Ворчи, дружище, ворчи, как обычно после сильного нервного перенапряжения погружаясь в расслабляющее дремотное состояние, думал я. Всё верно, всё так и есть. Но разве от этого спасённая жизнь становится менее ценной? Опять цена. Вопрос в цене. Всегда только в ней. Центр не отправит меня спасать из плена бедняка, ибо слишком велика себестоимость операции. Но ведь и боевики нищего похищать не станут. Что им с нищего взять? Вот и выходит, что вопрос всегда в цене. Неужели ценность человеческой жизни измеряется исключительно в денежных знаках или, там, килограммах золота? Не забивай голову, скомандовал я сам себе, а то клиент очнётся, наслушается твоих мыслей, да свихнётся ненароком. Спать.

А в Центре нас уже, разумеется, ждали. Техники ещё не успели подхватить спасённое тело, чтобы забрать его в своё подземное логово, напичканное самой современной аппаратурой, дабы наконец разделить нас с клиентом и вернуть меня в мою собственную биологическую оболочку, как на встречу мне кинулась, цокая высоченными шпильками по кафелю, изящная леди неопределённого возраста.

– Сыночек мой! – она тянула ко мне руки с художественно наманикюренными коготками. – Ты жив! Как же мы с папой переживали за тебя!

Позади дамы, изо всех сил стараясь не растерять величественного облика, топтался крепкий красивый мужчина, судя по всему, это и был отец. Мне часто приходится сливаться с нервной системой разных людей, видимо, поэтому я очень чётко улавливаю эмоции. Вот и в это мгновение мне показалось, что в отличие от супруги, которая явно играла роль любящей матери (на самом деле, плевать ей на всех, кроме себя любимой), мужчина с трудом сдерживался, чтобы не зарыдать от счастья и не бросится со слезами на шею сына. Да, бывает и так, вздохнул я мысленно.

– О, боже, да ты ранен, мой бедняжка! – заметив слегка окровавленную повязку на левом плече спасённого, воскликнула, тем временем, мать, да так, словно ей доставили тело сына по частям.

– Мадам, – мягким прикосновением остановил её Цербер, как все мы в Центре привыкли называть шефа службы безопасности, – это пока не ваш сын.

– Как? Не может быть! Это не Ники? – изумилась леди, однако опустила руки и отступила на шаг.

– Сознанием вашего сына сейчас управляет наш сотрудник, – вступил в разговор доктор Цейтлин – наш бессменный научный руководитель, человек весёлый и жизнерадостный, один из создателей самого метода «подселения», из-за чего наш Цербер не спускал с него глаз ни днём, ни ночью. – Пройдите в комнату ожидания, где вам предложат напитки и лёгкие закуски. Процедура займёт около часа.

– Этого времени нам с вами, как раз, хватит, чтобы окончательно уладить все наши финансовые дела, – с истинно бухгалтерской тактичностью добавил, находившийся тут же, Алекс Гоубер – наш финансовый директор.

Все следом за возглавляющим процессию Цербером покинули зал. И я без всякого удивления заметил, что неохотнее всего это сделал отец моего клиента. Через каждый шаг он оглядывался, и глаза его слегка поблёскивали от влаги. Теперь, наконец, техники принялись и за нас.

Вам приходилось когда-нибудь видеть своё тело со стороны? Не на фотографии, не во сне, а в реальной жизни? Думаю, что нет. А вот со мной это происходит периодически. И каждый раз это зрелище заставляет меня трепетать. И я вновь и вновь задумываюсь о том, что раз сознание человека способно существовать вне собственного тела, то возможно и душа вовсе не теологическое понятие, а реально существующая особая форма материи, которая и после смерти физической оболочки продолжает существовать самостоятельно. Мне очень хотелось бы это узнать. Не поверить, а именно узнать.

И вот такие мысли упрямо посещают меня при каждом переходе, подумал я, открывая уже свои собственные глаза. Один из техников тут же направил на мои зрачки лучик фонарика и от резкого света я снова зажмурился.

– Зрение в норме, – рапорта привычно пошли один за другим.

