А потом Тони просто быстро избавился от остатков одежды, встал под душ, открутил до упора краны, позволяя теплому, почти горячему, ливню смыть напряжение и вереницу мечущихся мыслей. Он не знал, сколько времени простоял так: сцепив руки в замок за головой и крепко зажмурившись. Очнулся он только тогда, когда почувствовал чужие ладони на своем животе и легкий поцелуй в плечо. Разморенный и расслабленный Тони улыбнулся и откинул голову Бену на грудь.
- Не испугался?
- Нет, кто это еще может быть, кроме тебя?
- И то верно, - хмыкнул Бен: - У тебя все хорошо?
- Конечно. Все хорошо. Я долго, да? Извини, я… - Тони замялся, пытаясь подобрать слова. Что сказать? “Думал”? “Готовился”? “Собирался с духом”? Это все было не то, не передавало истинных ощущений, не объясняло ровным счетом ничего. Да и что вообще стоило объяснять? Тони бы не удивился, если бы оказалось, что Бен понимает его чувства значительно лучше, чем он сам. Для него-то все было проще, он давно избавился от шелухи общественного мнения, научился принимать себя таким, каков он есть. Но, наверное, когда-то и он чувствовал себя так же неуверенно, как и сам Тони. Хотя это было сложно представить - уж слишком Бен был самодостаточным, не зависел от других людей и сам определял для себя границы “хорошо” и “плохо”. Оставалось лишь надеяться, что со временем и сам Энтони научится этому. А пока…
Договаривать он не стал. Все равно получилось бы неуклюже, так какой тогда смысл? Он просто развернулся к Бену лицом, несколько мгновений всматриваясь в льдисто-голубые глаза, но вскоре отвел взгляд: уж слишком непривычно было видеть восхищение и понимать, что это он вызывает такие сильные эмоции. Вместо этого Тони аккуратно убрал со лба Бена мокрые черные пряди, кончиками пальцев провел по виску, где отчетливо проступила темно-синяя жилка, по контуру скулы и, замешкавшись мгновение, едва касаясь огладил мягкую плоть нижней губы. Стер мелкие капельки воды, чувствуя, как участилось дыхание Бена от такой незатейливой ласки. И в этот момент почувствовал робкую радость - она кольнула раскаленной иглой, растеклась по крови восторгом. Этот прекрасный мужчина хотел его! Готов был ради него, Энтони, если не на все, так на очень-очень многое! И осознание своей власти было, черт возьми, потрясающе приятным!
- Пойдем… в комнату, - голос прозвучал неестественно хрипло - шелестом осенних листьев на порывистом холодном ветру. Тони кашлянул, пытаясь совладать с голосом, и уже намеревался убрать руку, но Бен оказался проворнее - перехватил, удерживая за запястье, лизнул подушечку пальца, а потом и вовсе обхватил его губами, не переставая ласкать языком. Тихий всхлип потонул в шуме льющейся воды, но скрыть дрожь, прошедшую по телу, словно электрический разряд, Тони не удалось. На ватных ногах стоять было почти невозможно, он вот-вот был готов грохнуться, когда Бен заключил его в крепкие объятия, позволяя почти повиснуть на нем безжизненным грузом.
- Все-все, тихо! Чувствительный мальчик… Идем, Тони, все хорошо, - он продолжал еще что-то говорить - монотонно выстраивая из слов ту опору, которая позволяла Энтони вернуться на грешную землю. Тщательно закрутил краны, снял огромное махровое полотенце с крючка, заворачивая в него мальчишку, словно куколку в хитиновую оболочку. Поднял на руки, бережно прижимая к себе.
- Я могу и сам идти. Что за привычка постоянно таскать меня? - проворчал Тони, впрочем, не предпринимая интенсивных попыток вырваться.
- Да, я вижу, - Бен скептически приподнял бровь, - едва в обморок не грохнулся.
- Это все ты виноват! Со своими… провокациями.
В ответ Бен только рассмеялся, ногой захлопывая дверь, отрезая их с Тони от яркого света и теплого пара ванной комнаты и погружаясь в прохладный полумрак спальни. Настольная лампа возле кровати мягко освещала постель, оставляя большую часть комнаты в темноте, и в этом было что-то такое ненавязчиво интимное, правильное что ли. Никаких романтических атрибутов, если, конечно, забыть о клумбе на полу, и это позволяло чувствовать себя свободнее, не зажиматься в рамки навязанных кинематографом представлений об обязательной особенности и даже какой-то пафосности первой брачной ночи. В конце концов, меньше всего Тони хотелось походить на испуганную краснеющую девственницу в слезливой мелодраме. Мужественным, правда, пока тоже особо быть не выходило, но это же ничего, это еще придет с годами. А пока… Пока можно было опустить взгляд, спрятаться за густыми ресницами и тихо радоваться тому, что в полумраке вряд ли можно разглядеть, как пунцовым полыхают щеки, уши и даже шея. Хотя об этом, наверное, не стоило переживать, уж от Бена-то что-то скрыть - заранее провальная идея.
