Затрясло его на крыльце. Тело ходило ходуном, а зубы стучали. Тим взбежал по лестнице, на ходу обращаясь. Одежду с Тимура он то ли снял, то ли сорвал. Впихнул его в душевую кабинку, втиснулся туда сам, хотя места катастрофически не хватало, и врубил душ, не снимая с кронштейна. Почти горячая вода шибанула сверху, выводя Тимура из спасительного отупения. Страх, паника, ужас пережитого накатили сразу, неотвратимо. Скрутили в животном желании спрятаться, спрятать Тима. И Тимур завыл, притискивая к себе Антипова, мечтая влезть ему в грудь, туда где заполошно тумкало, колотилось сердце, и одновременно, спрятать его в себе. Любовь, зависимость, одержимость — Тимуру все еще не хотелось подбирать определения к этому чувству, как и существовать без Тима, одному. Его необратимо захлестнуло в тот момент, когда была занесена волчья лапа. Тимур захлебывался в Антипове, в рыданиях, силился что-то сказать и не мог, а Тим прижимал его к себе, нависая сверху, закрывал как будто совсем не от воды.

Они сидели так, пока не закончилась горячая вода в нагревателе. А после вялого, полностью обессилевшего Тимура завернули в большущее махровое полотенце и понесли в дом.

— У вас полчаса, — незнакомый голос заставил Тимура вскинуться. Но красивый незнакомец улыбался тепло и успокаивающе, и он снова покорно обмяк.

Тим, не сбавляя скорости, рыкнул что-то и скрылся с Тимуром в спальне. Он не ослабил хватку даже когда укладывался на кровать. Наверное, нужно было поговорить, обсудить то, что произошло, или ситуацию в целом, но Тимур в этом временном затишье находил вселенское спокойствие, желанную нирвану и выбираться из него в месиво мыслей и ужаса категорически не хотел. Он лежал у Тима на груди и просто вслушивался в его дыхание и сердцебиение.

— У оборотней есть Пары — идеальные, подобранные природой партнеры, — шепотом начал Тим. — Это чувства плюс какая-то химия, и в один момент ты понимаешь, что вот он — твой человек. Твое счастье, твой мир, твоя жизнь. Концентрация всего самого ценного и важного. Я самый большой в мире неудачник, потому что, пусть косвенно, но убил близкого человека своей Пары, а потом ухитрился напугать его до полусмерти и… Это мерзко, конечно, но я надеялся на Стокгольмский синдром. Надеялся, что если уж ты не простишь меня, то хотя бы привяжешься, станешь зависимым. Ты еще помнишь, что я редкостный гондон? Это касается всего. И моих чувств тоже. И, — Тим приподнялся на локтях, навис над Тимуром и нахмурился, — я тебя теперь не отпущу, имей в виду.

— Я не очень понял, — собирая мозги в неустойчивую конструкцию, спросил Тимур, — это я твоя Пара, что ли? Ты меня отпускать не собираешься?

Он видел, как заледенел Тим, как у себя в голове уже делает выводы. Уже смиряется. Тимур фыркнул и устало улыбнулся. Черт его знает, Стокгольмский синдром ли причиной, странное древнее поверье об истинности двоих или что-то еще. Но Тимур был рад, что в его жизни появилась не искореженная, а какая-то другая причина жить.

Альфа несмело покивал, переваривая действия Тимура, пытаясь увязать их со своей ломкой надеждой. А когда смог, улыбнулся в ответ и прикрыл глаза, успокаиваясь. Тимур снова улегся ему на грудь и тоже прикрыл глаза, твердо обещая себе, что это на секундочку. Открыл он их уже в полной темноте, разбуженный осторожным шевелением Тима под собой. Вспомнилось короткое «Полчаса», и Тимур подорвался. Антипов, мгновенно понявший причину суматохи, фыркнул и придержал его за плечо, мотая головой:

— Подождет.

— Не подожду, — раздался недовольный вопль, — меня Тоша ждет, а я, как дебил, жопу здесь отсиживаю.

— Ну так валил бы, — рявкнул в ответ Тим, а Тимур удивленно вскинулся, непривыкший к такой его несдержанности.

— Обязательно, мелкий говнюк, как только ты мне все расскажешь.

Пришлось одеваться и под тихое недовольное ворчание Антипова тащиться в переднюю.

