Вообще-то Валерия по жизни была оптимисткой. Поэтому сразу же поверила собственным предположениям и даже построила довольно правдоподобную теорию, объясняющую происходящее. Лера подхватила какой-то вирус. У нее поднялась высокая температура. Были бредовые видения. Но потом кто-то вызвал «Скорую» и Валерию забрали в больницу. Здесь ее привели в чувство эти хоть и неопытные, но, видимо, довольно осведомленные интерны.

Лере понравились догадки, и не терпелось расспросить медиков, так ли все было, но мешал непрекращающийся рев ребенка. Да и сами интерны вели себя как-то неадекватно. Слезы малыша вызвали у них панику.

– Он заплакал! Вы слышите – он плачет?! – с изумлением и недоумением вопрошал брюнет.

Как будто кто-то мог не заметить сотрясающий палату вой.

– Надо срочно позвать Даркуса! – взволнованно басил худосочный интерн, переводя взгляд с одного коллеги на другого.

– Нет, надо самим отнести Илдреда к отцу, – решительно возразила длинноволосая докторша и, подняв орущего кроху на руки, вышла из комнаты.

Два других интерна последовали за ней.

Столько суеты из-за расплакавшегося ребенка? Лере много раз приходилось успокаивать малышей на детских праздниках. У кого-то лопнул шарик, кто-то опрокинул на себя сок, кому-то достался кусочек торта без ягодки – у маленьких человечков тысячи причин разреветься, но «добрая фея» умела решать детские проблемы. Лере и в голову бы не пришло нестись за помощью к родителям карапузов, стоит только их чадам устроить крик.

Хотя панику интернов все же понять можно. Во-первых, ребенок плакал уж очень громко и пронзительно, а во-вторых, если Лера правильно поняла, отец малыша как раз является наставником молодых врачей и, возможно, не погладит по головке за то, что недоглядели за ребенком.

Впрочем, проблемы интернов быстро вылетели у Валерии из головы. У нее своих хватало. Ей надо срочно сделать несколько звонков. Во-первых, предупредить Пашку, что сегодня ему придется отдуваться одному, во-вторых, поставить в известность старосту группы, что пропускает занятия по уважительной причине, ну и в-третьих, сказать пару слов родителям, чтобы не волновались.

Лера еще раз внимательно осмотрелась. У нее теплилась надежда, что, несмотря на срочную госпитализацию, кто-нибудь из медиков догадался захватить смартфон пациентки. Но надеялась Валерия зря. Телефона обнаружить не удалось. Непонятно было даже, где его искать, ведь кроме низкой кушетки, на которой Лера лежала, в палате не имелось никакой другой мебели. Даже самой простенькой тумбочки. Безобразие какое-то!

Хотя бы понять, который час. Но даже такой простой вопрос оказался задачей не из легких. Темно ли сейчас на улице или светло, определить было невозможно, потому что окна в палате тоже отсутствовали.

Еще и интерны ретировались, не сказав Валерии ни слова. Ей хоть ходить-то можно? Она осторожно приподнялась на локте – голова не кружилась, ничего не болело. Тогда, недолго думая, встала на ноги. Что не запрещено, то разрешено. Не лежать же ей на этой кушетке вечно. Надо все-таки найти телефон. Валерия направилась к двери. Решила пройтись по коридору и палатам. Может, кто из персонала или пациентов даст ей свой мобильный, чтобы сделать пару звонков.

Лера открыла дверь, высунула голову в проем и… обомлела. Первую секунду не хотелось даже верить своим глазам, настолько сюрреалистичной была представшая взору картина. Просторный коридор показался бесконечно длинным. Его подпирали мощные колонны, расширяющиеся кверху. На потолке они сходились, образуя замысловатые куполообразные формы. Коридор заканчивался крутыми винтовыми лестницами. Несколько человек в белых балахонах, таких же, какие были на интернах, передвигались в разных направлениях. Гулкое эхо шагов разрывало мозг. Что за чертовщина? Это скорее средневековый замок, а не больница.