- Замерз? Давай-ка я вытру тебя, - Тони поежился, только теперь осознав, что и правда чуточку замерз из-за контраста температур. Бен посадил его на край кровати, с трудом вытряхнув из полотенца, тщательно промокнул плечи, бережно вытер грудь и живот, отстранено по-деловому провел мягкой тканью по внутренней стороне бедер. Привычное “я и сам могу” едва не сорвалось с языка Энтони, но в последнее мгновение он все же прикусил язык, решив не разрушать это хрупкое хрустальное мгновение своим упрямством. Это было приятно, такая домашняя, родная забота, и, наверное, к ней нужно было начинать привыкать. Бен тем временем вытер его ноги, уверенными и быстрыми движениями растирая щиколотки и ступни, согревая окоченевшие за несколько минут конечности в горячих больших ладонях. С лукавыми смешинками в голубых глазах лизнул коленку Тони, игриво выводя на коже какой-то сложный узор.
- Ты как-то странно… вытираешь меня.
- Мне нравится этот способ, - Бен подмигнул, выпрямился в полный рост, небрежно провел полотенцем по своей шее, плечам и влажным смоляным прядям. И ни на мгновение не отвел взгляда от лица Тони, вынуждая того чувствовать себя бабочкой, наколотой на булавку - не отвернуться, не скрыться. Да и не хотелось, это гипнотическое воздействие было пьяняще-приятным, заставляло так сладко-сладко кружиться голову и сбиваться дыханию в порывистый ритм. - У тебя еще спина мокрая. Сиди.
Мысли ослушаться не возникло. Возражать - тоже. Тони так и не уловил то мгновение, когда все в этой комнате незримо изменилось, когда он окончательно вверил себя в руки чужого - хотя какого же чужого? - человека. Не испугался, когда Бен встал на колени позади него, осторожно, но твердо удержав от попытки тоже обернуться, сесть лицом к лицу. И весь мир теперь был в этих бережных прикосновениях: уверенных рук - по плечам, по каждому позвонку - острому, словно морская галька. В каждом касании теплых губ - к трогательно выступающим лопаткам, к плавному изгибу плеча. А еще в голосе, конечно… Плавные, тягучие, точно патока, слова не всегда удавалось различить, но от них болезненно скручивало низ живота и было одновременно и так мучительно-плохо и так блаженно-хорошо.
- Хороший мальчик… С первого взгляда, знаешь… Словно дикий зверек с этими своими колдовскими глазами. У меня уже тогда не было никакого выбора… Люблю тебя…
Бен привлек Тони к себе, вынуждая лечь спиной себе на грудь, прикусил тонкую кожу на шее, с удовлетворением осознавая, что завтра на этом месте обязательно останется алая метка. Погладил живот, ощущая, как часто сокращаются под его руками мышцы, огладил бока, кончиками пальцев пересчитывая ребра. Обвел тазобедренные косточки и снова лениво дразняще скользнул вверх: ладонями погладил грудь, задевая напряженные соски, очертил тонкие ключицы. Тони шумно втянул носом воздух, обмякнув в объятиях, и инстинктивно повернул голову вбок, молчаливо прося поцелуя. Бен улыбнулся, намеренно покрывая чередой коротких поцелуев все лицо, - лоб, скулы, подбородок, но не касаясь губ.
- Пожалуйста… - прохрипел Тони, пытаясь развернуться в кольце сильных рук.
- Тшш… Сейчас-сейчас. Думаю, это можно убрать, - Бен вытащил зажатое между их телами полотенце, небрежно бросая в темный угол. Обхватил Тони за талию, укладывая на мягкие подушки, убрал темные, все еще влажные прядки со лба и, нависнув над ним, наконец-то накрыл его губы своими. Осторожно, легко, почти не касаясь, словно пытаясь приручить испуганного зверька, Бен просто ждал ответного отклика. И отклик этот последовал мгновенно: Тони приоткрыл пересохшие губы, что было более чем достаточным приглашением и даже попытался перехватить инициативу. Сам неуверенно скользнул языком в рот, осторожно исследуя и лаская. Положил слегка дрожащие ладони на плечи Бена, погладил рельефные, перекатывающиеся под горячей кожей, напряженные мышцы спины. Еще мгновение - и Тони запустил пальцы ему в волосы, привлекая еще ближе к себе, заставляя почти лечь сверху, и целуя с той особой жадностью, свойственной юности.
