Вадик покачал головой.

— Можно подумать, твоя Алка лучше, — беззлобно огрызнулась Вика. — Думаешь, я не знаю, что ты хотел жениться на этой профурсетке? Людка мне все сказала. Она молодец — свое место знает, хоть у твоего Бестаева жена чучело огородное, и я бы первая поздравила его, если б он с ней развелся. А эта твоя Алка круглая идиотка и аферистка.

Они вяло переругивались всю дорогу. Вадька затормозил у шикарного подъезда с фонарями. Мы вышли из машины. Вика сказала:

— Все-таки как здорово снова очутиться в этом мире. Тоже мне, нашел дуру. Шлепай к своему корешу, а мы подождем тебя здесь, — велела Вика Вадьке, усаживаясь в кресло в коридоре. — Этот, разумеется, — кивнула она в сторону Вадика, — тоже не подарок, но по крайней мере европеец. Войтецкий, как ты, очевидно, поняла, стопроцентный азиат.

— Ладно, не заливай. Чего-чего, а к нашей сестре он знает все тропки, — возразила я.

— Это пока она не расставила ножки. Стоит ей хоть раз это сделать, и все пропало. Он из тех, кто слопает тебя с косточками. — Вика закрыла глаза и вздохнула. — Это так здорово, когда бабу кушают с косточками, — прошептала она.

— Так в чем же тогда дело?

— Может быть, в тебе. А там кто его знает. В общем, когда я увидела тебя, такую свободную и зацикленную только на себе, я поняла: хочу на волю. Приносить себя в жертву нельзя даже такому мужику, как Станислав. Ты молодец: не гнешься, не ломаешься. На тебе еще не один из них челюсти свихнет, — с явным злорадством заключила Вика.

Я усмехнулась. Оказывается, не так-то просто поколебать создавшийся имидж. Да и стоит ли это делать? Не лучше ли лезть из последних силенок вверх по лестнице собственного упрямства? Хотя Вика права: очень сладко довериться без оглядки любимому.

— У тебя на самом деле ничего не было с Войтецким? — вывел меня из задумчивости голос Вики.

— Было. Все что угодно.

Я озорно тряхнула головой.

— Ну и что скажешь по поводу его сексуальной оснащенности? Правда, мне особенно не с кем сравнивать — мой Вадька не блещет природными данными, да и фантазией Господь обидел. У тебя, наверное, куда больше возможностей для сравнения.

— Ты, как всегда, права, милая кузина. Если хочешь знать, я не могу сравнить Войтецкого ни с кем из знакомых мне мужчин.

— Я так и знала. — Вика вздохнула. — Может, я зря дала задний ход?

Она в задумчивости покусывала нижнюю губу.

Появился Вадька.

— Нас примут через десять минут, — сказал он. — Валерий считает, дело хлопотное и довольно долгое. К тому же с душком. Но нас, должно быть, пронесет. Девочки, может, вас проводить в туалетную комнату? Лора, ты, кажется, забыла причесаться. К прокурорам не ходят с лохматой головой.

Я рассеянно провела рукой по своим взъерошенным волосам.

— Сойдет. Госпожа Королева хороша при любом освещении и макияже.

— А я пойду подкрашу губы.

Вика прошмыгнула в какую-то дверь без опознавательных знаков.

— Так что, ты тоже была в сговоре? От кого-кого, а от тебя этого не ожидал. Могла бы дать намек, что против меня плетутся козни. Эх ты! А я так верил в нашу дружбу.

Во мне бушевали самые противоречивые чувства. То, что я сказала, было тщательно взвешено на весах горькой мудрости и разочарованности в себе:

— Я не такая сильная, как вы думаете. Я самая обыкновенная женщина.

5

Порыв ветра подхватил листья клена, швырнул мне в окно и умчался дальше. Сад красиво обнажался, шепча таинственные прощальные пожелания.

Потом прилетела юркая жизнерадостная синица и долго внушала мне прописные истины относительно вечности. Я и без нее знала, что жизнь прекрасна. Но — теоретически. На практике для меня наступила темная полоса. Тому не было объективных причин — мир субъективен. Потому что он создан для нас, а не наоборот.

