До Арасиямы мы добирались по ветке Кейфуку. Старинный дизайн вагона помог мне ощутить всю прелесть путешествия.

На станции Катабира-но-Цудзи мы вышли и пересели на другую линию.

Выйдя из поезда, мы увидели осеннюю мозаику листьев и расплывающиеся очертания гор.

Понимаю. Вот почему взрослые сюда так стремятся. От восторга у меня даже дыхание перехватило.

— …

Даже Юкиносита забыла, что нужно дышать.

Мы сделали небольшой крюк к мосту Тогецу. Быстро пробежались по музею шарманок и двинулись в направлении Сагано.

Улица, по которой туда-сюда сновали рикши, вывела нас на другую, а та – на третью, где было полно всяких кафешек и магазинчиков.

Эта улица выглядела причудливой, но чистой. А кафешки, судя по их виду, обещали не самую здоровую пищу. И пока мы шли, наше внимание привлёк приятный запах.

Точнее, он привлёк внимание Юигахамы.

Она тут же затарилась фрикадельками, жареной курицей и мандзю47 с говядиной. Н-ну, всё-таки мы с полудня не ели, что уж тут поделаешь. Будем считать это лёгким перекусом.

Юкиносита воззрилась на Юигахаму с ужасом, явно не в силах молчать. Сдержанно вздохнула и заговорила.

— Ты же так за обедом ничего съесть не сможешь…

Юигахама удивилась, что Юкиносита отчитала её как мама. И тут же сунула мне часть своей порции.

— Э-э-э… Хикки, тогда ты возьми.

— Да не хочу я…

Что она мне всякие огрызки суёт?.. Отдай она половину, я бы не возражал.

Юигахама уставилась на фрикадельки и мандзю в своих руках и беспомощно посмотрела на Юкиноситу.

— И что мне делать, Юкинон?

— Хе… Ладно, немножко можно.

Юкиноситу, аккуратно обкусывающую еду, редко когда увидишь, от силы раз в месяц. Я невольно прилип к ней взглядом. Чем-то это всё напоминало процесс приручения белки, не слишком комфортно чувствующей себя среди людей.

Она коротко глянула на меня.

— Ты тоже помогай.

— Ха. И что можно взять?

— А. Вот.

Юигахама разломила мандзю и сунула мне половину. Ну, пусть так. Я не стал спорить и сунул мандзю в рот. Юигахама выдохнула.

Затем разломила фрикадельку и сунула мне половину уже увереннее. Такое чувство, что меня кормят. Впрочем, оно и неплохо. На халяву всё вкусным получается.

Жуя по дороге, мы направились к улице Арасияма.

На улицу, ведущую к храму Тэнрю, поворачивать не стали.

Справа налетел короткий порыв ветра, послышался шум.

Я поднял взгляд и увидел плотные зелёные заросли бамбука. Шумели его листья.

Понятия не имею, сколько тут бамбука, но дорога смотрелась как бесконечный бамбуковый туннель, заставляя нас идти плечом к плечу.

Пробивающийся сквозь заросли солнечный свет внушал ощущение умиротворения. Окружённая тихими звуками природы тропа словно тонула в атмосфере расслабленности.

Это была знаменитая тропа сквозь бамбуковый лес, о которой пишут во всех путеводителях и которую нередко показывают по телевизору.

Тропа всё не кончалась, бамбуковый лес словно стремился поглотить нас. Конца ему нигде не было видно, и у меня возникло чувство, что я смотрю вглубь огромного лабиринта.

— Вау, ничего себе…

Юигахама остановилась и подняла взгляд. Сквозь небольшие щели в бамбуковой листве пробивались солнечные лучи, и она медленно закрыла глаза.

— Вот. Посмотри внизу.

Юкиносита подошла к кустарниковой изгороди вдоль тропы, оказавшись в тени и зашуршав опавшими листьями, и показала себе под ноги.

— Фонарики, да?

— Верно. Когда темнеет, вся тропа подсвечивается.

Сочная зелень бамбукового леса и тёплый свет фонариков. Должно быть, за счёт такого контраста Арасияма в ночи поистине великолепна. Я вспомнил фотографии из туристических журналов, которые как-то попались мне на глаза.

Юигахама запрыгала от радости. Кажется, это всё произвело на неё не меньшее впечатление.