– Мышечный тонус в норме.

– Энцефалограмма… кардиограмма… чувствительность…

Стандартный набор тестов и экспресс обследование. Раньше всё это занимало уйму времени, в самом начале до нескольких суток, но теперь техники и медики укладывались менее чем в один час.

Привычно не обращая внимания на ворчание медиков, так же привычно уговаривавших меня не торопиться и полежать ещё немного, я сел на кровати, слегка тряхнул головой, прогоняя лёгкое головокружение, опустил ноги на тёплый пол и медленно поднялся. После пребывания в хлипком «скафандре» клиента было очень приятно вновь ощутить упругость сильных мышц и гибкость тренированного тела, и я от души, до хруста в суставах потянулся. Кто-то из медиков подал мне длинный купальный халат. Я сунул руки в рукава, запахнулся, завязал пояс и только теперь взглянул на Ника, как оказывается, звали моего клиента.

Парню уже обработали рану, вкололи антибиотик и поставили капельницу. Он лежал неподвижно и безучастно смотрел в потолок. Однако при моём приближении он слегка повернул голову и перевёл свой взгляд на меня.

– Привет, герой! – я постарался, чтобы голос звучал весело и беспечно. – Всё хорошо, как я и обещал.

– Так это вы, – парень нервно сглотнул, – были там, во мне?

– Точно, – кивнул я и широко улыбнулся. – Ты уж прости, что плечо твоё не уберёг, но там пустяки, царапина. До свадьбы заживёт!

Ник попытался улыбнуться в ответ, но ничего у него толком не вышло, а получилась жутковатая гримаса, словно мимические мышцы лица свело судорогой.

– Спасибо вам, Дэн, – едва слышно произнёс он.

– Выздоравливай, – пожелал я ему и поспешил покинуть бокс.

Мне нельзя испытывать жалость или любые другие чувства к клиентам, иначе я не смогу хладнокровно выполнять свою работу, а это прямой путь к провалу и гибели. И сегодня я вытаскивал из бандитского плена не паренька из богатой семьи, а самого себя в первую очередь. И только так я должен всегда относиться к этому Я рискую собой за деньги, такова моя работа. И точка! А теперь быстро принять горячий душ, надеть свежее бельё и чистую одежду и на доклад боссу.

Стоя в душе под упругими горячими водяными струями, я в который раз размышлял о превратностях судьбы. Сегодня удача вновь сопутствовала мне, клиент спасён и будет жить. Он в моём послужном списке далеко не первый и, будем надеяться, не последний. Много есть на белом свете людей, которые скажут про меня: он спас мне жизнь. Да, многим чужим для меня людям спас, а своим самым близким не смог, не сумел уберечь самое дорогое, что когда-либо имел – свою семью. И пусть тогда шла жестокая война и люди гибли миллионами, мне никогда не удастся простить себя за то, что в роковую минуту я не был рядом с ними.

Если б шеф тогда не предложил мне эту работу в Центре, я, пожалуй, потерял бы рассудок, или спился, что собственно одно и то же. Постоянный риск, смерть, которая во время выполнения каждого задания ходила за мной по пятам, держа всегда наготове свою острую чёрную косу, только это, как ни странно, мирило меня с ненавистной действительностью. Кроме того здесь я не чувствовал себя одиноким в своём горе, ибо практически все, с кем я вместе работал, так же потеряли во время последней войны кого-то из своих близких – и грозный Цербер, и жизнерадостный доктор, и даже сам босс.

Кстати, надо было торопиться, шеф всегда требовал незамедлительного доклада после возвращения оперативника с очередного задания. И хотя в его распоряжении была вся информация, полученная со спутника, от техников, телеметрия с аппаратуры, поступавшие в реальном времени, ему неизменно требовалось выслушать подробный рассказ о личных ощущениях непосредственного исполнителя, и его возможные замечания по организационным вопросам. Вероятно, он, как хороший руководитель, желал вникать во все тонкости работы единого организма Центра, однако, лично я подозревал, что он желает сам ощутить хотя бы часть того возбуждения всех чувств, которое неизменно сопутствует мне в реале.