-- Напрашиваешься?

-- Не напрягайтесь так, а то глаза вывалятся или лопнут.

-- Напрашиваешься, -- Гондолень со счастливой мордой лица азартно трёт руки. -- Итак. Невыполнение приказа. Неуважение к офицеру. Порча имущества. Дисциплинарочкой попахивает, дорогуша.

Чувствую, как рвёт тормоза, но остановиться уже не могу. Волна холодной ярости поднимается изнутри, распирает, нависает над нами огромным незримым монолитом.

Я не говорю -- шиплю. Но слова не сливаются в свист и голос мой спокоен.

-- Слушай сюда, Хоквуд. Орать ты можешь -- и будешь -- на своих двуногих. И приказы им же отдавать -- сдохнут, так ничего, Родина-Мать ещё нарожает. А у меня -- каждая девочка на счету, и цена им -- всей платины мира не хватит, чтобы хотя бы за одну расплатиться. Довожу до твоего скорбного, усечённого службой мировосприятия: с того света Дев Флота возвращать не научились. И благодаря таким феерически ебанутым приказам что в прошлом веке, что в этом -- погибло много достойных, уважаемых людей. Может, напомнить, сколько Дев, благодаря вашему ссаному сигналу, загнанному в подкорку, не вернулись из Гавайского рейда? А сколько канмусу осталось в море в результате операции по подавлению Лорелей? А Фолкленды? А Мадагаскарское побоище? Новозеландский разгром? Я могу ещё очень долго продолжать. Заявляю под запись, не буравь меня так взглядом, дырку всё равно не прожжёшь, а излучение работающей камеры и без аппаратуры чувствую, -- так вот, заявляю: выполнять этот и схожие приказы -- отказываюсь, равно как буду и впредь игнорировать сигналы, разработанные человеками для человеков.

У Гондоленя дёргается глаз. Кажется, ещё немного, и пена на губах нарисуется.

-- Дисциплинарное!

-- Да хоть сразу в Арктику отправляйте. Не вижу резона работать с теми, кто не ценит собственные дефицитные ресурсы.

-- К директору, живо!

***

Адмирал устало трёт лоб.

-- Николь, это же тренировка, а не боевой рейд, -- говорит спокойно, размеренно. На контрасте с майором -- небо и земля. -- Тут можно было бы и выполнить приказ, и придержаться означенного сигнала.

-- Считаю это невозможным. В записи всё изложено полностью и дополнений не требует.

-- Но ты ведь понимаешь, что это -- часть боевых реалий? Без неё никуда. Рано или поздно, но придётся использовать сигнал, хотя бы просто для того, чтобы не подставить остальных.

Я покачал головой:

-- Любая военная доктрина строится на таком забавном понятии, как возобновляемость кадрового состава и ресурсов. Что приемлемо для людей, не котируется в отношении канмусу. Мы, называйте как хотите, кадровый ли состав, или ресурсы -- продукт конечный и возобновлению в обозримом будущем не подлежащий. Там, где люди нарожают новых, нам на смену придёт пустота. И рано или поздно -- но последние из нас закончатся, и у человечества не останется особых вариантов, кроме как загнать термояд под мантию или методично вытравливать и испарять океаны обычным ядерным оружием. И всё, чего я хочу, это чтобы Девы жили как можно дольше. Чтобы твёрдо знали, что они -- не одноразовый расходник, что, случись беда, их будут стараться вытащить до последнего, а не оставят умирать посреди океана, прикрывшись приказами тех, кто уютно сидит в своём кабинете и воды никогда не видел. И потому, тащ Адмирал, я ещё раз повторяю: приказы подобного характера исполнять отказываюсь ввиду явно саботирущей компоненты, влекущей за собой отрицательное влияние на боевой дух и боеспособность Дев Флота.

Адмирал с плохо скрываемой грустью посмотрел на неприметное фото, теряющееся на фоне снимков кораблей, карт и портретов. Десяток девушек в парадной форме, и позади них директор.

-- Думаешь, не понимаю всей абсурдности слепого применения людских норм на аватары? Прекрасно понимаю. И мне от этого не менее больно, чем тебе или любой другой Деве. Школа -- ещё не армия, но и здесь субординацию требуется исполнять.

