Сидя в шатре за накрытым столом, Ингвар обдумывал свои следующие шаги. Денежную реформу, образование, военное дело. С финансовыми аспектами он был не очень знаком, но даже дураку было понятно, что товарно-денежные отношения на Руси безвозвратно устарели и нуждались в суровых переменах. Ингвар уже представлял, как можно собрать примитивный станок для чеканки собственных денег. Теперь надо было организовать монетный двор. То, что сейчас за одну греческую или арабскую золотую монету дают пятнадцать серебряных, а отсутствие собственной денежной единицы плохо сказывалось на экономике. И задумал Ингвар чеканить собственные деньги. Серебряные и золотые. За одну золотую новгородскую гривну давать десять серебряных, а остальные деньги, арабские и греческие, скупать и переплавлять, хождение их свободное запретить. А чтоб купцы заморские не возмущались, установить обменные пункты, где можно бы было обменять свои золотые на новгородские. С этими мыслями он закончил ужин и лег спать.

Утро было солнечное и ясное, на траве еще лежала роса, а отряд Ингвара уже приближался к "духову лесу". На опушке князь велел остановиться.

- Разбить лагерь и дожидаться моего возвращения. Я же с Святозаром и двумя десятками ратников пойду в лес. До моего возвращения или гонца от меня ничего не предпринимать.

- Лиса, - позвал Ингвар сотницу. - Выдели мне два десятков ратников и оставайся в лагере. Смотри в оба. Обстановка на время моего отсутствия приближена к боевой. Посты двойные.

Лиса быстро кивнула и поспешила отдавать приказания. Спустя час, проверив, как выполняются его распоряжения, и оставшись доволен, Ингвар и Святозар с двумя десятками ратников и разведчиком, который уже был в веси, вошли под темные своды леса. Путь быль не легким и не трудным, через два часа после входа в лес Ингвару показалось, что за ними наблюдают. И с каждым шагом его уверенность в этом росла. Слева, шагах в двадцати, затрещала сорока, но Ингвар мог поклясться, что ее пародировал человек. Его уверенность в том, что здесь есть люди, полностью подтвердилась, когда его маленький отряд прорвался сквозь бурелом.

- Княже, - подал голос один из десятников, - а ты заметил, что все завалы, которые мы прошли, за исключением двух, рукотворные и сделаны с большим искусством.

- Да, Храбр, ты прав. Там, куда мы идем, есть люди, - и, видя, как занервничал десятник, Ингвар поспешил его успокоить. - Они нам не враги, но пока все не выяснится, держаться на стороже.

В этот момент к нему подошел их проводник.

- Княже, еще две поляны и мы на месте, прикажешь идти дальше?

- Нет, всем стоять. - Ингвар вышел за границу круга воинов и громко крикнул. - Варяги, я, князь новгородский Ингвар Рюрикович, пришел к вам с миром и прошу вас проводить меня к вашему походному вождю. А если не рады мне здесь, то дайте ответ, чтобы я не наматывал лишние круги по лесу.

Лес оставался безмолвным. Неужели Ингвару показалось, что буквально в двух метрах от него люди. Сзади раздался предостерегающий крик Храбра. Из-за ближайших деревьев выходили люди с мечами в руках. Они были со всех сторон, Ингвар и его воины были окружены.

Удивляло другое, как такое количество людей умудрялось оставаться незаметными. Ингвар в мыслях поставил им высший бал по подготовке.

- Следуй за нами, - проговорил один из лесовиков. По-видимому, он был здесь главным и, не дожидаясь ответа князя, зашагал в сторону, куда ранее указывал проводник. Ингвар махнул рукой, приказывая своим воинам следовать за ним, и двинулся вслед. Так, в плотном кольце охраны, они вышли на огромную поляну, на которой стояла варяжская весь. В ней начитывалось около трехсот дворов, по периметру был высокий частокол с четырьмя вышками. Ворота были гостеприимно распахнуты. Главный лесовик оглянулся, словно проверяя, на месте ли его подопечные, и двинулся к воротам.

Только пройдя ворота, их охрана стала потихоньку рассеиваться, и к тому времени, как они вышли на главную деревенскую площадь, сопровождающих осталось всего десять, включая главного. Ингвар застыл в середине площади, окруженный кольцом своих ратников. На площадь же уже спешило все население варяжской веси.

- Здрав будь, князь, - раздался за спиной громкий голос.