Мама посоветовала мне отдохнуть и «развеяться», подразумевая под этим поездку в Турцию или Эмираты, — все ее знакомые приезжали оттуда полные энтузиазма и с набитыми дешевыми тряпками чемоданами. Мне лень было возиться с визой и прочими формальностями, приводить в порядок себя и гардероб. А потому я позвонила Лидии, своей тетке, младшей сестре отца, и напросилась в гости. Теперь я жалела об этом — провинциальная жизнь навела на меня еще большую тоску и повергла в сонное оцепенение.

Я подошла к зеркалу и стала расчесывать волосы. За последние месяцы я похудела, а главное — перестала за собой следить. Мне вдруг надоело осознавать себя каждую минуту женщиной, привыкшей вызывать восхищение мужчин. И в то же самое время я понимала бессознательно необходима сильная встряска, иначе не за горами апатия, увядание и прочие прелести рокового для женщины четвертого десятилетия. «Хочу покоя, — сладко нашептывал внутренний голос. — Хочу никого не любить. Хочу просто жить…»

Я облачилась в халат и спустилась в столовую, даже не удосужившись заколоть волосы в пучок. Антонида уже собрала на стол. Меня ждал по-деревенски плотный завтрак с салом, сваренными вкрутую яйцами, домашними булочками и крепким чаем. Лидия подняла глаза от тарелки и приветливо мне улыбнулась. Она безропотно сносила мои опоздания к столу.

Тете было за сорок, но она прекрасно себя сохранила. Темные, не тронутые сединой волосы, веселые живые глаза, бедра изящно и плавно переходят в стройную талию… Лидия была породистой женщиной, чего даже мама не могла отрицать, хоть и невзлюбила сестру мужа с первого взгляда.

— У нас вечером гости, — сообщила Лидия, намазывая горчицей ломтик розового деревенского сала.

Я удивленно вскинула брови. Моя тетка не любила устраивать приемы и сама ходила по гостям чрезвычайно редко.

— Приедут Космачевы и Дима с женой. Антонида запечет баранью ногу.

— Космачевы? Но ведь ты… Я не знала, что вы поддерживаете дружеские отношения. Помню, ты сама говорила, что Анжелика Петровна корчит из себя барыню.

— Я и сейчас это говорю, — невозмутимо ответила Лидия. — Но, как тебе известно, моя мать, а твоя бабушка Валя в свое время крестила Георгия.

Я вздрогнула при этом имени, хотя у меня было несколько знакомых Георгиев. Но то были сугубо деловые знакомства.

— Ты сегодня не работаешь? — спросила я, с трудом выдерживая теткин взгляд.

— Ты же знаешь, по воскресеньям наше ателье выходное. После завтрака поеду в город за тортом и шампанским. Если хочешь, поедем вместе.

Я рассеянно кивнула.

— Вот уже который год мы собираемся двадцать первого октября. В прошлый раз Николай прислал телеграмму. Я была очень тронута, что он не забыл мать.

— Сегодня день рождения бабушки, — вспомнила я. — Но мне все-таки кажется, она недолюбливала Космачевых.

— Моя мама была сложным и противоречивым человеком. — Лидия отодвинула от себя тарелку и знаком велела Антониде подавать самовар. — Дядя Анжелики Петровны очень помог им с отцом во время оккупации. Он был интендантом и имел доступ к продуктам.

— Первый раз слышу. — Честно говоря, эта информация была мне до лампочки — с тех пор минуло больше чем полвека. Но я постаралась сделать соответствующий вид. — Бабушка мне никогда об этом не рассказывала, — для большего подобия добавила я.

— Они любили друг друга. И даже собирались… Впрочем, этого никто толком не знает. Этот Миша Орлов был очень странным и, как мне казалось, несерьезным человеком. Отец звал его насмешником.

Тут появилась Антонида с самоваром, и Лидия замолчала. В провинции умеют хранить семейные тайны.

Вскоре начались звонки от заказчиц — Лидия была самой модной в городе шляпницей, потом мы поехали по магазинам, прихватив с собой соседку, потом я гладила свою нарядную юбку из шифона. Словом, в тот день мне так и не удалось узнать, что собирались сделать когда-то моя бабушка и дядя Анжелики Петровны некто Миша Орлов, с которым они любили друг друга.

— Прекрасно смотришься! — воскликнул Димка и стиснул меня в братских объятиях. — Почему не позвонила, что приезжаешь? Примчался бы в аэропорт на своем новеньком «Ауди». Ты еще не видела мою машину?