Шлемы Призраков были из чёрной стали со встроенными визорами. Внутри у них имелся кожаный подшлемник, размер которого регулировался подбородочным ремешком. Края подшлемника заправлялись под воротники и застегивались на молнию. Баллон, закреплённый на разгрузке спереди, будет подавать кислород в шлем в ходе десантирования.

Наконец, им взвалили на спины прыжковые ранцы, зафиксировали и запитали для окончательной проверки. Основное вооружение было закреплено поперек груди. Страховочные ремни осмотрели еще раз. Кершерин произнёс краткую, но проникновенную молитву за них всех.

Призраки немногое могли увидеть, а услышать – и того меньше, за исключением потрескивания вокса. Под весом снаряжения было трудно ходить, и они шаркали кругами, неуклюже давая друг другу пять на удачу.

Как только четверо фэнтинских десантников приготовились – эта процедура заняла куда меньше времени, обслуживающая команда сопроводила их по пятой лётной палубе «Разящего» к четырём «Мародёрам» и занесла внутрь на руках.

- Фес! – услышал Майло стон Адаре. – С меня уже довольно.

«Мародёры», используемые для высадки, были полностью разоружены для выполнения задачи, за исключением носовых орудий. Обычно им требовалось шесть членов экипажа, включая стрелков, но в этот раз их экипаж включал лишь двух человек из лётного персонала – пилота и навигатора, которые заменяют остальных. Носовые орудия перевели под управление пилота, а навигатор должен координировать высадку вместе с офицером-десантником на борту. Экипаж уже был на местах в кокпите над кабиной, завершая последние проверки и благословения.

Члены отряда выгрузили свою нелёгкую ношу на голый пол кабины.

Вылеты прошли гладко. Орнофф посчитал это добрым знаком. Один «Магог» буквально только что вернулся, доложив, что бомбы сброшены, а другой прервал выполнение задания, воксировав о критическом отказе приборов. Первый благополучно сел на взлётной палубе «Зефира». Второй, вероятно, ослепший, пролетел мимо дирижаблей и ушёл на восток, в горящие облака. Его больше не видели.

Налёт начался всего с двумя авариями. Это был лучший показатель с начала бомбардировок Уранберга. На мостике «Зефира» Орнофф испытывал нарастающую уверенность. Он призвал старшего экклезиарха дирижабля и приказал провести импровизированную благодарственную службу.

Перелёт сопровождался большим шумом, холодом и турбулентностью, чем тот, что запомнился Призракам в ходе высадок на Сиренхольм. Они были гораздо выше и шли значительно быстрее. Вскоре после резкого набора высоты, когда температура воздуха и давление в кабине упали, и изморозь покрыла металлические поверхности, все бойцы начали ценить многочисленные слои своей одежды.

За иллюминаторами открывался удивительный вид, несмотря на малое их количество и ограниченный визорами шлемов обзор. На борту каждого «Мародера» имелся работающий тактический экран офицера, который заливал темноту кабины прохладным зелёным светом, отображая подробную схему строя налёта.

В группе «Ларисель-1» Варл подался вперёд, борясь с весом своего тела. Он включил вокс и обратился к фэнтинцу Унтеррио, который настраивал экран.

- Это – волны бомбардировщиков?

- Ага, - ответил Унтеррио. Даже используя вокс, он повышал голос, чтобы перекричать шум двигателей и постоянный рёв ветра. – Мы здесь, в этой цепи.

Варл присмотрелся, пытаясь сфокусировать взгляд через линзы визора. Он понял, что каждое мутное изображение, получаемое от сигналов радара, состояло из сотен точек и сопровождалось числовым символом.

- Все машины имеют свой код системы «свой-чужой», - объяснил Унтеррио. – Это помогает нам быстрее находить врага. Было время, когда вражеские стервятники, скрывавшиеся в облаках, могли прокрасться в звенья бомбардировщиков и выжидать своего часа, идя в строю, выбирая жертвы. Теперь, если не дал код, то ты – законная добыча.

- Усёк, - сказал Варл.

Все стало ясно. Он оглядел кабину и увидел остальных членов первого отряда – Бэнда, Вадим и Бонин вслушивались и с интересом смотрели.

- Где остальные десантные машины? – воксировал Вадим.