Желтоглазая сидит тихо, кажется, почти не дышит. Киваю на неё:

-- Субординация не подразумевает под собой перехода на личности и публичного оскорбления чести и достоинства. В конце-концов, мы не пехота и не внутренние войска, чтобы априори считаться пустоголовыми и не понимающими нормальный человеческий язык.

-- Вынужден согласиться, майор Хоквуд ежегодно перегибает палку.

-- Без последствий?

Адмирал, вздохнув, склонился над столом.

-- Эти сведения не уйдут никуда дальше вас, согласны? -- Дождавшись два синхронных кивка, директор продолжил: -- Психологи прекрасно понимают, что модель обучения, разработанная в Империи, на голову превосходит все наши начинания, но просто так поменять подход никто не позволит, излишне велика инерционность и консерватизм мышления в военном аппарате. Джеймс помогает собрать статистику несоответствия имеющейся модели обучения текущему положению вещей.

-- Не боится, что однажды кто-нибудь из Дев сорвётся -- и на этом для него всё разом закончится?

Директор улыбнулся самыми уголками губ:

-- Считает это сопутствующими, а следовательно, и приемлемыми потерями.

-- Значит, эта морока будет нас преследовать до самого выпуска?

-- Всё может быть, -- директор подтянул к себе тонкую стопку листов. -- Николай Первый, Муракумо, свободны. До конца дня освобождаю вас от занятий, секретарь завизирует распоряжение.

-- Разрешите вопрос, тащ Адмирал?

-- Слушаю, Николь.

-- Каково будет наказание?

-- Я ещё не решил. А пока -- идите.

Ты назначен быть героем...

В курилке пусто и хорошо.

И в голове -- пусто. Но не хорошо. С другой стороны -- и не плохо. Никак, в общем.

С моря идёт стабильный лёгкий тягун, солнце греет выставленные из тени ноги, в пальцах дотлевает забытая сигарета.

-- Ждёшь наказания?

Неожиданно. У Мутсу изящная трубка с колпаком, лёгкая, цвета слоновой кости.

-- Готов к труду и обороне, -- приветственно кивнув, стряхиваю пепел и выкидываю окурок. Щёлкает зажигалка, новая порция дыма лениво заполняет лёгкие.

-- Не бойся, -- сев рядом, Влада по-дружески толкает плечом в плечо. -- Максимум -- недельку на нарядах повтухаешь.

-- Я и не боюсь. Просто не понимаю, как можно очевидное не замечать.

-- Хумансы, -- философски протянула Влада, сквозь прищуренные веки наблюдая за серебрящейся на солнце морской далью.

-- На других курсах так же было?

-- Да. Хорнет отсюда услали в Штаты -- поймали в считанных сантиметрах от инструктора. Мне выписали две недели нарядов на кухне. Ане -- неделю на санитарных обработках бассейна и прилегающих территорий. Говорят, Эмден, Рипалс и Шернхорст в Европе тоже начудили, но это уже по категории непроверенных слухов. Каждый год находится горячая голова, в корне несогласная с имеющейся доктриной обучения.

Приятная у неё улыбка, располагающая.

-- Никогда бы не подумала, что Нагато и неподчинение могут быть совместимы.

-- Сестрёнка, конечно, до жути педантичная, но именно ей принадлежит авторство негласного девиза канмусу: "Иногда не-люди человечнее людей". Увы, многие этого не понимают.

-- Влада... Можно вопрос?

Мутсу хитро прищурилась:

-- Интересно, каким образом нас занесло сюда?

-- Настолько очевидно?

Девушка на несколько секунд окуталась ароматным дымом с тонкими нотками шоколада и цитрусовых:

-- Скажем так, вопрос не блещет оригинальностью. На самом деле всё просто: отец -- полномочный посол по военному взаимодействию, когда назначили сюда, решил перебраться всей семьёй. Вот прямо в самолёте, заходящем на посадку, нас сестрой и накрыло Пробуждением. Потеряли сознание людьми, а проснулись в лазарете -- уже Девами Флота.

-- И... давно вы тут?

-- Шестой год.

Я невольно присвистнул.

-- Староваты, да. Ещё немного, и песочком сможем приторговывать.

Выбросив очередной бездарно догоревший окурок, потянулся за следующей.

Дымит сигарета, серая струйка тянется вверх, завиваясь в колечки и язычки, и на высоте пары метров, окончательно доломанная ветром, растворяется в воздухе. Рядом попыхивает трубкой Влада, лаская обоняние ароматным дымом.