С поправкой на наши габариты -- адЪ вдвойне.

А уж каково приходится субмаринам -- лучше и не думать. Жалко девчонок: и на воде проблематично, и в привычной среде не развернёшься.

Лязг металла впереди, жалобный тонкий вскрик -- и сразу же сигнал от инструктора -- игнорировать павших.

Это ему легко приказать: игнорируйте. Легендарный сигнал обречённым "Следую своим курсом" -- и хоть тресни, а сойти нельзя.

Осматриваю свою эскадру -- из знакомых никого, девчонки страдальчески морщатся -- боевая связь Дев Флота не требует спецаппаратуры, и боль канмусу чувствуется всеми пусть и в изрядно приглушённом, но всё равно достаточном объёме.

Плотность обмена во внутренней сети возрастает -- жалко попавшую в своеобразную версию вьетнамской "волчьей ямы" девчонку, и сама она не выберется. Те самые рычаги и точки опоры -- короткие мы, нет возможности использовать конечности как нормальный лом, только потихоньку царапать, стараясь не провалиться глубже.

Короткий обмен мнениями с Грейс и Вольтой, от них -- далее по цепочке, и на дистанции прямого рывка я, "поскользнувшись" на ледяном горбике, споро сваливаю в сторону, для пущей убедительности пропахав брюхом и носом метров двадцать, надёжно вывалившись из ордера. Моя эскадра приходит в движение, перестраиваясь под повторную сигналку Гондоленя: новый флагман ведёт группу дальше, оставив меня в кильватере.

Убедившись, что внимание инструктора сосредоточено на остальных эскадрах, поднимаюсь на ноги -- делаю это неуверенно и нарочито медленно, имитируя лёгкую контузию. За это время первокуры успеют уйти на весьма неплохую дистанцию, что мне только на руку. Стараясь держать между собой и Гондоленем массивные бетонные блоки, парующие льдины и прочий хлам, быстро добираюсь до попавшей в ловушку.

Лицо смутно знакомое, имя ещё не запомнил.

-- Не шевелись, -- и девчонка слушается, сразу перестаёт дёргаться.

Голенные щитки экзоскелета помяты, нога прочно ушла в клин между вращающимися, скрытыми водой шипастыми катками. Крови нет, и то хорошо.

В этом и заключается проблема Дев -- попав в такую засаду, самостоятельно из неё не выберешься.

Взяв короткий разгон, влипаю боком в искрошенный бетонный блок -- и тот нехотя катится по заданному мной курсу. Совсем немного, конечно, но этого достаточно, чтобы девчонка смогла надёжно уцепиться за торчащие из выщербленных боков прутья арматуры.

-- Держись крепче, попробую расклинить.

Кивает, обеими руками сминая пятисантиметровые ребристые прутья.

Лом бы сюда...

Но чего нет, того нет.

Зато есть дурь, она же -- силушка богатырская.

В воде угадываются удерживающие механизмы валов, по сути -- станина и подшипник. Выбивать смысла нет -- шипы хитрые, короткие, но широкие, скорее даже, трапециевидные, как в промышленных мясорубках. Буду выбивать, ногу девчонке если и не сломаю, но точно трещины в кость посажу.

Значит -- проще убрать станину.

Калёный металл нехотя поддаётся на деформацию и разрыв, но -- поддаётся же! Надсадно пыхтит пневматика экзоскелета, пытаясь подстроиться под прилагаемое мышечное усилие, но я её старательно игнорирую -- сейчас она больше мешает, чем помогает.

Последнее усилие, и двадцатисантиметровой толщины кольцо всё же сдаётся, с натужным стоном лопается, и в моих руках остаётся измятый кусок железа в полторы ладони длинной.

Теперь уже проще, несмотря на то, что поворотный механизм основательно притоплен. Ломать -- не строить! И спустя секунд десять разорванное "ухо" кольца, выронив подшипник, окончательно сдалось. Сдвинуть выступающую часть вала -- дело совсем плёвое, чего там весу-то, едва ли на тонну наберётся.

Подойдя к блоку, ухватился за арматуру и вытащил девчонку на безопасное место. Та, всхлипывая, сползла по шершавому бетону и, бережно обхватив ногу, тихонько заплакала.