Лера выскочила из комнаты и подбежала к одному из арочных окон. Выглянула наружу и почувствовала непреодолимое желание заорать. Или она до сих пор бредит под воздействием странного вируса, или у нее острое помешательство. Пейзаж за окном изумлял неописуемой красотой и абсолютной нереалистичностью. Похожую фэнтезийную картинку Лера недавно установила на ноут в качестве обоев рабочего стола: озеро с сеткой мелкой ряби, создаваемой легким ветерком, экзотические цветущие растения на пологих берегах, седые горы на горизонте и замысловатые постройки, казавшиеся бессистемным нагромождением башенок разной высоты, формы и стилей. Уже одно это говорило о том, что Лера как минимум оказалась в другой стране. Но в довершение убийственной картины вода в озере была фиолетово-розовой. Или это не вода?!

Набранный в легкие воздух готов был вырваться наружу. Лере казалось, что вопль ужаса и отчаяния уже разносится по бесконечно длинному коридору, многократно отражаясь от стен и потолка гулким эхом. Но на самом деле шок лишил голоса, и единственное, что нарушило тишину, это чей-то сдержанный шепот над самым ухом:

– Не вздумайте кричать.

Лера почувствовала, что ее крепко ухватили за локоть и направили назад в палату.

Даркус сидел в своем кабинете и задумчиво смотрел в окно. Наблюдал, как на горизонте сгущаются тучи. Но думал не о надвигающейся грозе. У него из головы не выходила новенькая подопытная. Уже третья на этой неделе. И что всеми ими движет? Что заставляет так поступать? Почему они решают порвать с жизнью? Даркус никогда этого не понимал.

Взять, к примеру, сегодняшнюю. Молодая, наверно, еще и двадцати пяти нет. Красивая. Здоровье крепкое. Что у нее пошло не так? Скорее всего, предательство близкого человека. Ведь была в подвенечном платье. Узнала что-то нелицеприятное о новоиспеченном муже и бросилась с одиннадцатого этажа? Или же причина в другом – обстоятельства вынудили вступить в брак с человеком, вызывающим отвращение, и это оказалось смертельно невыносимым?

Размышления о причинах необъяснимого поступка были прерваны стуком в дверь. Даркус не сомневался, что пожаловал кто-то из троицы оболтусов, которых он оставил тренироваться на новенькой. Наверняка успели напортачить. Долговязый Айкен не отличался ловкостью, у него все валилось из рук. Тьюрий был чрезмерно любопытен, умел влипнуть куда не надо, проявляя повышенный интерес к чему не надо. А Элиана порой демонстрировала излишнюю дерзость, из-за чего Даркусу пришлось уже пару раз вытаскивать белокурую красотку из щекотливых ситуаций. Нет, в целом первокурсники не были так уж плохи: амбициозные, талантливые, думающие, особенно Элиана. Но до чего зеленые! Интересно, кто и что успел натворить на этот раз.

– Войдите.

В кабинет влетели все трое. Студенты выглядели возбужденными, и казалось, сейчас начнут говорить одновременно. Ну, точно – напортачили. Даркус бросил на молодых людей строгий взгляд:

– Уже отработали прием? У всех все получается?

– Н-нет, – вразнобой промямлили студенты.

– Тогда почему пришли? Я же сказал тренироваться, пока не доведете технику до совершенства.

– Нам пришлось… – робко начала Элиана, – пришлось прервать тренировку. Та девушка… она… у нее… появились эмоции.

Даркус припечатал троицу ледяным взглядом.

– Хотите сказать, ректор ошибся? – спросил с сарказмом. – Не ожидал, что студенты факультета менталистики до сих пор не овладели азами работы с эмоциями. До сих пор видят их там, где их не может быть в принципе.

– Профессор Бердоулф действительно ошибся, – неожиданно перестав мямлить, дерзко заявила Элиана. – У пациентки самые что ни на есть настоящие эмоции.

Уверенность в голосе студентки насторожила Даркуса. Хотя поверить в услышанное он все равно не мог. Бердоулф никогда не ошибался.

– Так почему же вы тогда оставили ее?

– Дело в том, что ваш сын…

– Да, и кстати, почему он у вас на руках? Где няня? – с гневным нетерпением перебил Даркус.

Если поначалу он строжился на студентов исключительно в воспитательных целях, то теперь начал ощущать нарастающие раздражение и злость. Отлынивают от выполнения задания под надуманным предлогом, праздно разгуливая по клинике, да еще и Илди с собой таскают.