Трое альф по-хозяйски расположились за столом. Тимур даже на секунду перестал терзаться произошедшим — так удивительно хороши они были. Конечно, рядом с Тимом стоило бы привыкнуть, но нет. Тимур рвано перевел дыхание и переступил порог. Все трое тут же поднялись со своих мест, и от этой вневременной галантности Тимур вновь почувствовал набегающие слезы. Словно видя это, Тим перехватил его поперек живота, рванул на себя, стискивая горячей стальной хваткой, успокаивая одним прикосновением, а потом вместе с Тимуром плюхнулся на лучшее место, сгоняя самого крупного парня, того самого, черноволосого. Тот, к его чести, никак не отреагировал, притянул табурет и сел рядом, внимательно смотря на Тимура.

— Прежде чем что-то обсуждать, я хочу спросить: не удерживают ли тебя здесь силой и не хочешь ли ты домой?

Тим за спиной ощутимо напрягся, выдавая свое волнение, и Тимур мгновенно выпалил:

— Нет. Со мной все нормально.

Незнакомец довольно улыбнулся и протянул руку:

— Я Костя.

Но тут же хорошо получил по ней от недовольно рыкнувшего Тима. Тимур нахмурился и повернулся, не понимая причин такой агрессии. Вот только Антипов на него даже не смотрел, зверским взглядом прожигая дыру в Косте. Но тот только иронично изогнул бровь под насмешливое хмыканье остальных и пояснил:

— Не обращай внимания. Это нервное. Мы все, пока Связь не закрепится, слишком уж большие собственники. Но это, — резче заметил он, хмурясь на порыкивающего Тима, — уже слишком. Заткнись. Никто на твоего омегу не претендует, идиот.

— Ну почему же не претендует, — бархатным голосом заметил другой альфа, и очаровательно улыбнулся Тимуру. Каким-то неуловимым движением он подошел почти вплотную и, прежде чем кто-то успел сообразить, ухватил его за руку и галантно прикоснулся к кисти губами. — Саша.

От рыка Тима Тимур даже подскочил, и укоризненно покачал головой ржущему Саше. Тот, впрочем, виноватым не выглядел. И даже ухитрился подмигнуть, больше, правда, напоказ, окончательно вымораживая Тима. Прежде чем все это успело зайти еще дальше, Костя зычно рыкнул, одним звуком успокаивая обоих.

— Дима, — сдержанно кивнул последний, самый спокойный из альф. — Давайте заканчивать, парень уже на последнем издыхании, да и нам пора.

— Собственно, если ты не имеешь претензий к этому придурку, — Костя кивнул на Тима, — особо обсуждать нечего. Приводи его к нам, пока будешь разбираться со своей стаей, — веско сказал он Тимофею.

— Нет у меня стаи, — выплюнул тот.

— Тогда и сам приходи, — ровно продолжил Костя. — Неизвестно, всю ли грязь мы сегодня подчистили.

Судя по сдержанному движению и молчанию за спиной Тимура, Тим кивнул. Они наскоро распрощались — Тимур из последних сил улыбался и кивал, чувствуя, что короткий сон почти совсем не помог. Уже двигаясь к выходу, Костя протянул руку и потрепал Тима по голове:

— Что бы ни случилось, ты мой младший брат. Не будь дураком, не взваливай все на себя. Я всегда помогу.

Полусонное сознание Тимура встрепенулось, зацепившись за слово «брат». Тимуру даже показалось, что он слышит тихое «крак», с которым раскололся образ хрупкого белокурого омежки. Потрясение было настолько велико, что он почти неосознанно выдал:

— Лапочка?

Дико смутился, поймав ошарашенный взгляд старшего Антипова и, покраснев, постарался реабилитироваться:

— В смысле, Тим так тебя назвал, но я и не думал, что ты… То есть не омега, — Тимур катастрофически увяз в дурном недооправдании, подставляя еще и Тимофея. Махнул рукой, понимая, что со своим заторможенным мозгом только сильнее все запорет.

— Ты сказал, что я лапочка? — недоуменно спросил Костя у Тима, но тот фыркнул.

И как отмашка: Саша с Димой захохотали, захлопали хмыкающего Костю по спине, повторяя:

— Лапочка…

Так и вышли, шутливо перебраниваясь и толкаясь.

Тимур виновато взглянул на молчащего Тима, но тот только закатил глаза, легонько щелкнул его по лбу и потянул в сторону спальни:

— Всем маленьким болтливым омегам пора спать.

Ночь для Тимура слилась в череду безымянных кошмаров, из которых он выныривал с задушенным хрипом, и тихих, ласковых «тщ-щ-щ» от Тима. Не послушаться было невозможно, и хотя проваливаться в черноту сна было страшно, он все же покорно закрывал глаза и засыпал, чтобы через какое-то время вновь вскинуться.