Унтеррио поднял затянутую в перчатку пятерню и указал точки на экране.

- Это – «Ларисель-4», сержанта Маколл. Это – аппарат сержанта Адаре, «Ларисель-3». Здесь, просто скрытый за значком флотского «Мародёра»… «Ларисель-2». Птичка капрала Мэрина.

Варлу потребовалось несколько секунд, чтобы понять изображение на скачущем, мерцающем экране. Казалось, что четыре десантных машины были рассредоточены среди волны бомбардировщиков.

«Мародёр» накренился, и показалось, что его двигатели замерли и неровно заработали.

- Что это было? – воксировал Варл, его голос на канале звучал сухо и жёстко.

- Турбулентность, - ответил Унтеррио.

В группе «Ларисель-3» рядовой первого класса Кардинал давал подобные разъяснения по данным на экране для Майло и Дойла. Несса и Адаре, похоже, полностью абстрагировавшись от мира, играли в камень-ножницы-бумагу. Их смешки разносились по вокс-сети, когда их облачённые в толстые перчатки руки выбрасывали повторяющиеся жесты игры.

Ларкин жалел, что здесь нет иллюминатора, в который можно было смотреть. Он сидел на голом полу кабины самолета, несущего группу «Ларисель-2», и глядел на остальных. Кершерин изучал круглый дисплей целеуказателя. Кёрен и Мэрин болтали. Маквеннер выглядел так, будто заснул.

- Сколько ещё? – спросил Ларкин Кершерина.

- Сорок минут, - ответил фэнтинец.

Сержант-разведчик Маколл не был создан для полётов. Но он всё же не оспорил решение Гаунта взять его на это задание. Маколл не занимался такими вещами. И он знал, что когда придёт время и они доберутся до цели, он будет тем самым человеком, что нужен для подобной работы.

Но полёт… Это фесов кошмар! Он никогда не залезал выше верхних ветвей деревьев нал, пока Гаунт не забрал танитцев с планеты. Космические путешествия,  которые он, как и Колм Корбек, проклинал, хотя бы не были похожи на полёт.

Полет куда хуже! Вибрация, гнев стихии, бьющей в корпус. Казалось, будто воздух и вправду не хочет дать забыть о том, что ты на высоте восьми километров лишь по милости физики.

И ожидание. Оно убивало разум. Ожидание действия. Ожидание момента. Оно позволяло возрасти страхам. Оно давало людям время поволноваться о предстоящей борьбе. Схватки – сущий ад, но там хотя бы есть настоящие враги, люди, которых ты можешь подстрелить. Здесь врагами были время и страх, воображение и турбулентность… и холод.

Маколла стало подташнивать. Он ненавидел ожидание так же, как ненавидел вес, который вынужден тащить. Он чувствовал себя привязанным к металлическому полу. Когда придёт время и дадут сигнал прыгать, он не был полностью уверен, что сможет подняться.

Маколл оглядел кабину самолета группы «Ларисель-4». Бэббист, фэнтиский боец, боролся с экраном. Тот продолжал мерцать и дёргаться перед ним, не демонстрируя ничего, кроме зелёных помех. «Скверные экраны», - решил Маколл. Если Бэббист не заставит его работать, они останутся слепыми.

Кокоер и Ноур откинулись так, будто спали. Ноур, наверное, действительно спал. Он порой отключался так во время ожидания перед боем. Дёрганый, и уже наадреналиненный Рилки, снайпер отряда, разбирал и собирал стрелковый механизм своего лонг-лаза, привыкая к обращению с ним в тяжёлых перчатках. Маколл хотел схватить его и сказать, чтобы тот перестал, но знал, что это была стратегия преодоления стресса.

Он включил вокс и подался вперёд.

- В порядке, Рилки?

- Ага, в норме, - протрещал снайпер, его руки повторяли процесс снова и снова. – Вообще-то, я фесово побаиваюсь, серж. Я едва сдерживаюсь, чтобы не проблеваться, только не в этом шлеме.

- Было бы ужасно, - согласился Маколл. Он услышал смех Рилки.

- Я занимаюсь этим, только чтобы отвлечься от тошноты, - добавил Рилки, быстро показывая планку спускового механизма, прежде чем вставить её на место. – Фес, мне дурно. Мой желудок взбесился. Как вы справляетесь, серж?