Ингвар повернулся, рассматривая человека на возвышении, которое служило ему трибуной.

- И тебе желаю, хозяин, здравствовать долгие годы. Но не назовешься ли, а то ты знаешь меня, а я тебя нет.

Крепкий мужик с золотыми волосами и глазами цвета моря легко поклонился, принимая ответ Ингвара.

- И ты меня знаешь, Ингвар Рюрикович, только не помнишь. Я тебя на руках держал, когда ты был еще совсем маленьким. А зовут меня Свенельдом, я был первым сотником у отца твоего Рюрика. Я рад, что ты сам пришел ко мне. Теперь мы можем многое обсудить.

- Прости меня, Свенельд, если мой вопрос тебя заденет, но что стало с людьми, попавшими к тебе?

- Ничего, - просто ответил сотник, - почти все здесь. Они добровольно решили остаться у меня.

- Ну, - с облегчением сказал Ингвар, - тогда нет препятствия для нашей беседы.

Свенельд кивнул и спустился с помоста. Подойдя к Ингвару, он его крепко обнял и попросил следовать к его дому.

- Оставь своих храбрых воинов здесь, - указал он на лавки, что стояли рядом с ломившимися от яств столами, - пусть отдохнут, а тебя с волхвом прошу к себе в горницу.

Он распахнул перед гостями дверь, пропуская их вперед. Тут же появились две молоденькие девчушки и споро, в четыре руки, накрыли стол. Озорно стрельнув глазами в Ингвара, они исчезли.

- Присаживайтесь к столу, гости. Сначала угостимся, потом поговорим.

Ингвара и Святозара два раза упрашивать не пришлось. Опустившись на лавку, они приступили к уничтожению пищи, перебрасываясь с хозяином ничего не значащими фразами. Когда блюда перед ними опустели, те же девчушки прибрали со стола, и начался серьезный разговор. Отдавая инициативу хозяину, Ингвар обратился в слух. Свенельд внимательно оглядел гостей и бросил первую фразу.

- Я знаю, князь, зачем ты пожаловал, хочешь нас в Новгород сманить, так мы и не против, скучно моим соколам в лесу. Двадцать лет здесь сидим. Племя новое выросло полуславянское, полуваряжское, да и делать нам в лесу больше нечего. Нас около двух тысяч, и почти все хотят уйти в мир, что за лесом. Молодых тянет к битвам, старых к спокойствию. Знаю я, что месяц назад к тебе пожаловал твой дядька Трувор, и ты его приветливо встретил, землей наделил, наместником своим назначил. Но нам это не надо. Мы тебе еще в младенчестве служить присягали, так что хочешь, не хочешь, мы твои люди, твой род, твое племя. Но есть одна загвоздка. Ведун, что служил Рюрику, дал пророчество, а звучит оно так: "В месяц первый лета, года двадцать второго с даты гибели Рюрика, князя нашего, придет сюда юноша и назовется сыном его Ингваром. Так вот пусть тот юноша возьмет в руки меч отца своего. Коли сможет он его из земли вынуть, значит, тот он. Ингвар Рюрикович. И ведом ему путь". Этому пророчеству уже девятнадцать лет. И как только ты возьмешь в руки меч отца, я присягну тебе, и вместе мы выйдем из этих лесов.

- Что ж, Свенельд, я готов исполнить пророчество. Как скоро мы сможем отправиться на могилу отца?

- А завтра и пойдем, - сказал воевода. - Путь туда недолог, всего несколько часов, а сейчас будь моим гостем.

- Позволишь ли ты мне отправить гонца к моим воинам, что стоят на опушке леса лагерем.

- Конечно, Ингвар. С сегодняшнего дня этот лес перестал быть запретным.

- Святозар, сделай милость, позови своего разведчика, - попросил князь.

Старец быстро поднялся и вышел, но буквально через секунду вернулся с воином, что привел их сюда.

- Слушай внимательно, - обратился Ингвар к разведчику. - Стрелой несись в лагерь, который мы оставили на краю леса, и передай сотнице Лисе, чтобы, не мешкая, послала гонца в Новгород к боярину Гостомыслу. Пусть поторопится со строительством. А лично Лисе передай, чтоб ждала нас через три дня. Все ступай. - Разведчик поклонился и исчез. - А теперь, Свенельд, не расскажешь ли ты мне, что было после того боя на Ладоге, - попросил Ингвар.