленз переводит на альвеймский стихотворение Эдгара Аллана По, “Аннабель Ли”

========== Глава 10 ==========

Эрчер Веллинг

Эрчер задраил люк, проверил герметичность и безопасность, все по инструкции. А потом отошел в дальний угол отсека. Там, под компрессионным изгибом, стояли два пластиковых блюдца, сейчас пустые. Он вытащил из широкого кармана летного комбинезона коробку с ланчем и положил кусок колбасы в блюдце помельче. А в глубокое налил сливок из круглой коробочки и замер, ожидая появления кота с изнанки. Это было очень красивое зрелище: полупрозрачная рябь в пространстве образует контуры маленького хищного тела, еще мгновение — и вот кот приземляется на мягкие лапы и аккуратно принюхивается к угощению.

Но сегодня никто не пришел, и Эрчер, тщетно прождав полчаса, покинул ангары.

— Привет, Аленз, — он кивнул, проходя мимо товарища.

Тот поднял глаза от диагноста и улыбнулся:

— Пообедаем завтра вместе, а Эрчер?

Аленз часто забегал в летный отсек — иногда по работе, а иногда — просто потрепаться, и Эрчер недавно решил, что его можно называть другом.

— Извини, я завтра улетаю. В отпуск, на Альвейм, — он изобразил любезную улыбку, ему казалось, что в последнее время улыбки у него вполне удачно получались.

— О, повидаешь Родину, — заулыбался в ответ Аленз, — завидую тебе.