— Вот это место! Думаю, оно подойдёт! Наверно!

— Для чего?

О чём она вообще? Не только упомянуть забыла, но ещё и «наверно» добавила.

Юигахама резко замерла и смущённо опустила голову.

— Н-ну, чтобы тебе признались в любви.

А почему в страдательном залоге?..

Юкиносита посмотрела на Юигахаму и улыбнулась.

— Атмосфера здесь замечательная. Из всех мест это подходит больше всего.

— Я-я знаю!

— Значит, Тобе испытает судьбу здесь, да?

Вечер уже недалёк. Если Юкиносита права, вся тропа будет подсвечена бесчисленными фонариками.

По бамбуковому лесу пронёсся порыв холодного осеннего ветра.

Покончив с последним обедом в этой школьной поездке, я вернулся в комнату.

Всё повернулось так, что нашему классу выпало купаться именно сейчас. Но бамбуковый лес не всё время подсвечивают. Если мы туда собираемся, придётся пропустить купание и выскользнуть наружу.

Тобе был весь на нервах.

— Ва-а-а, чёрт. Как меня трясёт, чёрт.

Ямато хлопнул его по спине. Тобе раскашлялся, словно ему врезали со всей силы. Ямато сурово на него посмотрел.

— Всё будет нормально.

— Тобе с подружкой, да? Мы уже не сможем так же тусоваться, как раньше.

Пробормотал Оука, глянув на Тобе. Тот машинально ответил.

— Да ну. И вообще, нашёл время, чёрт.

И снова разнервничался. Ямато хлопнул его ещё раз.

— Всё будет нормально.

Того и гляди в бесконечный цикл войдут. Впрочем, кажется, им очень даже весело.

— Что-то я тоже нервничать начинаю.

Хороший ты парень, Тоцука. Честно говоря, я и сам немного нервничаю. Попадётся комар – прибью на месте.

Молчавший до сей поры Хаяма медленно поднялся на ноги.

— …Слушай, Тобе.

— Чего, Хаято? Я типа на нервах весь.

— Нет, ничего…

Тупой разговор начал превращаться в пустой трёп.

— Да что такое?

— Просто удачи пожелать хотел. Но посмотрел на тебя и подумал, что оно и не нужно.

— Издеваешься?! Ай, погоди, вроде полегче стало.

Хаяма вышел из комнаты, стараясь, чтобы Тобе не видел его мрачную физиономию.

…Впрочем, даже если он остался бы, его позиция никак бы не изменилась.

Всю поездку, а может и до того, Хаяма вёл себя странно. Он всегда старался избегать неприятностей и потому, возможно, сам не замечал этого. Но на сей раз всё было предельно очевидно. Настолько очевидно, что даже я это заметил.

Я вышел из шумной комнаты и двинулся следом.

Хаяма шёл к берегу реки. Я окликнул его. И пусть скажет спасибо, ведь с моей стороны это в буквальном смысле работа.

— Ты совсем не в команде.

— Вот как?

Ответил он, не оборачиваясь. Кажется, он ждал, что я пойду за ним. И его равнодушие начало меня злить.

— Именно так. Словно ты хочешь им помешать.

Как минимум, тот Хаято Хаяма, которого я знал, всегда и везде выбрал бы самый близкий к правильному ответ. Он был настолько верен своим убеждениям, что они ограничивали его. Или мне так казалось.

Вот почему я ощутил, что что-то тут не так, когда он решил не подбадривать своего друга.

— На самом деле я этого не хочу.

Хаяма натянуто засмеялся, поворачиваясь. Врёт и не краснеет.

— Чего же ты тогда хочешь?

— …Мне нравится, как оно сейчас. Мне правда нравится проводить время с Тобе, Хиной и всеми остальными.

Уверенно ответил он без следа смущения.

— Вот почему…

И запнулся.

Я уже знаю, что он хочет сказать, даже если он и не собирается договаривать до конца. И твёрдо знаю, что хочу ему ответить.

— …Если твои отношения покатятся под откос лишь из-за этого, значит, не те это отношения, какими они тебе казались.

— Может, ты и прав. Но… то, что теряешь, никогда потом не возвращается.  

Хаяма сказал это так, словно уже испытывал нечто подобное. Не буду спрашивать, что кроется за его словами. Что там с ним в своё время происходило, меня совершенно не волнует.