- В следующий раз я отрежу тебе язык, милая, - он говорит почти ласково. Такое чувство, что он воспитывает дикую зверюшку. Хочется плюнуть в его ухмыляющееся лицо, но я сдерживаюсь. Это безрассудно, мне необходимо выбраться. - Ладно, пойду я пока. Отдыхай.

Мужчина проводит мне по волосам, а потом поднимает фонарик и скрывается где-то за поворотом. Я остаюсь в темноте. Воздух наполнен металлическим привкусом крови, глубокие раны просто не успевают затягиваться. Я стараюсь отвлечься от боли, строю какие-то планы побега, но каждый новый вариант еще более нелеп, чем предыдущий. Как-то отчаянно дергаю заковаными руками, но, конечно же, результата никакого.

Мысли о твоей судьбе я старательно прогоняю. Кто бы что не сказал, я знаю, что ты жив. Если бы было иначе, я бы почувствовала. Может это и нелепо, но я верю, что ты справишься и найдешь меня. Если не сегодня, значит завтра или через месяц. Моя цель - выжить. Я ведь так и не сказала тебе, что люблю. Я просто не могу сдаться сейчас.

========== Глава 48. Бойтесь своих желаний ==========

Вы помните о рейтинге? Точно? Предупреждения видели? Тогда читайте.

Я считаю капли, падающие с потолка и гулко стучащие о камень. Шестьдесят капель - одна минута. Еще шестьдесят - еще одна. И снова, и снова, и снова… Когда мой счет добирается до семи часов, я всхлипываю и вновь дергаю руками, пытаясь освободиться. Отчаяние - страшное чувство. Оно лишает рассудка, уничтожает веру и гасит надежду до едва тлеющей искры. Если мои предположения верны, то я в этой пещере уже три дня. Более двух суток не появлялся тот мужчина и мне хочется, чтобы он пришел, даже если он вновь причинит боль. Мне хочется спросить о тебе. Быть может это обнадежит, ведь пока нет ни единого знака, что в этот раз наше приключение окончится благополучно.

Я голодна. Впервые я понимаю, что такое не просто жажда, когда запах крови приятно дразнит рецепторы и заставляет, словно хищнику, готовящемуся к прыжку, наблюдать за жертвой. Теперь я знаю, что такое голод, когда готов разорвать в клочья, облизывать ошметки сырого мяса и высасывать каждую каплю из вспоротых вен. И знаешь, Клаус, ты был прав, когда говорил, что мораль создана счастливыми людьми, которые не испытывают нужды и страданий. Сейчас меня бы не остановили никакие устои и принципы, я бы убила любого, кто встретился бы на моем пути. Но, увы, такой возможности у меня нет. И я как зверь, посаженный на цепь, могу лишь скалиться и утробно рычать, не имея возможности иначе выразить агрессию.

За эти дни я так одичала, что даже на крыс, копошащихся у моих ног, смотрю жадно. Если бы могла, то я не побрезговала бы и такой кровью. Мне стыдно, что я теряю человеческий облик, но поделать ничего не могу. Я в отчаянии. Мне так сложно без тебя. Так страшно.

Неожиданно мысли разлетаются, словно листья на ветру. Я чувствую запах. Кровь. Человеческая кровь. Еще через мгновение различаю тяжелые шаги, а потом глаза режет яркий синий свет фонарика.

- Привет, красавица, - произносит мужчина. Я едва различаю слова, все внимание сконцентрировано на биении сердца, которое размеренно разгоняет по венам человека такую желанную кровь. Чувствую, как на лице непроизвольно проступают вены, а зубы едва ли не крошатся от силы, с которой я их стиснула. - Ох, я вижу ты мне рада! - он хохочет и присаживается на корточки.

- Зачем ты пришел?

- Хм… мне же тебя подарили. Я ведь должен ухаживать за своим питомцем, да? Я тебе кое-что принес, - он запускает руку под коричневую кожанку и достает пакет донорской крови. Перед глазами темнеет, а из горла вырывается животный рык. Это просто непереносимая агония. - Какой энтузиазм. - Мужчина демонстративно перекидывает пакет из руки в руку, а я, собирая последние крупицы гордости, ни о чем не прошу. Вместо этого задаю вопрос, который для меня сейчас самый значимый:

- Как там твоя подружка Эстер? Уже лишилась головы? - я намеренно строю вопрос именно так. Просто боюсь, что о тебе он не захочет говорить.

- Хм… с чего бы это? - хмурится он, а потом улыбается: - А-а-а, понял! Ты думаешь, что ее убил твой любовник, и теперь он мчится к тебе на помощь, да? Наивная. Это даже мило, - он подносит ко мне руку. Близко. Еще немного, и я смогу дернуться вперед и вырвать кусок мяса клыками, вспороть вены на запястье и сделать хотя бы глоток теплой крови. Но этот человек не глуп, он отстраняется, одарив меня насмешливой ухмылкой.

