-- Шин, так что?

-- Согласна, -- вновь покраснев, буркнула девушка и, улыбнувшись самыми уголками губ, выскочила из-за стола, направившись к раздаточному столу.

-- Надолго сёстры приедут?

-- Дня три-четыре, наверно, может, немногим дольше, -- улыбнулась Рина, явно уже предвкушающая скорую встречу. -- Если хочешь, познакомлю.

-- Обязательно, -- кивнул я. -- А много их?..

-- Родных две, Иртыш и Енисей. И ещё три систершипа, Амур, Печора и Ангара. Эти -- между собой сёстры, но нам не родственницы. Но тоже классные сестрички, всем бы таких, -- искренне рассмеялась Карина.

Динькнуло оповещение и Рина отправилась вслед за Муракумо.

Впрочем, Шин вернулась довольно быстро, с чашечкой сухих безе и кружкой чая. Понравились в своё время девушке эти близкие родственники зефира, передержанные в жаркой печи до состояния камня. Теперь нет-нет, да и закажет их, потом ходит, хрумкает, благо, покрывают их специальной версией глазури, устойчивой к нагреву. Вот и получается некий аналог семечек, только сладкий.

Свирь вернулась с внушительным пакетом, судя по запаху -- с горой свежайшей выпечки и целой коллекцией стаканов-непроливаек.

-- Минут через десять уже подъедут, -- пояснила Карина, ссыпая в пакет остатки булочек. -- Так что побежала я, не теряйте и не теряйтесь.

Управившись с упаковкой пищи, Свирь поочерёдно поцеловала нас в щёки:

-- Увидимся на занятиях, леди. Или в онсэне, если мы сегодня до него дойдём. Ника, если что, ты знаешь, где запаска постельного лежит. И это... -- девушка подмигнула и заботливо поправила мой галстук. -- Не проспите, пожалуйста. Я в вас верю!

Снова расцеловав меня и Шин, Карина, задорно сверкнув зеленющими глазами, подхватила пакет и скрылась в темноте кафешечного задверья.

Я покосился на явно подвисшую Шинджу:

-- От така хурма, робяты... Шин, угостишь безешкой?

***

Всех вещей у Муракумо -- тощий рюкзачок. В принципе, её подход мне нравился: не типичный женский, когда на горнолыжную базу на пару дней берут пару комбезов, шубу, куртку, запасную куртку, любимый свитер, удобный свитер, свитер для выхода в свет, свитер, связанный бабушкой, платье вечернее, платье коктейльное, лёгкое платье-тунику, ботинки, сапоги, коробку туфель и босоножки про запас, и ещё чемодан косметики до кучи.

А Шинджу руководствуется рационализмом. Лишнее оставила у себя, удовольствовавшись минимальным комплектом: сменка белья, форма и запаска, кофр с гидрокомбезом, пакет постельного, гигиенический набор. Всё. Идеальная девушка! С такой и в горы, и по степям пойти -- в радость.

Грейс, после онсэна завернувшая со мной сначала в курилку, а потом и на кружку кофе в комнату, не показала и виду, что удивлена. Приветливо кивнула Муракумо, подмигнула мне и принялась сооружать ударно-расслабляющую порцию кофеина для Шин.

Я честно выпрашивал у Гнейзенау рецепт, смотрел, запоминал и даже синхронно повторял -- но нифига. У Грейс получается мягкий, чуть терпкий кофе с тонкими нотками корицы и едва ощутимым привкусом апельсиновой цедры. У меня -- простой кофе с корицей и оранжевой крошкой со вкусом сладкого цитруса. Магия, не иначе...

Приготовив кофе, немка в два глотка закончила со своим:

-- Никки, тебе ещё кружечку сделать?

-- Благодарю, Грейс, но больше в меня не влезет...

-- Влезет, влезет, -- уверенно закивала Гнейзенау. -- И ещё чуть-чуть поместится.

Я сдался:

-- Ты и кирпич уговоришь взлететь, Грейс.

-- Люблю, умею, практикую, -- с загадочным видом кивнула сероглазая красавица, приступая к божественному акту сотворения новой порции изумительно вкусного напитка.

Сделав кофе и для меня, Гнейзенау уточнила время и, наскоро распрощавшись, отправилась к себе.

-- Хорошая она, -- вздохнула Шинджу, вдыхая кофейный пар и сладко жмурясь от удовольствия.

-- Не спорю, замечательная.

-- А можно... вопрос, флагман?

