Выдержка из письма № 89 от 11 ноября 1905 года (№ 762)

Оказывается, в районе Этампа существует человек, которого тоже зовут Девин. Я очень рад этому обстоятельству; оно показывает, что одинаковые фамилии иногда встречаются, как и великие умы. Только вот Девин из Этампа не хочет, чтобы его принимали за меня. И он протестует громко и решительно. Может быть, он боится, что без его согласия его наградят медалью «За заслуги в сельском хозяйстве» или академическими пальмами[20], чего он по своей скромности не может допустить, особенно если у него, как и у меня, свойская орфография и высокопарный французский язык.

Поэтому я искренне прошу его успокоить свою душу. И всеми силами постараюсь помочь читателям «Гатине» не путать меня с ним. Так все уладится. Сообщаю в своем лучшем стиле, что Девина из Этампа зовут Эдуардом, как и короля Англии, а меня попросту Франсуа. Кроме того, он живет в Этампе, вблизи Ормуа-ла-Ривьер в департаменте Сена и Уаза, а я живу в Ружмоне, около Морбаньона в департаменте Луаре. Наконец, он по профессии каменщик, а я — изготовитель мельничных жерновов, столицей которых является Ружмон. Теперь всякому ясно, что нет никакой возможности нас перепутать.

Одной из политико-юридических драм, потрясших Францию в конце XIX века, было, бесспорно, так называемое «дело Дрейфуса». Дрейфус, капитан французской армии, еврей по происхождению, был обвинен в 1894 году в измене родине и в сговоре с врагом (Германией). Основанием послужило письмо, будто бы подписанное им самим, но которое, как выяснилось в дальнейшем, было фальшивкой, состряпанной неким полковником Анри, который был изобличен в 1898 году и покончил с собой в тюрьме. Тем не менее бедняга Дрейфус, единогласно приговоренный к ссылке на каторгу на Чертов остров (в Гвиане), провел там четыре года.

Дело, в сущности политическое, раскололо Францию на два лагеря: лагерь тех, кто считал Дрейфуса виновным, — правые, клерикалы, националисты, в основном антисемиты, — и лагерь его сторонников, верящих в его невиновность — радикалы и социалисты, антиклерикалы и антимилитаристы. Дрейфус, постоянно заявлявший о своей невиновности, добился вторичного рассмотрения своего дела в Ренне в 1899 году, но вновь был признан виновным пятью голосами против двух и осужден на десять лет тюрьмы. Приговор был отменен тогдашним президентом республики Эмилем Лубе, воспользовавшимся своим правом на помилование. Дрейфус потребовал реабилитации и в конечном счете добился ее в 1906 году. Именно к этому периоду относится письмо Буссенара-Девина, подводящее итоги двенадцати годам страданий и несправедливости; мимоходом в нем сводятся кое-какие счеты с теми, кто несет за это ответственность.

Письмо № 105 от 21 июня 1906 года (№ 794)

Наконец-то полностью закончилась эта дьявольская история с «делом Дрейфуса»! Давно пора! Несчастный Дрейфус может праздновать победу, поскольку кассационный суд — самая важная и основательная судебная инстанция Франции — объявил, что он невиновен. Да, друзья мои, сорок девять судей — самые главные в нашей стране, люди зрелого возраста, опытнейшие, удостоенные всевозможных почетных званий — изучили, рассмотрели со всех сторон дело капитана Дрейфуса. Чтобы определить сильные и слабые стороны дела, узнать всю подноготную, они искали повсюду в течение многих дней, недель и месяцев; они перерыли целые горы бумаг, допросили сотни свидетелей, выслушали экспертов, работали до седьмого пота, чтобы установить истину.

Это был большой и благородный труд; он только что привел к установлению истины, которую так долго насиловали, затушевывали, предавали и оскорбляли негодяи и дураки! И вот члены кассационного суда, отныне знающие все обстоятельства дела, заявили, что судьи военного трибунала дважды — в Париже и в Ренне — допустили ошибку, осудив Дрейфуса. Они объявили, что капитан Дрейфус не передавал врагу секретов национальной обороны, что он не изменял родине, Франции, и что он был несправедливо приговорен к лишению воинского звания и к ссылке на Чертов остров, этот страшный уголок Кайенны, более чем в двух тысячах лье отсюда!