- Я не думаю, я знаю. Посмотрим, кто будет смеяться последним, - зло выплевываю я. Конечно, у меня нет никакой уверенности, но слова, произнесенные вслух, немного успокаивают. Я и правда хочу верить, что ты совсем скоро придешь мне на помощь. И вот тогда-то я оторвусь за все эти дни. Я убью этого ухмыляющегося ублюдка лично.

- Какая самоуверенная девочка, - хмыкает он. - Ладно, есть будешь?

- Ты просто так меня накормишь? - с опаской интересуюсь я. Это просто нелепо, я не верю в такую благотворительность.

- Ну-у-у… Не знаю даже, - он задумчиво постукивает указательным пальцем по подбородку, а потом нарочито весело заканчивает: - А знаешь, твоя правда. Ты ведь еще не особо голодна. Даже не просишь, не ползаешь на коленях. Я приду позже, может тогда ты будешь хорошей девочкой.

Мне хочется завыть. Голосок внутри твердит, что я еще могу переубедить его, могу попросить, унизиться, но, наверное, за годы общения с тобой я слишком хорошо осознала, что такое самоуважение. Я промолчу. Сегодня. Что будет в следующий раз - я не хочу думать. Я буду молиться всем известным богам, чтобы следующего раза не было.

***

Мне снятся странные сны. В них ты гладишь меня по щеке и что-то говоришь, но я не слышу ни единого слова. Лишь смотрю, как плавно шевелятся твои губы, как иногда они растягиваются в улыбке. Потом ты исчезаешь, просто медленно таешь в каком-то сизом тумане, который я отчаянно пытаюсь отогнать руками, но он становится лишь плотнее, пока полностью не поглощает меня, проникая в каждую пору тела. Мне кажется, что я задыхаюсь, поэтому я вновь и вновь пытаюсь втянуть воздух жадно открытым ртом, но ничего не выходит, лишь темнота застилает взор.

Только через несколько минут я осознаю, что мой полусон-полубред закончился, а темнота вокруг - это стены моей каменной гробницы. Я вновь опускаю веки в надежде, что снова увижу тебя. Сновидения - единственное, что позволяет мне держаться за реальность. Я давно потеряла ощущение времени. Я не знаю ночь или день сейчас. Зима или лето. Я осталась за гранью часов, где нет ни вчера, ни завтра, где одно мгновение такое же, как миллионы других, где не меняется ничего, кроме снов - редких, но от этого еще более желанных.

Я забываю себя. Иногда ловлю себя на мысли, что имя - слишком большая роскошь для одичалого животного, в которое я превратилась. Зато тебя я помню в совершенстве. Твой образ - нить, связывающая меня с тем, другим миром. И я держусь за эту нить, переплетаю ею свои пальцы, вспарываю кожу и радуюсь боли, потому что боль свойственна живым. Когда и ее не станет - я перестану существовать.

Иногда я молюсь. Знаю, что Бог не слышит меня - исчадие ада, но не могу остановить горячечный шепот, срывающийся с потрескавшихся губ. Я прошу не о себе. Слишком большая наглость. Я прошу о тех, кто жив. Не знаю, есть ли ты в этом списке, просто хочу верить, что да. Тешить себя иллюзиями теперь мое любимое занятие.

Чувствую, что темнота рассеивается, сменяется серостью очередного сновидения, и вот я почти счастлива. Я жду тебя. Но в этот раз меня прерывают, как будто кто-то хватает за ноги и вновь затаскивает в черную воду, не позволяя глотнуть морозный, такой необходимый воздух. Несколько мгновений я еще барахтаюсь в мутном болоте, отделяющем реальность от иллюзии, но потом обреченно затихаю, осознавая, что что-то или кто-то вновь вернуло меня в темноту моего гранитного саркофага. Открывать глаза лень. У черного нет оттенков, мои глаза здесь совершенно не нужны. Зато обоняние сказало многое: я чувствую терпкий запах виски и сладость крови. Сглатываю вязкую слюну. Ощущаю, как она царапает пересохшее горло, но это вполне терпимо. Наверное, у меня уже та стадия голода, когда слабость и апатия - все, что ощущаешь. Чтобы поесть нужно открыть глаза, разомкнуть сухие губы, произнести слова мольбы, а у меня нет сил. Я хочу назад - в гротескность серого сновидения, где увижу тебя. Будь я живой, я бы, наверное, уже распухла от голода, но я мертва, поэтому моя кожа иссохла и теперь тонким пергаментом обтягивает кости.