Щекотка в затылке -- как будто наэлектризованным шариком по волосам водят -- это кто-то из сестёр использует меня как ретранслятор диагностического устройства. Несколько секунд спустя приходит сигнал-осознание: всё в порядке, обыкновенный испуг, да незначительная гематома на голени. Ещё через несколько мгновений ощущение вежливого чужого присутствия покидает мою голову.

-- Так, давай-ка реветь будешь после захода, хорошо? Идти ты можешь, ничего страшного не произошло, -- подав ей руку, поднял девушку на ноги.

-- Так точно, флагман, -- кивнув, тыльной стороной ладони вытирает слёзы. С учётом общего количества грязи, собранного кожей -- зрелище ещё то. А глаза у неё красивые, жёлто-оранжевые. Даже неопределённо-бурого цвета грязь, полноценно улепившая и лицо, и волосы, не способна перевесить их мягкое, почти физически ощутимое внутреннее свечение.

Не дожидаясь команды, девчонка делает несколько осторожных шагов, слегка припадая на повреждённую ногу, но через полминуты уже вполне сносно передвигается, только на резких перестроениях, уворачиваясь от направленных струй воды и ветра, болезненно прикусывает губу.

***

-- Даже если ты сходишь с дистанции, ты, порочное порождение верфи и сейнера, обязана выполнять последний данный приказ!

Гондолень орёт, таращит глазёнки, распухшие жилы выступают на мясистой шее, а рожа приобретает сочный кирпичный оттенок. Стою, направив взгляд ему точно туда, где индусы рисуют третий глаз. На самом деле -- полезное умение, особенно если глаза немного расслабить и точку фокуса перенести куда-то в неведомые дали далеко за головой оппонента.

-- Последний приказ был -- двигаться к цели во что бы то ни стало. Сигнал "Следую своим курсом" я не отменял!

Пусть орёт, мне не жалко.

Может, всерьёз рассчитывает, что выволочка перед строем поднимет дисциплину? Наивный чукотский юноша. Хорошо, что не может подключиться к нашей внутренней сети, иначе наверняка бы уже, выпрыгнув из штанов и берц, сматывался бы по воде аки по суху.

Даже вечно позитивная Виктория фонила откровенным желанием оторвать бестолковку майору.

Я пялился куда-то в загоризонт сквозь незримую дыру во лбу Хоквуда и думал.

Интересно -- в инструкторы специально назначают потенциальных самоубийц, или просто нам такой весь из себя особенный достался?

-- Повторяю: в соответствии с приказом, ты должна была подняться и нагонять свою эскадру! А не помогать, бросив всё, этим полутора метрам недоразумения!

Желтоглазая стоит рядом подавленная и осунувшаяся. Не знаю, как она сумела изолироваться от сети, но -- её не ощущается. Зато чувствую, как её кожа буквально горит. Девчонке стыдно. И за то, что попалась в ловушку, и за то, что из-за неё огребают другие, и за то, что её так именуют перед всем курсом.

А про полтора метра он реально перебрал -- девушка на полголовы ниже меня от силы.

-- А механизм кто чинить будет?! Я? Он после твоих игр восстановлению не подлежит!

Пусть орёт. Есть ненулевая вероятность, что охрипнет и настроение некоторое время портить не сможет.

-- Что молчишь?! Отвечать, когда спрашивают!

Я пожал плечами:

-- Новую ловушку поставят.

Физиономия Гондоленя стала практически бордовой:

-- Молчать, когда спрашивают! Я про сигнал и про этот выкидыш судостроения! -- и пальцем показывается прямо в нос девчонке. Скосив глаза, вижу, что желтоглазая на пределе.

Может, это и послужило триггером. А может, просто задолбало выслушивать ор Хоквуда.

-- Ещё раз оскорбишь мелкую -- я тебе лицо обглодаю.

Говорю тихо, так, чтобы дальше нас троих звук не ушёл, но среди остальных девчонок поднимается внутрисетевой нездоровый кипиш. Ну да, всё верно, у аватар ПЛО, РЭБ и субмарин слух и без усиливающей аппаратуры не в пример острее человеческого.

-- Ника, дисциплинарку же вкатают, -- почти стонет откровенно переживающая Свирь.

А майор, переварив сказанное, начинает трястись, совсем как те мелкие карманные собачки, у которых от собственного лая инфаркт случается.