О, страшно подумать, какие ужасные страдания испытал этот несчастный, несправедливо обвиненный офицер. Прямо в дрожь бросает и на глаза навертываются слезы. Он был еще совсем молодым, ему едва исполнилось тридцать лет, у него была семья, двое прелестных детей, и притом это был настоящий солдат и гражданин. И вот его ослепленные, потерявшие разум начальники безо всякого повода обвинили Дрейфуса в страшном преступлении — измене родине. Они обрушились на него потому, что его родители — евреи! Не считаясь с тем, что он был потомственным французом и к тому же французом из Эльзаса[21]. С ним нужно было расправиться, потому что он не принадлежал к христианской конфессии.

Ох уж эти офицеры-иезуиты, эти католики в красных штанах, с саблей в одной руке и кропилом — в другой. Они без конца укоряли Дрейфуса за то, что он еврей!.. Будто протестанты и евреи не такие же добрые граждане, как и все другие жители нашей древней и любимой страны, Франции. Еще совсем недавно, всего лишь несколько недель тому назад, вы слышали, как один из них, полковник, хвастался, что он помог осудить безвинного Дрейфуса. Это тот самый пресловутый полковник д’Абувилль, который набрался нахальства и выставил свою кандидатуру в палату депутатов от округа Питивье, он обскакал все его уголки в погоне за голосами избирателей.

Вот еще один деятель, для которого решение кассационного суда означает настоящую оплеуху. Несчастный Дрейфус, несправедливо осужденный, но невиновный, уверенный в своей правоте, отбивался изо всех сил, громко заявляя, что он вовсе не преступник. Но его не слушали, и ничто не помогало. Все делалось для того, чтобы скрыть настоящего виновника, некоего Эстергази, рьяного католика, которого надо было спасти любой ценой ввиду того, что он знал о генеральном штабе ужасающие вещи! Вот почему высшим чинам нужна была жертва, и они набросились на несчастного офицера-еврея.

На Чертовом острове — в настоящем аду — капитан Дрейфус испытал страшные мучения, душевные и телесные!.. Его имя было поругано, заклеймено, опозорено. Обозвать кого-нибудь его именем было величайшим оскорблением!

Да-да! Это было истинным мучением для ни в чем не повинного Дрейфуса, его достойной жены, его дорогих малюток, для его семьи, для родителей, на которых указывали пальцами и всячески поносили!

А он все время кричал о своей невиновности там, в ужасной Кайенне, где он буквально умирал за железной решеткой, как дикое животное. И этот непрекращающийся крик, полный достоинства и боли, в конце концов взволновал подлинных сторонников истины. На его крик ответили другие голоса; мужественные и достойные люди занялись его делом и установили, что первый военный трибунал судил с пристрастием и допустил грубую ошибку. Мало-помалу, по мере того как накапливались доказательства невиновности Дрейфуса, народ Франции в свою очередь пришел в волнение, и наконец настал великий день, когда тайные пружины этого дела были раскрыты.

Тогда обнаружилось, что осуждение Дрейфуса основывалось на фальшивке. Одновременно разоблачили негодяя, который осмелился состряпать эту фальшивку, чтобы осудили невиновного. И что же! Этот мерзавец, этот подлец оказался полковником! И другом господ Дю Пати, Кюинье, д’Арбувиллей, Крибленов и т. д. Его, естественно, тут же арестовали и посадили в Мон-Валерьен. А так как тот знал слишком много, ему предупредительно оставили его бритву. Поскольку дело было гиблое, он побоялся встречи с правосудием и перерезал себе горло, от уха до уха.

При таких обстоятельствах, доказывавших невиновность Дрейфуса, правительство подумало, что следует пересмотреть процесс, и честь подобного решения принадлежит кабинету господина Бриссона. Дрейфуса доставили с Чертова острова и назначили новый военный трибунал в Ренне, в Бретани. По существу, было вполне достаточно доказательств, чтобы немедленно оправдать бедного капитана Дрейфуса. Судьи, не ослепленные клерикальными страстями, сразу же вернули бы ему честь и свободу.