И снова Шин за старое... Но, похоже, девушку уже не исправить: нахваталась плохого, да и срослась с ним.

-- Задавай, Шин.

-- Я знаю, что Рина не умеет ревновать... Да и в целом, как она говорит, милашек много не бывает... Но, раз так... Хм... -- Муракумо зарделась и, скрывая неловкость, надолго припала к кружке, мелкими глоточками смакуя кофе. Наконец, собралась с мыслями, глубоко вдохнула, медленно выдохнула, и -- выпалила одной очередью: -- Никки, я также вижу, что Грейс нравится и тебе, и Рине, а потому не понимаю -- почему я, а не она?

Я покрутил чайную ложечку в пальцах, стараясь поймать на неё свет лампы и перенаправить его на жалюзи. Тщетно.

-- Видишь ли, Шин... Это называется -- неправильная постановка вопроса. Не мы выбираем, нас выбирают. А Гнейзенау... Неужели ты не замечала, что всё её внимание направлено только и исключительно на Тихоню?

Шинджу с задумчивым видом потеребила кончик короткого хвостика.

-- Мне казалось, что это какие-то особенные игры в статус, характерные для Европы, а потому непонятные мне. Да и Ари так старательно делает вид, что не замечает всех усилий и стараний Грейс, что невольно задаёшься вопросом, а не на публику ли это игра?

Я отрицательно покачал головой:

-- Нет здесь игр. Тихоня и вправду не интересуется нашей очаровательной немкой, ей и с Ками хорошо.

-- Не знала... -- протянула Шин. -- Бедняжка Грейс...

-- Полностью согласна, -- кивнул я. -- Но другие ей в данный момент не нужны.

-- Жалко, -- вздохнула Муракумо, допив кофе и заглянув в пустую кружку. -- А руки у неё, как говорят у вас в Империи, золотые.

-- Есть такое, -- освободив свою тару, собрал кружки. -- Я пока посуду помою, а ты располагайся, хорошо?

Пару минут спустя я вернулся и слегка подофигел. Девушка успела за это время не только расправить постель, повесить вешалку с формой и поставить планшет и смарт на зарядку, но ещё и переодеться. Мягкие тапочки на босых ногах, неуставные бирюзовые трусики-шортики, да стандартная нижняя майка на босу грудь.

-- Шин, ты настоящий електровеник, -- отвесил я изящный и изысканный, как чугунная крышка коллектора, комплимент. Впрочем, Муракумо это ничуть не обеспокоило и не напрягло, она лишь мило порозовела и опустила глаза. Ну, после активного общения со Свирью, Катариной и Софьей -- иного ожидать было бы глупо. -- Ложимся?

-- Да, -- кивнула девушка, присаживаясь на краешек кровати Карины.

Раздевшись, я выключил свет и с удовольствием вытянулся на прохладных простынях. По телу растекалась сладкая усталость, во рту не торопился исчезать привкус апельсина и корицы, снаружи завывал ветер, а мне было хорошо.

-- Флагман...

-- Да, Совушка?

-- Можно, я жалюзи открою?

Я не удержался от улыбки:

-- Только не говори, что боишься темноты.

-- Не боюсь, -- тихо ответила Шинджу. -- Это глупо. Мне просто нравится смотреть, как падает снег. Не уверена, но, кажется, от этого я легче засыпаю.

-- Не вопрос, -- согласился я. За время, прошедшее с начала учёбы, я научился засыпать и при свете, и внутри жёсткого кунга, и на холодной земле, и даже на сыром песке береговой линии под нестройный плеск беспокойных волн.

Тонкая фигурка приблизилась к оконному проёму, смутно обрисованному пробивающимся снаружи переменчивым слабым светом. Прошелестели подъёмники, поворачивая ленты жалюзи и одновременно сдвигая их в сторону на манер штор. Шинджу, облокотившись на стол, некоторое время так и простояла, не сделав ни одного движения, потом беззвучно вернулась в постель.

А сон не шёл.

До меня долго не могло дойти, почему это так, и что тому причиной.

Да, Дева Флота спокойно может обходиться без сна три-пять суток, а абсолютный рекорд удерживают наша Эмден и Аквилла из Европейской Консолидации, обе продержались по десять с половиной суток... Но -- отсутствие необходимости спать и невозможность уснуть, всё же, разные вещи.

А потом до меня дошло.

Мне просто до жути не хватает ровного дыхания Рины, тепла её тела, по обыкновению прижавшегося спиной к моему животу, её горячих ладошек, во сне сжимающих мои пальцы...